уже.
— Дело ваше, — кивнул я. — Если что — не стесняйтесь.
Как ни хотелось поскорее добраться до бани и кровати, сначала пришлось ехать в княжеский терем. Золото надо было сдать в сокровищницу, от греха подальше.
Сытин с князем встретили нас у ворот. Князь Всеволод аж приплясывал от нетерпения.
— Немой, красава! — хлопнул он меня по плечу. — Такое богатство раздобыл! Заносите живее, пока никто не видел! — прикрикнул он на слуг.
Слуги подхватили ящики с золотом и потащили в сокровищницу.
— Теперь у нас свой рудник будет! — радовался князь. — Раньше-то золото с востока везли. А теперь сами торговать станем! Дружину вооружим! Слушай, Немой! Тебе же деньги нужны? На строительство, и вообще… Давай я твою долю золота выкуплю? Хорошую цену дам!
— Погоди, княже! — перебил его Сытин. — Парень чуть на ногах стоит. Завтра о золоте поговорите. Нам с Хворобой разобраться надо.
— А чего с ним разбираться? — возразил князь. — Помер, и хер с ним! Закопать поскорее, пока весь княжеский двор не провонял.
— Не всё так просто, княже. Если Хвороба, и вправду, кощей — хоронить его без толку. Тут по-другому действовать надо. Сейчас мы с Немым сходим, поглядим на него. Потом я этого Архипа допрошу.
— А пир когда? — обиженно спросил князь. — У меня уже стол накрыт!
— А ты, княже, угощение ко мне домой пришли, — сказал Сытин. — И сам приходи к вечеру. Мишку с собой прихвати — там и отметим. На кой хрен нам на боярские рожи глядеть?
— Я меры безопасности усилил, — похвастался Сытин, подходя к зданию темницы. — Теперь просто так внутрь темницы хер пройдёшь!
— А что, раньше до хрена желающих было? — подъипнул я Сытина.
— Бля, Немой! Вечно ты всё испортишь!
Сытин трижды постучал в железную дверь, подождал и стукнул ещё два раза.
— Кто там? — строго спросили из-за двери.
— Сытин с князем Добрыней! — отозвался Сытин.
— Пароль! — не унимался голос за дверью.
— Нечисть! — с серьёзным хлебальником отозвался Сытин.
Я хрюкнул в рукав от смеха.
— Это вчерашний пароль! — возразил голос. — Сегодняшний нужен.
— С хера ли? — изумился Сытин.
— Никита Ильич тоже решил меры безопасности усилить, — объяснил голос.
— Позови его! — заорал Сытин.
— Без пароля не могу, — упёрся голос. — Никита Ильич сказал, что Сытин пароль знает.
— Бля, точно! Говорил он мне что-то! Я ещё на бумажку этот грёбаный пароль записал!
Сытин принялся шарить по карманам.
Я не выдержал и заржал в голос.
— Вот так — захочешь в темницу попасть, и хер впустят!
— Ипать! — выругался Сытин.
Дверь заскрипела и открылась.
— Пароль верный! Проходите!
Сытин схватил меня за рукав и быстро втащил в темницу. Сам я идти не мог — загибался от хохота.
Узким полутёмным коридором мы прошли в кабинет начальника темницы. На двери по-прежнему висела знакомая деревянная табличка.
Никита Ильич пил чай с пирогами.
— А, Немой! — заулыбался он, увидев меня. — Соскучился? Может, половишь мне мышей по старой памяти, а?
— Одного поймал уже, — буркнул я. — Теперь от его семейств не отвязаться никак.
— Ты заговорил, что ли? — удивился Никита Ильич.
— Никита Ильич, что за фокусы? — спросил Сытин. — Какого хера меня твои стражники не пускают?
— Ты же сам эти пароли придумал! — возразил начальник темницы.
Никита Ильич поставил чашку на стол. Сытин тут же ухватил с тарелки пирог, откусил.
— С рыбой? Годится! Умеет твоя Василиса пироги печь, ничего не скажешь.
— Угощайся, Василий Михалыч, — вздохнул начальник темницы. — И ты, Немой, трескай!
Я, не дожидаясь второго приглашения, тоже ухватил пирожок и принялся жевать.
— Как там Хвороба? — спросил Сытин. — Лежит?
— Куда он денется? Только зря камеру занимает.
— Ничего, Никита Ильич! Недолго осталось. Вот, Немого дождались — теперь и с Хворобой разберёмся.
Я проглотил остатки пирожка и мрачно посмотрел на Сытина.
— Ну, и чего мы время тянем? Меня ждут, между прочим!
— Глашка? — улыбнулся Сытин. — Сейчас, Немой. Божен явится, и пойдём. Со всех сторон Хворобу обложим, чтоб точно промашки не вышло.
Ни хера себе! Видать, Сытин серьёзно отнёсся к тому, что Хвороба может быть кощеем. Вон, даже священника задействовал.
Божен явил, когда я уже съел последний пирожок и печально смотрел на пустую тарелку. Подмышкой святоша держал деревянную шкатулку размером с коробку для обуви.
— Привет, Немой! — поздоровался Божен. — Слушай, меня Сытин совсем загонял! Скажи хоть ты ему! То камеру освяти, то печати наложи! Теперь от службы оторвал. У меня, между прочим, своё начальство есть!
— Ладно тебе, Божен! — ухмыльнулся Сытин. — Хорошо же сидели, чего ты начинаешь? Кстати! А как ты в темницу без пароля прошёл?
— Как-как, — передразнил Сытина Божен. — Божье слово любые двери отворяет.
— Охереть! — удивился Сытин.
Он порывисто поднялся из-за стола.
— Ну, идём!
Мы вчетвером подошли к камере Хворобы.
Бля!
Это была та самая камера, в которой сидел я, когда только-только попал в Старгород!
Божен отдал Сытину шкатулку и снял с шеи крест. Протянул его к двери и одними губами забормотал молитву.
Интересно, святош специально учат так говорить, чтобы никто не разобрал?
Дверь завибрировала с лёгким гудением. На сером металле проступила ослепительно-белая круглая печать с рисунком креста внутри. Печать вспыхнула и погасла.
Божен отступил на шаг и махнул рукой Никите Ильичу.
Начальник темницы вставил в замочную скважину ключ и с лёгкими щелчками повернул его три раза. Дверь открылась.
Окаменевший демон по-прежнему торчал из стены. Только теперь он был замазан раствором. На кирпичной лежанке лежало всё, что осталось от боярина Хворобы. Высохший скелет, завёрнутый в длинную шубу.
— Значит, план такой, — сказал Сытин. — Нам надо похоронить боярина так, чтобы он больше не воскрес. Сначала ты, Немой, аккуратно пошинкуешь его своим мечом. Потом Божен, как положено, прочитает молитву. Дальше моя очередь. Я испепелю то, что останется. Пепел запаяем в серебряную урну — для боярина ничего не жалко! Ну, и похороним — опять же, с молитвой.
Говоря, Сытин по очереди обводил нас взглядом.
— Всё ясно?
Мы кивнули.
— Ну, и хорошо. Начинай, Немой!
Я вытащил из ножен меч.
Передо мной лежало тело моего врага. Тело человека, который послал на смерть моих родителей. Тело кощея, который питался чужими жизнями, чтобы продлить собственное тошнотворное существование.
Я вгляделся в прикрытый дорогой шубой скелет.
Как же ты дошёл до такого, боярин Хвороба? Ведь был же ты когда-то человеком? Ребёнком был, в игрушки играл. Потом вырос, жил. Любил хоть кого-нибудь. Или нет?
Давай, расскажи мне, перед тем, как окончательно умереть. Это твоя последняя возможность. Ну! Даже в марах было что-то живое. Хотя бы способность бояться.
Я прислушался. Тишина. Кости, которые лежали передо мной, были
