Майяри не обиделась. На злость господина Шидая она тоже не обижалась. Всё же она сделала больно харену, а тот очень и очень дорог лекарю. Как ей Ёрдел. Но как ей ещё было поступить? Девушку опять охватили прежние терзания.
– Моя… семья может убить харена, – несколько секунд спустя прошептала она.
Майяри ожидала, что лекарь насторожится, но его пальцы всё в том же темпе продолжали проминать уже ноющие лопатки.
– И вас может убить. И… остальных. Они очень сильны… Все вместе они во много-много раз сильнее меня. Вы же сами говорили, что господин Ранхаш очень важен для вас. Вы мне не простите, если с ним что-то случится из-за меня.
– Не прощу, – не стал кривить душой Шидай, и Майяри волной накрыло ощущение, что она совершила большую ошибку. Нельзя было уходить с болот! – Если он пострадает из-за тебя – не прощу. Но, ты знаешь, Майяри, есть разница в «пострадает из-за тебя» и «пострадает, защищая то, что дорого». Последнее я могу понять, хотя легче мне вряд ли будет.
– Какая разница? – раздражённо поморщилась Майяри. – Это то же самое, только другими словами.
Забывшись, она ударила лекаря по пальцам, когда его рука, скользнув под мышку, ненароком коснулась её груди.
– Ой, простите, – девушка досадливо прикусила губу. – Продолжайте.
– Ну спасибо, – хмыкнул оборотень. – Большая разница, Майяри. Я бы сказал, огромнейшая. Когда ты сбежала, Ранхаш пострадал из-за тебя. И это мне сложно простить. Но если на тебя бросится дракон, а Ранхаш кинется защищать тебя и пострадает от его когтей, винить тебя мне не захочется. А вот дракона бы я убил.
– В нападении дракона я могу быть не виновата, а вот… – Майяри умолкла. – Мне прекрасно известно, какую силу представляет из себя моя семья и что она может сделать. И оставаясь рядом с вами, я осознанно подвергаю вас опасности.
– Тогда почему ты остаёшься? – спокойно спросил Шидай.
– А то вы не знаете?! – сердито прошипела девушка и вздрогнула, когда мужчина осторожно коснулся болезненно зудящей поясницы. Синяк там, что ли?
– Не знаю.
– Неужто харен не сказал? – усомнилась Майяри. – Он пригрозил, что всё равно найдёт моих родственников. И что рядом не будет никого, кто сможет защитить его от сил хаги.
– Ай-яй-яй, как он оказывается похож на меня…
– Это не смешно! – вспылила девушка.
Шидай, успевший опуститься на корточки, поднял голову и с весёлой улыбкой посмотрел на напряжённо сведённые лопатки.
– Если ты умрёшь, защищая его, ты умрёшь из-за него?
Майяри озадаченно замерла.
– Ощутила разницу? Когда кто-то страдает, защищая тебя, это его выбор.
Только от этого совсем не легче. Улыбка исчезла с губ Шидая, и он, поднявшись, похлопал девушку по плечу.
– Всё, давай помогу одеться.
Та торопливо, выдавая собственное смущение, вдела руки в рукава и натянула рубашку на плечи.
– Ой, да ладно тебе, Майяри, возлюбленная сына для меня не женщина. Хотя грудью ты всё же не зря гордилась.
Девушка с сердитым шипением натянула платье задом наперёд.
За дверью им открылась идиллическая картина. Довольно улыбающийся Викан на коленях сидел на полу, а мрачный харен сосредоточенно плёл его волосы.
– Две сестрички прихорашивают друг друга, – съехидничал Ирриван, и Майяри фыркнула от смеха, сразу же притянув все взгляды. – А вот и третья пришла.
– Ой, сестрёнка, у тебя пуговки на платье через одну застёгнуты. Давай помогу, – Викан подался вперёд, но Ранхаш за косу потянул его назад, и брат с шипением сел на место.
Майяри опять фыркнула, Ирриван весело приподнял брови, и только Шидай искривил губы в каком-то подобии улыбки. Растравленные воспоминания всё больше овладевали его мыслями, и оборотень тихо шагнул к двери.
Небо уже потемнело, а пелена снега только уплотнилась, став чуть ли не стеной. Шидай отошёл от дома и, опёршись на плетень, бездумным взглядом уставился на серые надломанные стебли сухостоя.
– Эх, Майяри…
Знает ли она, что это, когда кто-то гибнет из-за тебя?
Шидай пожелал бы ей этого не знать. Никогда.
Застарелая, но ноющая, как свежая, боль стиснула спазмом горло, сдавила сердце и легко выудила из памяти два до безумия дорогих лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ияшия и Дашия.
Жена и дочь.
Молодая прекрасная женщина насмешливо улыбалась ему, щуря серебристые глаза и наматывая на пальчик золотистый локон. Шидай предпочитал помнить её такой, весёлой шкодницей-кошечкой, гораздой на проказы. Сердце до сих пор разрывалось от любви, всю глубину которой он так и не успел ей показать.
Ему было уже за шестьсот, когда он встретил Ияшию впервые. Ей же едва исполнилось пятьдесят, и её родители были категорически против его ухаживаний. Считали, что разница в возрасте слишком велика. Только вот Шидая не остановили их запреты, и в одну ночь он пробрался в спальню к девчонке, укравшей его душу, и, весело щурясь, предложил ей сбежать вместе с ним. В ушах опять зазвучал дерзкий хохот, которым его встретили, а руки неожиданно заныли, вновь ощутив вес хрупкого тела, и мужчина судорожно стиснул плетень. Ияшия согласилась не задумываясь.
Собственная жизнь и без того казалась Шидаю крайне удачной. Он был таланлив, упрям и умел добиваться своего. Он всегда был окружён множеством друзей, семья любила его, враги уважали, и он знался со многими знатными и влиятельными оборотнями. Свадьба с Ияшией сделала его жизнь ещё прекраснее, а родившаяся через десять лет Дашия и вовсе заставила Шидая поверить, что он любим богами.
По закушенным губам потекла кровь. Он так ждал рождения этого ребёнка, мог часами прислушиваться к её шевелению в животе матери, пел песни… Роды принимал, конечно же, сам. Он сам помог появиться на свет своей дочери. Именно он был первым, кто её обнял, прикоснулся к ней, поцеловал…
Перед глазами предстало кругленькое улыбающееся личико двухлетней малышки со светло-русыми, как у него когда-то, волосами и жёлтыми глазами. Именно такой он видел её последний раз. Когда она была ещё жива.
Наклонившись, Шидай зачерпнул ладонью грязный снег и растёр его по горящему лицу. Воспоминания неостановимой лавиной кошмара накатили на него. Он не мог не винить себя. Им с Борланом следовало остановиться уже после первого предупреждения. Ему следовало остановиться, когда Ияшия со слезами просила его бросить это дело! Она боялась за него, боялась его потерять, а он… Почему он не подумал, какую боль причинит его смерть жене? Почему не пожалел её? Почему не остановился?
Они с Борланом чувствовали, что уже почти добрались до разгадки, когда им начали поступать угрозы. Такое случалось не в первый раз и горячие головы не остудило. Единственное, они отправили жён вместе с детьми к своим семьям, чтобы злоумышленники не добрались до них. А через несколько дней Борлана убили.
Убийство сына Шереха Вотого было скорее актом отчаяния. Заговорщики уже были раскрыты, Шерех поднял всех, кого смог, чтобы раздавить силы повстанцев, и отправился на север мстить за сына. Только вот враги не держали все силы в одном месте. Понимая, что они уже разгромлены и им светит только смерть, они в ярости бросились на оставшегося в живых виновника их поражения. Точнее, на его семью.
Грудь опять стеснил тот первобытный ужас, который Шидай испытал более четырёхсот лет назад, когда узнал, что его дом захватил враг. Он бросился за помощью к ближайшему другу своего отца. Он был убеждён, что Ерон не откажет. Он был уверен в этом, ведь невестка Ерона была сестрой Ияшии. Родной сестрой, появившейся с ней на свет в один день. Шидай умолял, просил… Незабытое отчаяние вновь охватило весь его разум.
Ерон отказал. А Юара даже не попыталась уговорить его спасти сестру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Причину такой жестокости Шидай узнал только через год, когда, обезумев от потери, явился ночью к Юаре. Воспоминание заставило мужчину гадливо поморщиться. Лучше бы он никогда не знал! Пальцы опять впились в плетень, как когда-то в горло Юары, но разжались. Несмотря на всю свою ненависть, он так и не смог убить её. Слишком уж её лицо было похоже на лицо Ияшии.
