Подумаешь, привидение. Что теперь Анарен обо мне подумает, что я истеричка, которая испугалась жалкого облачка так, что едва не мочит постель?
— Это не жалкое облачко, — откликнулся Анарен. Легонько поцеловал меня в висок, и от этого желание провалиться куда-нибудь стало еще ярче. — Кейси права, это настоящее привидение.
— Ты мои мысли прочитал? — спросила я. Отстраниться было невозможно — но я все-таки преодолела себя, села, провела ладонями по раскрасневшимся влажным щекам. Ну вот, еще и выгляжу, как полное чучело.
— Нет, — Анарен улыбнулся, осторожно заправил выпавшую прядь мне за ухо. — Ты просто сказала об этом вслух. Жалкое облачко…
Он сейчас смотрел с таким теплом и сердечностью, словно и в самом деле мог бы однажды полюбить меня. Наверно, надо было поблагодарить его за то, что он прогнал призрака, а потом пойти привести себя в порядок, но я смогла лишь проговорить:
— Ты меня обнимал. Во сне.
Анарен бросил быстрый взгляд куда-то в сторону, кончик его носа дрогнул, и я удивленно поняла, что мой фиктивный муж смутился от этого еще сильнее, чем я. Господи, как же хорошо, что он не ловкий и умелый соблазнитель, как в театральных пьесах! Тогда я бы точно стала мушкой в паутине… А так он живой, он не притворяется, он…
— Да, обнимал, — признал очевидное Анарен. — Мне снилось, что я иду через зимний лес, но вдруг повеяло теплом. И я к нему потянулся.
Мне захотелось зажмуриться. Только бы он не вздумал извиняться за это, как и полагается джентльмену.
— Куда делось привидение? — спросила я, решив перевести разговор на другое. Вот бы еще у меня сердце не так стучало…
— Я его отогнал, — ответил Анарен, и в приоткрытую дверь спальни снова заглянула Кейси.
— Барин, я тут чаю мятного заварила. Ох, Господи, что ж за страхи-то такие! Да еще и в такое время! Как оно полетело-то по лестнице! Я услышала крик, выбежала — а оно навстречу. Ну, Господи, думаю, пришел последний час! Как же хорошо, что вы приехали!
Чай, подумала я. Отлично. Сейчас только это меня спасет.
Глава 12
Анарен
После чая с ромашкой мы все-таки смогли снова заснуть. Я старательно держался на краю кровати, пытаясь не думать о том, что обнял Хельгу сразу же, как только мы оказались под одним одеялом. Пусть это было во сне, но все же.
Чтобы отвлечься, я какое-то время думал о привидении. Они не приходят просто так — любое привидение это знак того, что умерший оставил на земле нечто очень важное и просит, чтобы оно было раскрыто. Так преступник, мучимый совестью, приходит на место преступления — надо будет узнать об истории дома, возможно, тут и в самом деле кого-то убили.
Неудивительно, что Енко поселил нас в этом доме. Кто еще справится с привидением, кроме артефактора?
Утром Хельга проснулась раньше меня. Сквозь сон я услышал, как она выскользнула из-под одеяла и, взяв из шкафа какие-то вещи, отправилась приводить себя в порядок. В этом медвежьем углу, конечно, нет ничего особенного, но все равно надо будет придумать для нее какой-нибудь подарок.
На улице моросил дождь. Я потратил несколько часов до завтрака на жар-удар — видел такой артефакт в столице, он помогал дороге оставаться сухой в самую дождливую или снежную погоду. Выйдя с золотой пластинкой на улицу, я остановился на мостовой и довольно убедился в том, что у меня все получилось — камни высыхали прямо на глазах. Немолодой господин в простеньком костюме, который шел мимо в сторону школы, даже рот приоткрыл от удивления.
— Надо же! — воскликнул он. — Вот чудеса науки! А зимой снег растопит?
Я положил артефакт на землю, и под действием заклинаний он тотчас же подрылся под камни — будет лежать там и работать, а в Хаттавертте всегда будут сухие и чистые дороги.
— Обязательно, — кивнул я и поинтересовался: — А вы, я полагаю, здешний учитель?
Незнакомец с достоинством поклонился.
— Гари Матти Яккинен, к вашим услугам. И единственный учитель, и директор.
Я вспомнил пословицу об учителях, которая была в ходу в провинции: если барин без сапог, значит барин педагог. Сапоги Яккинена и правда видывали лучшие виды.
— Уверен, что вы все знаете об истории Хаттавертте, — сказал я. Учитель утвердительно качнул головой, и я спросил: — Можете рассказать об истории дома, в котором поселили нас с женой?
Яккинен понимающе улыбнулся.
— Уже видели призрак старого Вильмо?
Старый Вильмо. Вот, значит, как зовут привидение, которое тянуло руки к Хельге.
— Видели. Он испугал мою жену.
— Неудивительно! — Яккинен указал в сторону школы, словно предлагал прогуляться немного, и я послушно потянулся за ним. — Вильмо убил его собственный сын. Старик был жутким скрягой, и однажды чуть не отравил внучку. Купил, видите ли, испорченное мясо, зато с большой скидкой. Слава Богу, девочка осталась жива, но Петер так ударил его, что Вильмо упал, ударился и больше не поднялся.
— Они жили все вместе? — уточнил я. — Большой семьей?
— В этих краях так и живут. Очень редко кто-то отделяется после женитьбы. Большим кланом проще выживать, особенно зимой. Да вот посмотрите на дома! Везде делают пристройки и новые крылья. Так удобнее.
— А что случилось с Петером и его дочерью? — спросил я. Мне казалось, что я стою на самом краешке чего-то очень важного. Чего-то такого, что изменит всю мою жизнь.
— Они уехали в Куттабортте. Дом переведен в государственное управление, поэтому Енко вас там и разместил, — Яккинен обвел рукой округу, словно приглашал меня полюбоваться на домишки и последние листья на ветвях садов. — Сами видите, как у нас тут все обустроено, полиции, и той нет.
— Живете мирно?
Яккинен кивнул. Я увидел стайку малышей, которые спешили к школе по сухой дороге, крутя головами и удивляясь, как это дождь их не мочит. Учитель помахал им, и они весело замахали в ответ.
— В таких местах не выживешь, если не будешь жить мирно с соседями. Подлецу или скряге никто не даст дров или лекарств зимой, — ответил Яккинен и признался: — Я очень рад, что вы здесь, господин Эленандар. С артефактором нам будет намного проще.
Я вспомнил бумажные бирки на золоте, которое вчера принес Енко, и уточнил:
— Вы с супругой отдали два обручальных кольца, верно?
Дети хором поздоровались, пробежали мимо учителя в открытую дверь школы и дружно скорчили рожицы угрюмому крючконосому горбуну, который сгребал листья в школьном саду — тот выкрикнул им вслед что-то неразборчивое, но явно бранное.
— Совершенно верно. Подумали и
