Он, Уррий, сын отшельницы, имени которой не знает, служит оруженосцем у знатного и отважного рыцаря, о котором рассказывают всякие чудеса. Когда барон впервые заехал к ним на озеро, Уррий совсем еще несмышленыш был и смотрел на гостя в дорогих одеждах и с мечом на боку, как на бога. А когда барон дал ему впервые подержать в руках свой меч, Уррий чуть не умер от счастья. Теперь же, если он не струсит и сумеет проявить себя, то сам в двух шагах от посвящения в рыцари — предел мечтаний.
Мать научила его не роптать на жизнь, а принимать ее такой, какая есть, всего добиваться самому. Но все же есть какая-то несправедливость, что он — сын отшельницы, а этот… Отлак — наследник славного имени. Был бы им младший сын барона, ладно — тот растет парнем, что надо… И снова вспомнился удар Отлака, отведший от него смертельную угрозу. Нет, Отлак тоже будет рыцарем, что надо, хотя, если снова будет приставать, снова получит…
Когда барон и сенешаль из Рэдвэлла скрылись в тайных покоях господина, Гловер повел их к покоям госпожи, сказав, что, бычья требуха, враги шастают по замку, что ему поручено охранять баронессу и ее детей, и он, гром его разрази, их охранит! В покое перед спальней баронессы, где уже находились дочь и средний сын господина, сэр Гловер согнал с кресла прикорнувшую служанку, уселся сам, проверил, легко ли вынимается оружие из ножен, и приказал сообщить баронессе, что он на страже. Пусть спит спокойно. А также велел принести еще свечей и эля себе, поскольку, бычья требуха, собирается не смыкать здесь глаз до появления барона, сколько бы, гром и преисподняя, это бдение ни продолжалось.
Отлак заметил своему господину, что у того окровавлен камзол и ему требуется лекарь, на что сэр Гловер небрежно махнул рукой: зови, мол, пока все тихо.
Из спальни вышла взволнованная баронесса, и сэр Гловер как мог, бычья требуха, успокоил ее, сказав, что барон на спор с сэром Бламуром проверяет, как подготовлена охрана замка. В ответ на замечание баронессы, что раз ей опасность не грозит, то не мог бы сэр Гловер убираться прочь и не мешать ей спать своими громогласными шуточками, граф Камулодунский галантно ответил, что, бычья требуха, барон попросил его посидеть здесь, и он будет, черт возьми, сидеть, даже если небеса рухнут. Баронесса пристально посмотрела на него, но, ничего не сказав, скрылась в спальне, где на огромном супружеском ложе поместились не только младшие дети, но и ближайшая подруга, вдова сэра Даррена, которая, как и баронесса, не поверила заверениям присланных стражников, будто в замке все в порядке.
После ухода лекаря сэр Гловер развалился в своем кресле, опустошил весьма объемистый кубок эля и через четверть часа громко захрапел.
В замке все было тихо, мирно потрескивали свечи. Очень хотелось спать, но Уррий отлично помнил слова господина, что успокоившиеся погибают первыми.
— Наш разговор еще не закончен, — со злостью прошептал ему Отлак, сидевший рядом на лавочке, — бастард несчастный!
Уррий хотел ответить, но неожиданно раздался голос сэра Гловера (словно граф и не храпел мгновение назад).
— Забывать о предках — грех, — сказал он. — Но кичиться предками, бычья требуха, не совершив еще ничего, грех не меньший! У него отец не менее знатный, чем у тебя, Отлак. Правда, гром меня разрази, и не более, — сэр Гловер громко рассмеялся собственной шутке, которую юноши не поняли.
— Вы знаете, кто мой отец? — тут же вскинулся Уррий.
— Да, он мне признался час назад, — самодовольно кивнул граф Камулодунский.
— Кто же? — в один голос вскричали юноши.
— Если он захочет, бычья требуха, — медленно и с расстановкой произнес Гловер, — сам расскажет.
Граф встал и прошел к столику, где стоял кувшин с элем, демонстративно повернувшись к юноше и входным дверям спиной.
Собственно, он и так открыл очень многое. Если ему сам отец Уррия признался в этом час назад, то это или сэр Бламур, или… барон Ансеис.
— Это еще что за чертовщина, гром меня раздери?! — резко развернулся на каблуках сэр Гловер, выхватывая клинок из ножен.
Юноши тоже быстро повернули головы и вскочили на ноги.
В дверях, с мечом в руке, стоял рыцарь в странных одеждах, таких же, что были на тех, против кого они сражались в покоях барона.
— Это ты, сэр Глист… Длистонгази? — спросил граф, обратившись к иноземцу по имени, которое с таким трудом выучил утром по дороге из Рэдвэлла.
— Мне нужен только Наследник Алвисида, — лишенным каких-либо интонаций голосом ответил пришелец. — Я убью его и уйду, остальные меня не интересуют.
— Даже так?! — в ироническом удивлении поднял бровь Гловер. — Дьявол меня побери, даже если бы граф Маридунский был здесь, ты полагаешь, бычья требуха, что он словно агнец божий подставил бы голову под твой меч?
Пришелец тупым взором уставился на Уррия и ткнул в его сторону указательным пальцем.
— Мне нужна только эта жизнь, остальные безразличны. Он не должен жить!
— Но я не Наследник Алвисида! — удивленно воскликнул юноша, но тут же разозлился на себя самого и выхватил меч. — Сэр Гловер, позвольте мне, раз он жаждет моей смерти, сразиться с ним.
Граф оценивающе посмотрел на оруженосца и кивнул. Он прекрасно понимал чувства Уррия. Как и Отлака, который тоже стоял с обнаженным мечом наготове.
— Давай, прояви свое искусство. Только аккуратней. Я поручился за твою жизнь перед бароном.
Уррий стремительно бросился в бой, памятуя о том, что этого негодяя можно победить, только отрубив ему голову.
Но первый удар противник отбил, правда, и его ответная атака была отражена.
— Давай, Уррий, давай! — словно забыв о давней неприязни, шептал Отлак.
То ли от лихорадочного возбуждения, что это первый его поединок — один на один, и не на жизнь, а на смерть, — то ли от того, что зрителями были Отлак и сам сэр Гловер, толковой атаки у Уррия не получалось. Несмотря на все его старания, враг парировал удар за ударом, а юный боец уже имел порезы — на щеке и на плече.
Из спальни баронессы на мгновение приоткрылась дверь и выглянуло испуганное лицо служанки, но граф Камулодунский так шикнул на девушку, что дверь моментально захлопнулась.
— Отойди, юноша, — сказал сэр Гловер Уррию, — пора заканчивать эту комедию, бычья требуха, не на ярмарке!
— Он вызвал на бой меня! — возмутился юный оруженосец барона, отражая удар. — И я должен убить его!!!
— Нет, — вдруг осенило Гловера. — Его нужно взять живым. Ведь мы же ничего о них не знаем, ни кто они такие, ни почему хотели убить барона Ансеиса и графа Маридунского…
— И меня! — крикнул юноша, атакуя все яростнее.
— Тем более, — ответил граф Камулодунский и решительно ввязался в бой, вызывая противника на себя. — Я не собираюсь его убивать, не беспокойся, он твой. Но сперва пусть ответит на многочисленные вопросы, бычья требуха!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
