Страстные публичные дебаты на тему свободы воли, которые в последнее время имели место в Германии, на мой взгляд — провальные дебаты, так как они произвели более смущения чем внесли ясности. Вот один из самых глупых аргументов в пользу свободы воли: «Но я знаю, что я свободен, потому, что я ощущаю себя свободным!». Ну, вы также ощущаете мир, которых заселен цветными объектами, и при этом вы знаете, что перед вашими глазами лишь отражение электромагнитных волн разных частот; то, что явлено вам в сознательном переживании, ни коим образом не может ничего доказывать. Другой аргумент звучит так: «Но это имело бы ужасные последствия! Поэтому, это не может быть правдой». Я, конечно же, разделяю эту озабоченность (думая о воображаемом эксперименте с обществом роботов), но истинность заявления должна быть установлена независимо от его психологических или политических последствий. Это вопрос элементарной логики и интеллектуальной честности. Но нейрологи так же добавили ко всеобщему смущению, причём из-за того, что они сами часто недооценивают радикальный характер своих собственных позиций. Это второе, на что я хочу обратить внимание в этом разделе.
Нейробиологи любят говорить о «целях действий», процессах «двигательного отбора» и «спецификации движений» в мозгу. Как философ (и со всем уважением), я должен заявить, что это всё также концептуальная чепуха. Если принимать всерьёз научный взгляд на мир, тогда такой вещи как «цель» существовать не будет, равно как не будет никого, кто выбирает или специализирует действие. Такого процесса, как «выбор», вообще не существует; всё, что у нас есть — динамическая самоорганизация. Более того, обработка информации, протекающая в мозгу человека, даже не подчинена каким-либо правилам. В конечном счёте, она протекает по законам физики. Лучше всего мозг описывается как сложная система, постоянно пытающаяся стабилизировать своё состояние путём генерации порядка из хаоса.
Опираясь на чисто научную физику, ничто во Вселенной не обладает внутренней ценностью, равно как и не содержит в себе цели; физические объекты и процессы — всё, что на самом деле есть. Это, кажется, позиция строгого редукционизма — именно то, во что сущности с моделями себя, наподобие нас, не могут поверить. Конечно же, репрезентации целей в мозгу биологических организмов существуют; однако, если нейробиология всерьёз отнесется к собственным фундаментальным выводам, то станет очевидно, что эти репрезентации целей не относятся ни к чему. Выживание, состояние телесного здоровья, благосостояние и безопасность, как таковые, не являются ни ценностями, ни целями в истинном значении этих слов; очевидно, что выжили только те организмы, которые представляли их в виде целей. Но склонность говорить о «целях» организма или мозга заставляет нейробиологов упускать из виду то, насколько сильно вмешиваются их фоновые убеждённости. Теперь мы можем видеть, что даже здравомыслящие учёные иногда недооценивают то, насколько радикальной может оказаться связка нейробиологии и эволюционной теории: Она сможет превратить нас в существ, которые максимизируют свою общую пригодность путём галлюцинирования целей.
Я не настаиваю на том, что это истинное, исчерпывающее или совершенное изложение. Я всего лишь указываю на то, что, как кажется, следует из открытий нейробиологии и то, как эти открытия конфликтуют с сознательной собой-моделью. Подличностная самоорганизация в мозгу попросту не имеет ничего общего с тем, что мы называем «выбором». Конечно же, сложное и гибкое поведение, вызываемое внутренними образами «целей», всё-таки существует и мы можем продолжать называть это поведение «действиями». Но даже если действия, в этом смысле, продолжают быть частью картины, то агенты — ни в коем случае, так как нет сущности, которая совершала бы действие.15
Изучение фантомных конечностей помогло нам понять, как части наших тел могут быть изображены в феноменальной себя-модели, даже если они не существуют или никогда не существовали вообще. Вне-телесный опыт и иллюзии полного тела демонстрируют, как минимальное чувство себя и переживание «глобального обладания» могут возникнуть. Краткий обзор случая Чужой Руки и подкрепление на нейронном уровне волящей самости наводят нас на мысль о том, каким образом чувство бытия агентом, по необходимости, появляется в нашем сознании и как этот факт вносит вклад в образование сложных обществ. Далее, изучение Туннеля Эго во время сна предоставит нам даже более глубокое озарение относительно условий, в которых возникает истинный субъект опыта. Каким образом Туннель Сна превращается в Туннель Эго?
Глава пятая
Философская психонавтика
Что мы можем узнать из осознанных сновидений?
В течение вечера 6 мая 1986, я осознал, что сплю и, при этом, по спирали выхожу из моего физического тела, в типичной манере, описанной швейцарским биохимиком Ernst Waelti (см. главу 3). Вот мой «практический пример»:
Стоя перед моей кроватью, я сразу понял, что, впервые за два года, я снова вышел из тела. Та же ясность, то же самое электрическое ощущение свечения в моём телесной двойнике, возбудили и осчастливили меня и я немедля приступил к эксперименту. Я двинулся по направлению к закрытой стеклянной двери балкона на втором этаже дома моих родителей. Я прикоснулся к двери, осторожно толкая её до тех пор, пока я не проник сквозь неё и не попал на балкон. Я вылетел в сад и приземлился на газон, где я перемещался при тусклом свете Луны и разглядывал окружающие предметы. В целом, ощущения были очень ясными.
Когда я испугался, что не смогу поддерживать состояние достаточно долго, я полетел назад и каким-то образом вернулся в своё физическое тело. Я проснулся со смешанными чувствами гордости и удовольствия. Я не удосужился сделать каких-либо проверяемых наблюдений, но я получил очередной опыт выхода из тела, ясный и осознанный, полностью управляемый, без каких-либо промежуточных затмений. Я сел, намереваясь сделать записи по свежей памяти, но не смог найти карандаш.
Я выпрыгнул из постели и подошёл к своей сестре (которая спала в той же комнате), разбудил её и увлеченно рассказал ей, что мне только что удалось сделать это, что я только что был внизу, в саду, скакал по газону минуту назад. Моя сестра посмотрела на свой будильник и сказала: «Сейчас четверть третьего! Почему тебе нужно было будить меня? Это не могло подождать до завтрака? Выключи свет и отстань от меня!» Она перевернулась и снова уснула. Я был немного расстроен таким отсутствием интереса.
Я также заметил, что, неловко взяв будильник, она случайно включила его. Он начал издавать гудки, мне оставалось надеяться на то, что он никого больше не разбудит. Поздно! Я услышал, как кто-то приближается.
В этот момент я проснулся. Я был вовсе не на втором этаже дома моих родителей во Франкфурте, но в своей комнате на цокольном этаже, в доме, в котором я жил с четырьмя друзьями, и который находился от дома родителей на расстоянии тридцати пяти километров. Была вовсе не четверть третьего ночи; светило солнце и я, очевидно, задремал после обеда. Более пяти минут я сидел на краю своей кровати практически застывший, не смея пошевельнутся. Я не был уверен в том, насколько реальной была эта ситуация. Я не понимал, что только что произошло со мной. Я не осмеливался пошевелиться, так как боялся, что снова могу проснуться в очередной ультрареалистичной среде.
В исследовании сновидений, подобный феномен хорошо известен и называется ложное пробуждение. Действительно ли у меня был опыт выхода из тела? Или у меня было осознанное сновидение о внетелесном опыте? Можно ли соскользнуть из внетелесного опыта в обычный сон через ложное пробуждение? Являются ли все формы опыта выхода из тела осознанными сновидениями в первую очередь? Если так проснуться два раза к ряду, то можно усомниться во многих своих теоретических интуициях относительно сознания. К примеру, яркость, когерентность, свежесть сознательного опыта — доказательства того, что вы действительно имеете дело с реальностью. По-видимому, то, что мы называем «пробуждением», является тем, что может с вами случится в любой момент феноменологического времени. Это высокорелевантный эмпирический факт философской эпистемологии. Вспомните, как во второй главе мы обсуждали эволюцию человеческого сознания и то, как кажущееся нам различие между вещами и объективный факт становятся элементами нашей переживаемой жействительности? Теперь мы можем видеть, что значит, когда различие видимости/реальности возникает лишь на уровне видимости: Ложные пробуждения демонстрируют, что сознание есть не более, чем видимость мира. Нет никакой определенности даже относительно состояния — основной категории сознательного опыта, в контексте которого вы обнаруживаете себя. Итак, откуда вы знаете, что вы действительно проснулись этим утром? Не может ли быть так, что всё, что вы когда либо переживали, было всего лишь сном?1
