В 1471 г. польский король Казимир IV показывает пример большой антирусской игры. В Новгород, по просьбе боярской партии Борецких, он присылает своего наместника, а в Большую Орду направляет посла Кирея Кривого, для переговоров с Ахмат-ханом (хан Ахмед). Королевский посол настаивает, «чтобы вольный царь (хан) пожаловал, пошел на Московского великого князя со всею Ордою своею».
Казимир торопит Ахмат-хана, чтобы тот отвлек силы Ивана III от новгородских бояр. Однако хан выступает в поход слишком поздно, потому что боится набега крымцев на свои кочевья. Ахмат-хан «поиде изгоном на великого князя не путма, с проводники, и приведше его проводники под Олексин городок с Литовского рубежа», то есть, ордынское войско движется тайно, через литовскую территорию, в сопровождении местных проводников. Жители Алексина, находящегося на правом берегу Оки, почти все погибают в борьбе против ордынцев. Подошедшие московские войска не дают переправиться силам Ахмат-хана через реку и они «начат от брега отступати по малу в нощи той, страх и трепет нападе на нь, и побеже гоним гневом божиим».
В 1480 войска неугомонного Ахмата-хана снова идут через литовскую территорию в сопровождени литовских проводников (Савва Карпов), но, после неудачных стычек с русскими на Угре, перед наступлением зимней бескормицы, отправляются домой через территорию дружественной Литвы.
В результате знаменитого «стояния на Угре» Иван III выходит из ордынской зависимости. Впрочем, Большая Орда этого времени очень мало напоминает Золотую Орду эпохи расцвета и, скорее, выглядит литовским клиентом. И в страшном сне «покорителю вселенной» Чингисхану не могло привидеться, что его потомки будут спрашивать «чего изволите» у какого-то литовского князя.
После падения монголо-татарского ига около 20 лет Россия не подвергалась крупным набегам татар. Напротив, в 1482, 1485, 1487 гг. московские полки совершали походы на Казань. Последний завершился крупной удачей, русские войска заняли Казань. В результате успешного русского похода там приходит к власти хан Магмет-Аминь (Мухаммед-Эмин), какое-то время игравший роль московского вассала.
В последней четверти XV века крымское ханство было занято борьбой с Большой Ордой («Ахматовыми детьми») и находилось в союзе с великим князем Иваном Васильевичем.
Однако в 1501 г. состоялся крупный набег Большой Орды на Московское государство, ведущего в это время войну против Литвы и Ливонии. Как и 20 лет назад, литовцы стимулировали выступление ордынцев. Согласно литовской «Хронике Быховца», «выехал царь Заволжский Ших-Ахмет сын Ахматов со всею ордою Заволжскою, с многими силами, а с ним посол великого князя Александра пан Михаил Халецкий, и приехал он в землю Северскую и стал под Новгородом Северским и под другими городами, землю же всю, почти до самого Брянска, заполнил бесчисленным воинством». Вместе с ханом, как руководящая и направляющая сила, едет литовский посланник… Новгород-Северский и ряд других русских городов были взяты и разрушены, северская земля разорена до Брянска. Завоеванные города ордынцы передавали в распоряжение литовцев.
Этот поход угасающей Большой Орды открывал эпоху разорительных степных набегов на московское государство, которые часто будут связаны с антирусской политикой Польши, Литвы и Турции. Золотая эпоха московского государства, олицетворяемая правлением Ивана III, подходила к концу.
В 1505, в очередной раз показывая, что восток дело тонкое, и еще очень коварное, казанский хан Магмет-Аминь (приведенный к власти русскими полками) неожиданно взял курс на конфронтацию с Москвой. Для начала хан вырезал всех русских купцов, беспечно находившихся в Казани: «гостей руских побил, а товар их поимал на себя весь»,[16] не давалось пощады даже их семьям, «юноша младыя и красныя отроковица, младенца вкупе убивахуся». Вот такая «варфоломеевская ночь» на казанский манер.
20 тысячное казанско-ногайское войско пришло, «хрестьянство убивая», к Нижнему Новгороду, выжгло его посады, в то время как большая русская армия пассивно ожидала казанцев в Муроме и Плесе. По мнению летописца, московские воеводы просто струсили, «великим страхом объяти быша».[17]
В апреле 1506 московский великий князь Василий III попробовал совершить контрудар. По воде на Казань отправилась судовая рать во главе с удельным князем Дмитрием Ивановичем и воеводой князем Ф. И. Бельским, по суше – конное войско воеводы А. В. Ростовского.
Позднее к Казани было послано и войско под командованием князя В. Д. Холмского.
22 мая судовая рать Дмитрия Ивановича была сильно потрепана казанцами. 25 июня войска удельного князя и князя Ростовского соединились и, не дождавшись где-то затерявшегося воеводы Холмского, пошли на приступ Казани, однако потерпели поражение.
В 1507 года, одновременно с началом русско-литовской войны, начались регулярные набеги на Русь крымских татар. Летом этого года войска Крымского ханства взяли и разграбили города Белёв и Козельск, к чему московские воеводы были совершенно не готовы. Однако, если посмотреть на карту начала XVI века, то там мы увидим новую геополитическую реальность. После разгрома Большой Орды крымское ханство овладело всем северным Причерноморьем. Русское государство, выиграв серию войн с Литвой, и вернув северские земли (Новгород-Северский, Путивль, Стародуб, Чернигов), стало непосредственным соседом Крымского ханства.
Политика Крымского ханства c 1475 г. определялась в Стамбуле. Мудрые визири оценили попытки Москвы взять под контроль Казань и волжский путь, как потенциальную угрозу своим интересам в восточной Европе. Очевидно, Блистательная Порта, находившаяся тогда на вершине могущества, стала решать назревший «русский вопрос» радикальными средствами. Через крымских Гиреев Высокая Порта влияла и на удаленную Казань, вовлекая ее в действия против Москвы.
Антирусский вектор Крыма был моментально замечен и усилен другим крупным европейским игроком. В 1506 г. начались контакты между Менгли-Гиреем и польско-литовским королем Александром. А в 1507 послы хана приглашаются в Варшаву, где подтверждают, что с весны крымские войска действуют против великого князя московского. Так возобновляются союзнические отношения Литвы и Польши с Крымом, которые можно назвать политико-коммерческими, потому что предусматривают регулярное материальное стимулирование хана.
Согласно польско-литовско-крымскому соглашению от 1507 г., заключенному уже с наследником Александра Сигизмундом, хан Менгли Гирей «готов быти приятелю короля приятелем, а неприятелю неприятелем и вместе с людьми его милости короля польского и великого князя литовского Сигизмунда своими людьми и детьми всести на конь против всякого неприятеля, и подмогой быти на того неприятеля московского».
Кстати, при самых приятельских отношениях королей и ханов, значительная часть рабов, проходивших через работорговые рынки Крыма, была литовского происхождения. «Это не город, а поглотитель крови нашей», – характеризовал Михалон Литвин крымскую Кафу.
Польша и Крымское ханство подписывали антирусские договоры также в 1513, 1516, 1520 гг.
Всего за первое десятилетие XVI века произошло 3 крупных крымских набега на Московскую Русь.
В это время происходят и нападения сибирских (тюменских) татар на Каму; пермский наместник Василий Ковер разбил их «заднюю заставу».
В десятых годах XVI века русское правительство начинает проводить серьезные оборонительные мероприятия на «крымской украйне». Создается Лесная стража, начинается сбор посошных людей на сторожевую службу. В 1512 г. великий князь московский «утвердил землю своими заставами». Также с 1512 происходит «роспись воевод» по пограничным с Диким полем крепостям, расположенным на Оке и Угре – этот рубеж назывался «берегом». (Вот такой берег у Руси, не морской, как у всех «приличных» стран, а степной). На Оку и Угру собираются дети боярские и пищальники, набранные городами. В разрядной книге помещается «Наказ угорским воеводам», фактически первый устав русской пограничной службы, описывающий принципы размещения полков на оборонительной линии «берега». Он предусматривает оборону на широком фронте, опирающуюся на «береговые» укрепления, плюс наступательные действия «легких воевод» в поле.
В это время возрождается система засек – искусственных лесных завалов (они применялась еще в домонгольские времена для обороны от половцев).
Засеки устраивались в лесных массивах. Ствол срубленного дерева падал к «полю» (откуда приходили степняки), а деревья оставались лежать на пне. Засечные сторожа следили за состоянием засек. Каждые два километра устраивались курганы для световой связи или дозорные посты – это были кузова на высоких деревьях. На засеках ставились и небольшие остроги.
