Но ей этого мало, она никогда не сможет довольствоваться тем, что предлагал Саймон. И нужно срочно сообщить ему об этом.
10
Оказалось, это легче сказать, чем сделать.
Всякий раз, когда Дженна пыталась намекнуть Саймону, что им нужно поговорить наедине, он куда-нибудь исчезал, и, похоже, нарочно.
Что ж, если он рассчитывает выдать ее молчание за знак согласия, то будет разочарован.
Можно было назвать дюжину веских причин, по которым она не могла выйти за него замуж, но для самой Дженны имела значение именно та, о которой она как раз и не могла рассказать Саймону.
До их возвращения в Англию осталось меньше недели, и что же потом?
С того памятного дня, когда Саймон чуть было не овладел ею, Дженна стала обходить стороной свое любимое место на реке. Между тем мать Саймона уже начала подготовку к их свадьбе.
Полгода назад Дженне казалось немыслимым, что Саймон надумает остепениться и обзавестись семьей, особенно по столь прозаическим соображениям. Но теперь, наблюдая за ним, она начинала понимать, что он высоко ценит традиционные семейные ценности.
Лебраны пригласили всех на ланч. Полагая, что он будет официальным, как и все приемы, Дженна вернулась в дом переодеться. Она только успела принять душ и собиралась надеть чистое белье, когда в дверь постучали. Дженна завернулась в махровое полотенце и пошла открывать. Она почти не сомневалась, что за дверью стоит бабушка, но оказалось, что это Саймон. Воспользовавшись ее замешательством, он прошел в комнату.
– Что тебе нужно, Саймон? Я тебя не приглашала.
– Гм, ты не раз прозрачно намекала, что хочешь поговорить со мной наедине, а теперь, когда я пришел, ты спрашиваешь, что мне нужно?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я хотела поговорить. Мы должны положить конец этой помолвке.
Потуже затянув на себе тголотенце, Дженна повернулась к нему спиной, надеясь, что Саймон уйдет, и в то же время, вопреки здравому смыслу, желая, чтобы он остался.
Не услышав ответа, она снова повернулась к нему.
– Это правда, что у тебя никогда не было мужчины? Ни одного любовника? – вдруг спросил он. – Видя тебя в таком, с позволения сказать наряде, довольно трудно в это поверить.
Дженна могла бы сказать, что подростковое увлечение не оставило в ее сердце места для другого мужчины, но сдержалась. Девушка вдруг почувствовала опасность. Они находились в спальне, и ее наготу прикрывало лишь банное полотенце. Дженна почти ощущала, как в воздухе растет напряжение.
– Возможно, я просто не очень чувственна от природы, – заметила она как можно непринужденнее и тут же пожалела о своих словах. Не нужно было этого говорить!
Саймон шагнул к ней с таким видом, что у Дженны мурашки побежали по спине – от возбуждения и страха одновременно.
– Хочешь, я легко докажу, что это не так, и сделаю это с величайшим удовольствием? – мягко предложил он.
Дженна вмиг ослабела от желания.
– Нет!
– Дженна, через десять минут мы уезжаем! – крикнул из коридора Джордж Таундсен.
– Считай, что тебя спасла сама Судьба. – Саймон усмехнулся. – Но наш разговор еще не закончен.
– Саймон, я не собираюсь за тебя замуж, и если ты не расскажешь всем правду, то это сделаю я.
– Чего ты так боишься? Брака или меня?
– Ни того, ни другого, – как можно спокойнее ответила Дженна. – Просто если я когда-нибудь и выйду замуж, то только по любви.
Она резко отвернулась от него, и через мгновенье с трудом поверила своим ушам: у нее за спиной почти бесшумно открылась и так же тихо закрылась дверь.
Дженна вздохнула с облегчением – или с сожалением? Теперь, когда Саймон ушел, ее всю затрясло. Ну почему, почему она не может быть практичной, как нормальная взрослая женщина, и принять то, что он предлагает?
Что говорить, не может и все тут. Просто она человек другого склада, а иначе давным-давно излечилась бы от глупой подростковой влюбленности в Саймона и нашла бы ему замену.
Достав из шкафа шелковый костюм, Дженна быстро оделась. Она купила эту вещь в прошлом году на распродаже в дорогом бутике, не в силах устоять против ее оригинальности. Костюм состоял из короткой узкой прямой юбки насыщенного желтого цвета и слегка приталенного жакета, на котором были хаотично разбросаны яркие пятна всех цветов радуги.
Зачесав волосы назад, Дженна закрепила их парой старинных гребней, купленных в небольшом антикварном магазинчике, и тщательно наложила макияж.
Саймон спустился сразу же вслед за ней. Привыкнув за эти недели к его джинсам и спортивным рубашкам, Дженна в первый момент оторопела при виде элегантно одетого красавца. Ей сразу вспомнился тот вечер, когда он приехал к ней в поисках Сюзи.
– Саймон, когда ты собираешься подарить Дженне обручальное кольцо? – спросила миссис Таундсен. – Сегодня утром Сюзи позвонила и похвасталась, что Джон купил ей кольцо с прекрасным звездчатым сапфиром.
– Я заказал для Дженны нечто особенное, оно должно быть готово к нашему возвращению.
Дженна подозрительно покосилась на него. Новая ложь? Она надеялась, что да, потому что в противном случае он зря тратит деньги.
К Лебранам отправились на двух машинах. Дженна, правда, предлагала, чтобы миссис Таундсен поехала с Саймоном, но та отказалась.
– Дорогая, я уже старовата для спортивного автомобиля, мне там будет неудобно, к тому же Саймон, на мой взгляд, слишком быстро ездит. Садись-ка лучше ты с ним.
У Лебранов собралось еще несколько пар, все были одеты с исключительной элегантностью. Саймона и Дженну представили как жениха и невесту, и девушка с ужасом поймала себя на мысли, что ей это приятно.
Но такое состояние не продлится долго. Дженна была убеждена, что как только кончится их отпуск, помолвка должна быть немедленно разорвана, даже если для этого ей придется самой написать письмо родителям Саймона. Возможно, прибегнуть к помощи бумаги – трусость с ее стороны, но в конце концов, не она же виновата в том, что этот миф вообще родился.
Дженна уже успела привыкнуть, что у французов ланч – это обильная еда. Ровно в двенадцать тридцать мадам Лебран пригласила всех в элегантную гостиную. Длинный полированный стол, в центре которого возвышалась цветочная композиция, сверкал хрусталем и столовым серебром. Высокие, от пола до потолка окна были распахнуты настежь, пропуская в комнату легкий ветерок. Дженну посадили не с Саймоном, а с Жаном, сыном местного врача, который только что вернулся из Африки, где работал в организации, оказывающей помощь голодающим. Молодой человек был высок ростом и отличался почти болезненной худобой. До того, как их пригласили за стол, он с жаром рассказывал о деятельности благотворительных организаций, то и дело встряхивая копной вьющихся черных волос. В нем было что-то от миссионера, и всякому сразу же становилось ясно, что этот человек бесконечно предан своему делу.
