Получив в прошлый раз от Ингрэма совет не вмешиваться в отношения Лизель с ее родителями, Вирджиния уже не решалась обращаться к нему за подобной помощью. Что же до Пола Белла, который в принципе мог бы выступить в роли специального ходатая за молодых, то он уехал в Ганновер, где собирался договориться с тамошними издателями о переводе на немецкий язык своей будущей книги. Вирджиния не знала точной даты его возвращения, тогда как, согласно последней весточке от Лизель, в ее затянувшемся конфликте с родителями по-прежнему не наступило никаких перемен к лучшему. Хотя полковник и фрау Мей все же согласились принять Криса и поговорить с ним, однако эта беседа не принесла сколь-нибудь обнадеживающих результатов. Они все так же заявляли, что Лизель слишком молода для столь ответственного шага, как женитьба, что Крис, по их мнению, является «неподходящим» кандидатом в мужья, так что, если основываться на информации, которой Вирджиния располагала в тот тихий и погожий сентябрьский день, которому суждено будет затем смениться жестоким ураганом, перед молодыми стояли все те же неразрешимые проблемы.
Шквальный ветер, обрушившийся на виноградники на рассвете, ближе к вечеру заметно поутих. Из-за налитых свинцом туч изредка выглядывало клонившееся к закату солнце, и Вирджиния, почти весь день просидевшая у себя на вилле, решила для разнообразия взять Дрозда и перед сном совершить с ним вечернюю прогулку.
Неожиданно выяснилось, что Дрозда дома нет — Ханнхен сказала, что он еще раньше ушел с Ингрэмом на плантации, после чего, окинув критическим взглядом дождевик, головной платок и резиновые сапоги Вирджинии, добавила:
— В лесу еще сыро, да и потемнеет скоро.
Кивнув, Вирджиния согласилась с ней:
— Я знаю. Просто немного погуляю, а в лес заходить не стану. Я планировала спуститься с холмов по дороге на Бад-Хозель и у реки повернуть назад.
Правда, едва выйдя из дома, она изменила план своей прогулки, подумав: какое кому дело до того, где она собиралась гулять?
Вирджиния уже около получаса шла в гору, медленно поднимаясь по зигзагообразно петлявшей тропинке, когда ее внимание неожиданно привлек шум непонятной возни, доносившийся откуда-то справа. Она остановилась и прислушалась, пытаясь определить, какой же лесной обитатель способен так шуметь, и внезапно увидела выскочившую из подлеска собаку. Вирджиния машинально окликнула ее: «Дрозд!» — но тут же поняла, что ошиблась, это был вовсе не Дрозд, а его брат Мидас из «Драхенхофа». Таким образом получалось, что от своего дома он забрел даже дальше, чем Дрозд — будь он на его месте — от виллы. Без поводка и даже без ошейника, Мидас, судя по всему, каким-то образом убежал от хозяев, и потому, решила Вирджиния, должен быть возвращен на положенное ему место.
Впрочем, довольно скоро она поняла, что сделать это будет отнюдь не просто. В ответ на призывный окрик Вирджинии пес запрыгал на месте, причем в его глазах она заметила отчетливо сверкавший огонек собачьего озорства. Щенок бежал и бежал вперед, и Вирджинии не оставалось ничего иного, как следовать за ним, мысленно прорабатывая планы того, как бы заманить его в западню.
Как того и следовало ожидать, пес сам перехитрил ее. Когда, преодолев очередной участок подъема, они оказались на ровном и достаточно открытом участке местности, где за высокой проволочной оградой располагались посадки молодых хвойных деревьев, Мидас внезапно учуял запах какой-то добычи и стремительно бросился в сторону, взметая ввысь комья рыхлого дерна и устремляясь к забору, который, к крайнему разочарованию Вирджинии, отнюдь не явился для него непреодолимой преградой.
В высоту забор достигал шести или семи футов и представлял собой проволочное хитросплетение, изредка перемежаемое крепежными столбами. Надо же было такому случиться, что Мидас подбежал к тому самому месту ограды, где в густой проволочной ячее зияла едва ли не единственная брешь — это была дыра, располагавшаяся почти на уровне земли и достаточно большая, чтобы пролезть в нее псу-подростку вроде Мидаса, что тот и сделал, после чего устремился в заросли молодых деревьев, преследуя свою реальную или мнимую добычу.
Пройдя несколько метров вдоль проволочной преграды, она наконец решила вернуться на прежнее место и держаться поближе к дыре, откуда можно было окликать Мидаса.
Так Вирджиния и поступила — она стала кричать и подзывать Мидаса, иногда слыша шорох от его передвижений по лесу, а иногда и нет. Временами в ответ на ее манящие окрики раздавался озабоченный лай, но чаще непокорный пес вообще игнорировал все ее настойчивые попытки. В какой-то момент затянувшуюся паузу снова заполнил собачий лай, но уже совсем не тот, который она слышала прежде, — на сей раз в нем отчетливо слышались нотки ответного призыва, просьба о помощи.
Внимательно осмотрев дыру в заборе, она энергично заработала руками и подручными камнями, копая и разбрасывая по сторонам рыхлую лесную землю. Страшась в любой момент почувствовать прикосновение к своему плечу руки разгневанного лесника, Вирджиния наконец выкопала под забором небольшое углубление и каким-то образом ухитрилась отогнуть проволоку вовнутрь. В результате проделанной работы образовался достаточно просторный лаз, в который она смогла втиснуть свое тело, двигаясь по-пластунски лицом вниз. Новый оклик щенка — новый поток скулящих звуков в ответ, по-прежнему с близкого расстояния. Без труда обнаружив беглеца, Вирджиния не удержалась от возгласа сожаления, который вырвался из ее груди, когда она поняла, что именно стало причиной столь жалобных призывов к спасению: обе передние лапы собаки оказались глубоко рассеченными — правая несколько сильнее левой, — причем обе они сильно кровоточили.
Плотно прижав Мидаса к себе и понимая, что таким образом она наверняка причиняет ему боль, Вирджиния протиснулась под забором в обратном направлении, после чего поднялась, все так же держа щенка на руках.
А потом призадумалась. Собака была довольно тяжелой, чтобы пронести ее всю дорогу назад до самой виллы, тем более что она к тому же увела Вирджинию на приличное расстояние в сторону. Таким образом, в данный момент они находились примерно в километре от лагеря Беллов. Пола она там, видимо, не найдет — он в Ганновере, — зато Крис наверняка на месте, а если даже и нет, то к вечеру он все равно должен будет вернуться, после чего отвезет ее и Мидаса домой.
Вирджиния, как могла, очистила носовым платком подушечки лап собаки от земли и отправилась в путь, надеясь на то, что Мидас все же даст знать ей, каким образом ему удалось скрыться от зоркого ока Лизель, поскольку, как ей было известно, прежде ему никогда не разрешали свободно бегать по холмам или среди виноградников. Наконец она почувствовала под ногами шероховатый галечник, устилавший подъездные пути к лагерю Беллов, и принялась высматривать признаки, которые указывали бы на присутствие Криса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
