песня из той эпохи?
— Sweet Child O' Mine, — отвечает он без колебаний.
— Это замечательная песня.
— Она заставляет меня думать о тебе.
Я тяжело сглатываю и быстро отвожу взгляд:
— Ноа, пожалуйста, не начинай.
— Извини. Я просто притворюсь, что между нами нет никакой химии.
Я вздыхаю:
— Отлично, так и делай.
Каким-то чудом он ничего не отвечает. Вместо этого он включает радио и настраивается на станцию восьмидесятых. Во время поездки в общежитие он включает несколько моих любимых песен, но они не помогают мне расслабиться. Я слишком хорошо знаю Ноа и то, как мое тело реагирует на него. Если бы это было только физическое влечение с моей стороны, с этим было бы легче справиться, но я думаю, что это нечто большее, и я в ужасе.
Когда он паркует машину, это застает меня врасплох.
— Приехали, — объявляет он.
— Надо же, а я и не заметила.
— Ты была ужасно тихой во время поездки. Ты расстроилась из-за чего-то, что я сказал?
Я посмотрела на него:
— Нет. В любом случае, спасибо, что подвез.
— Я провожу тебя до двери.
— Тебе не нужно.
— Я настаиваю. Уже темно, и мне будет легче от знания того, что я доставил тебя в целости и сохранности до твоей квартиры.
Я сузила взгляд.
— Как по-рыцарски. Ты не войдешь в дом.
Его глаза расширились:
— Я и не ждал приглашения. Я услышал тебя четко и ясно. Тебе неинтересно. Я не собираюсь продолжать попытки залезть к тебе в трусики. Хотя я думаю, что мы упускаем прекрасную возможность.
Он сдается, и мне следовало бы ему это позволить, но вместо этого я говорю:
— Вот как?
— Я понимаю твои сомнения по поводу отношений с другим хоккеистом. Но дело в том, что, по большому счету, ты уже встречаешься с одним из них. Почему бы не воспользоваться преимуществами? Мы бы отлично провели время.
— О, как и твоим обещанием заставить меня кончить, шепча мне на ухо грязные слова?
Он широко улыбается:
— Это было бы одним из плюсов.
— Я думаю, что ты слишком самоуверен, — я выхожу из машины, пока ситуация не обострилась.
Я такая идиотка. Я должна была просто держать рот на замке, а не подбивать его на это.
— Джиа, подожди, — я продолжаю идти в том же темпе, и он догоняет меня в следующую секунду. — Что, если я докажу тебе, что не шучу? Согласишься на часть с привилегиями?
Мой пульс подскакивает, и проклятые насекомые в моем желудке дико летают. Я заставляю себя сохранять нейтральное выражение лица.
— Что? Ты собираешься заставить меня кончить от грязных разговоров?
— Да, — отвечает он ровным голосом.
Господи мои божечки. Как ему удается — заставить одно простое слово звучать так сексуально? Я не отвечаю сразу, потому что часть меня — возбужденная часть — хочет увидеть, сможет ли он это сделать. Ноа, похоже, догадывается о моем конфликте, поэтому молчит до тех пор, пока мы не оказываемся перед лифтом. Я не должна была позволять ему входить в здание. Теперь я буду заперта с ним в металлической коробке и буду гадать, так ли он искусен в словах.
— Пенни за твои мысли, — говорит он.
Прибывает лифт. Мы заходим внутрь, и когда дверь закрывается, Ноа вторгается в мое личное пространство, тесня меня в угол.
— Что ты делаешь?
Он приближает свой рот к моему уху.
— Я даю тебе попробовать. Ты ведь любишь, когда я рядом с тобой, правда, солнышко?
Мурашки, которые образуются у меня на руках и на шее, не могут отрицать правды.
— Может быть.
Он усмехается, обдавая горячим воздухом мою чувствительную кожу.
— Не нужно стесняться. Я знаю, что любишь. Держу пари, твои соски уже твердые, как камешки. Представь, как мой язык обводит их, делая еще тверже, перед тем как я втяну их в рот. Ты выгнешь спину и тихонько заскулишь, когда я это сделаю, или я услышу громкий стон?
Я закрываю глаза и представляю, как он делает это со мной. Я почти чувствую, как его язык играет с моим соском, дразня меня до беспамятства. Мое дыхание становится поверхностным, а в основании позвоночника закручиваются нити желания.
— Я бы сказал, что сначала это будет мягко, а потом постепенно звуки, издаваемые твоими грешными губами, станут более громкими и дикими. Ты будешь умолять о большем. И ты хочешь знать, что я собираюсь сделать?
— Да, — шиплю я.
— Я буду медленно исследовать твое тело, проводя языком по твоему животу, пока не доберусь до края твоих трусиков. Ведь они уже промокли насквозь, не так ли?
Черт. Так и есть. От того, чтобы проболтаться, меня спасло пиканье лифта, сообщившего о том, что мы прибыли на мой этаж.
Ноа отступает назад, демонстрируя омерзительную ухмылку:
— Сначала дамы.
ГЛАВА 24
НОА
Я никогда не был так возбужден, как сейчас. Игры в соблазнение с Джиа имеют последствия, которые давят на мои джинсы, и не в самом приятном смысле. Я позволяю ей идти впереди, чтобы я мог поправить штаны. К сожалению, ее квартира находится недалеко от лифта, и мы добираемся туда прежде, чем я успеваю решить проблему.
Есть очевидное решение, но я знаю, когда нужно наступать, а когда отступать. Пришло время для последнего. Я не обращаю внимания на свою эрекцию и внимательно смотрю на нее. Ее щеки раскраснелись, а рука дрожит, когда она отпирает дверь. Но она не встречает моего взгляда, но самое главное, она не делает никаких движений, чтобы войти в свою квартиру.
— Джиа?
— Да?
— Ты собираешься открыть?
Она делает глубокий вдох, прежде чем повернуться ко мне лицом:
— Хочешь зайти?
Да, черт возьми! Эта мысль громко звучит в моей голове, но мне хватает самоконтроля, и я не пробалтываюсь:
— Ты же знаешь, что хочу.
Она тяжело сглатывает, и это слышно:
— Хорошо.
Я планирую прижать ее к стене и впиться в ее губы, как только мы войдем. Но когда мы переступаем порог, я понимаю, что вечер закончится не так, как я рассчитывал. Повсюду разбросаны коробки, и среди них мы находим соседку Джиа, которая бегает в панике.
Она поворачивается к нам с расширенными глазами:
— О, слава Богу, что вы здесь.
— Что случилось? — Джиа проходит дальше в квартиру и ставит свою сумочку на кухонную стойку.
— Случился Адриан, мать его, Стил.
Я нахмурил брови:
— Кто это?
Джиа поджимает губы, прежде чем ответить:
— Он один из друзей Райдера.
— Ну конечно, — пробормотал я.
— Я не знала, что ты с ним знакома,
