– Корешок, привет!
– Кто это? – слегка напряженным голосом ответил Владимир, для друзей просто Корешок, а для подчиненных и начальства – товарищ прапорщик.
В этот момент он под чутким руководством любимой жены крутил фарш на котлеты, поэтому разговаривал, зажав мобилу между мощным плечом и ухом.
– Богатым буду! – хмыкнул его собеседник. – Ты на службе, что ли? Голос у тебя не особо радостный. Леха Краб беспокоит.
Корешок отпустил ручку мясорубки и схватил телефон широкой ладонью, слегка испачканной в свином фарше.
– Леха, блин! Ты где пропал! Мы тут все на ушах стояли, когда ты со своего похода не вернулся! Думали – погиб.
– Ой, не тарахти так сильно. Телефон испортишь. Я тоже рад тебя слышать, – заявил Краб. – Попал я в одну серьезную передрягу, расскажу при личной встрече. Из всех телефонов наизусть только твой и помнил. Ну, думаю, если он симку сменил, тогда придется прямо в часть топать. Ты где?
– Да я женился недавно. Сейчас у супруги живу. Сегодня наконец-то выходной выдался. Котлеты вот кручу. Гости будут. Давай скорее подгребай! Заодно отметим чудесное воскрешение. Кстати, твое место в общаге уже занято. Вещички я к себе перевез, на случай, если вернешься. Давай, дуй ко мне. С неделю у меня перекантуешься.
– Через час-полтора буду. Ты где сейчас живешь? А то как тот переводчик из «Золотого теленка», который просил Остапа захаживать, но адреса почему-то не оставил.
– Я в центре, возле универа живу. Адрес запоминай – Махалина, дом три, квартира пятнадцать. Кирпичная такая шестиэтажка. Вниз по склону стоит. Отделение милиции в нашем доме. Не перепутаешь, короче.
– Ладно, ставь пузырь в холодильник. До встречи. – В мобильнике запиликали гудки.
– Леха звонил, друг мой! – радостно ответил Корешков на вопросительный взгляд жены. – Помнишь, я рассказывал? Уже с пару месяцев как без вести пропал. Думали, грохнули его. Мы ж в командировку в Чечню ездили, так что могли какие-нибудь ваххабиты отомстить.
Жена, впрочем, не очень обрадовалась.
– Ты насчет «неделю перекантуешься» хоть бы у меня сначала спросил. Где у нас тут, в трешке малогабаритной, кантоваться?
– Да ладно, Наташа, не дуйся. Человек, можно сказать, с того света вернулся. Ну прости-прости-прости.
Медовый месяц закончился относительно недавно. Реальных конфликтов у молодоженов еще не было. Все разногласия быстро улаживались на диване в гостиной, на кровати в спальне, под душем или вообще прямо на полу.
В этот раз из-за нехватки времени был использован последний вариант. Правда, крошечной кухни молодоженам не хватило. Поэтому им пришлось задействовать и кусок коридорчика, в который рослый супруг вытянул ноги. На столе в ритм процессу примирения звенела мельхиоровая ложка, ударяясь о тазик с фаршем.
– Ну да ладно, сегодня пусть переночует, – продолжила разговор молодая жена, выйдя из душа и глядя на мужа в зеркало, перед которым причесывалась. – А завтра мы его у тети Оли поселим. Она в отъезде до майских праздников.
– Моя ты умница! – Громадный Корешков обнял супругу со стороны спины и чуть было не перевел в альтернативную позицию, тоже отлично подходящую для примирения. Но Наташа довольно твердо напомнила ему, что фарш не готов, а гости уже скоро будут.
Впрочем, тети Олина квартира постояльца так и не дождалась.
– Здравствуйте. Вы просили сообщить, если на указанный вами номер будет звонить интересующий вас абонент.
– Так точно! И что?..
– Примерно пять минут назад такой разговор состоялся. Трек с записью я скинул вам на электронку.
– Большое спасибо! Вторую часть гонорара наш сотрудник завезет вам завтра.
– И вам спасибо. Удачи.
Краб широкой поступью шагал по Светланской, улыбаясь солнцу, весне и девушкам. Настроение у него было созвучно названию улицы. Где-то рядом, невидимый отсюда, дышал влажным ветерком океан. Если свернуть сейчас налево, то через пару кварталов можно выйти к бухте Золотой Рог. Леха соскучился по океану, но решил, что встреча с ним пока подождет. По другу Вовке он истосковался гораздо сильнее.
– Из нежной тонкой руки украл платок свежий ветер, – запел он вполголоса и свернул на Махалина.
Улочка забиралась вверх по склону. Слева тянулась уступами та самая шестиэтажка. Справа портил пейзаж какой-то забор с крышами гаражей за ним. Ближе к верхнему концу дома на проезжей части стоял микроавтобус в милицейской раскраске.
– Вот и отделение милиции. Стало быть, нам во двор, – сказал Леха самому себе и свернул в промежуток между домами.
Тут вдруг случилось нечто весьма странное. Мир внезапно утратил часть красок. Так бывает, если в телевизоре перегорает деталь, нужная для цветопередачи. По спине Лехи пробежал озноб, а теплый ветер вдруг стал неуютным и зябким.
Навстречу Крабу шел щуплый старенький китаец. Ну и что? Мало ли их во Владике? Но Крабу он показался смутно знакомым.
Китаец, видимо, тоже узнал Леху. Он приветственно махнул ему рукой и чуть улыбнулся.
Краб дернул головой в приветствии, силясь вспомнить, где же он видел этого деда. Ну да, это же не китаец, а старый эвенский шаман. Только одет он не в оленью малицу, а в обыкновенный ширпотреб из Поднебесной, которого полно на всех барахолках.
Шаман прошел мимо, более не оглядываясь на Леху. Краб хотел повернуть голову, чтобы посмотреть вслед старику, но не смог. Потому что в этот момент в затылок морпеха попала девятимиллиметровая пуля, выпущенная из пистолета с глушителем с противоположной стороны улицы. Расстояние до цели составляло всего около пятнадцати метров, так что стрелок бил наверняка.
Через десять минут труп Краба обнаружила старушка, вышедшая во двор с мопсом.
Струйка темно-вишневой крови скатилась по дрябловатой бледной коже. Но капли не успели впитаться в чистое полотенце, подложенное под локтевой сгиб. Они были подхвачены проспиртованной ватой и возвращены к месту исхода.
– Зажмите получше, а то синяк, не дай бог, будет.
– Спасибо тебе, Мариночка! Гонорар за укольчик возьми на тумбочке. А это шоколадка, с дочкой вечерком съедите. – Агния Ивановна свободной левой рукой достала из прикроватной тумбочки плитку в яркой обертке.
– Ой, спасибо вам, – сказала медсестра, приятная брюнетка азиатской внешности лет тридцати пяти. – Я дочку на выходные к родителям отвезла, так что придется шоколад одной трескать.
– Кушай, Мариночка, – заявила старушка. – Тебе сил много надо. Это ж сколько километров за день отбегать приходится!
– Да уж, – согласилась Марина. – На зарплату медсестры сейчас не протянешь. Приходится вечерами подрабатывать.
– Что бы мы без тебя делали?! Врач уколы назначил, в поликлинике утром поставили, а на ночь, получается, надо курс прерывать.
Марина попрощалась с хозяйкой двухкомнатной хрущовки и вышла в темень подъезда.
– Хулиганы тут у нас постоянно лампочки бьют, – сообщила ей вдогонку Агния Ивановна. – Давай я дверь подержу открытой, чтобы ты хоть до четвертого этажа нормально спустилась.
– Спасибо! – Медсестра улыбнулась и потихоньку стала спускаться по выщербленным ступенькам.
На четвертом этаже слабый свет, падающий сверху, потух, дверь со стуком закрылась, наступила полная темнота. Она дышала Марине в лицо запахом кошачьей мочи, застарелого табачного перегара и подъездной пыли.
«Не свалиться бы. Надо было кроссовки надеть, а не сапожки на каблуках», – подумала женщина.
Надо, конечно. Но не старой и вполне еще симпатичной разведенке всегда приходится выглядеть по высшему разряду. Ну или как минимум не ниже первого. Вдруг именно сегодня случится та судьбоносная встреча?
Никак нельзя, чтобы этот важный момент застал тебя врасплох, одетой в старые треники и обутой в растоптанные кроссовки. Принц сразу развернет белого коня и ускачет к какой-нибудь ярко раскрашенной молодке. Симпатичная Марина останется одна в своем сером мире. А самой вылезти из блеклого бытия шансов практически нет.
Принцы, конечно, ей иногда встречались, но все они почему-то были женатыми. Ей вовсе не хотелось становиться объектом для кратких воровских утех в промежутках между семьей и работой.
Список неженатых мужчин в коллективе отделения, где она работала, состоял всего из одного пункта. Это был Волков, красавец-блондин, младше ее года на два. Но на таких женщин, как Марина, Геннадий Викторович обращал внимание исключительно по производственной необходимости.
От небогатых коллег Волков выгодно отличался хорошей одеждой, дорогим парфюмом и собственной машиной, настоящей, хотя и праворульной «Тойотой». Медицина для него была скорее хобби, чем профессией. Если коллеги всегда набирали ночных дежурств по максимуму, чтобы свести концы с концами, то Волков мог и приплатить, чтобы кто-то отдежурил за него две обязательные ночные смены.
