Герцог ничуть не скрывал, что в его жизни нет места любви, но вместе с тем ожидал и даже готов был побиться об заклад, что рано или поздно она его полюбит.
Это было так странно, так непонятно. И все-таки Мелисса чувствовала, как ликует ее сердце, — ведь теперь не нужно уезжать из дворца.
Она больше не боялась будущего. Теперь она была в безопасности: герцог сумеет защитить ее от Дана Торпа и мачехи. Даже Хестер, думала Мелисса, не сможет жаловаться, что дочь сидит на отцовской шее, хотя, несомненно, будет страшно завидовать такому удачному замужеству.
Мелиссе с трудом верилось, что герцог действительно станет ее мужем. При всем том она знала: ей хочется быть с ним рядом, хочется разговаривать с ним и слушать его.
Миссис Медоуз о чем-то возбужденно говорила не умолкая, но Мелисса не слышала ни единого слова. Она лишь взирала на комнату с ее великолепной серебряной мебелью и чувствовала себя словно во сне.
Неужели она и впрямь окажется преемницей тех прекрасных и знатных герцогинь, чьи портреты развешаны вдоль лестницы и в картинной галерее?
Неужели она станет женой герцога и он будет спать в соседней комнате?
Герцог хочет, чтобы они были друзьями; Мелисса почувствовала облегчение, узнав, что он не собирается настаивать на большей близости. Но — странное дело — одновременно с этим по какой-то непонятной причине она испытала разочарование.
Интересно, что он говорил женщинам, когда был с ними близок? И каково это — ощутить его губы на своих губах?
Поймав себя на этой мысли, она покраснела.
* * *
Часы в холле начали отбивать шесть, когда Мелисса вышла из спальни и спустилась вниз по лестнице.
Не сразу ей удалось подыскать, что же надеть на свадьбу. Ни одно из ее собственных платьев не годилось для этого. Трудно было представить себя на месте невесты и уж совсем невозможно — поверить, будто она хоть в чем-то может сравниться с прелестным обликом Черил в белом подвенечном наряде, фамильной фате и с бриллиантовой диадемой.
Мелисса с отчаянием смотрела на свои простенькие повседневные муслиновые платьица и на вечерние платья, которые она сшила из дешевой материи, копируя то, что Черил получила из Лондона.
После этого она обратилась к нарядам, которые ей оставила подруга. Их оказалось довольно много. Среди них Мелисса обнаружила вечернее шелковое платье розового цвета, с рюшами из тюля. Платье было очень дорогим и красивым, но Черил жаловалась, что оно ей узко в талии, а потому так ни разу его и не надела.
Мелисса надела платье, и горничная застегнула его сзади. Оно прекрасно облегало фигуру и оказалось ей совершенно впору.
— Мисс, вы в нем словно бутон розы! — воскликнула горничная. — Здесь есть еще и венок. По-моему, он как раз для этого платья.
Служанка достала венок из искусно сделанных роз. Крошечные бриллианты сверкали и переливались при каждом движении, словно капли росы.
Мелисса взглянула на себя в зеркало. Наряд этот удивительно шел ей. При этом он нисколько не напоминал свадебное платье, которое сегодня утром было на Черил.
— Мисс, похоже, его светлости было известно, какое платье вы выберете! — воскликнула горничная.
— Почему вы так думаете? — спросила Мелисса.
— Только что принесли ваш букет, — ответила горничная.
Выглянув в коридор, она забрала букет и передала его Мелиссе. Вместо белых орхидей, какие были у Черил, Мелисса держала в руках изящный букет из розовых камелий, окруженных сочной зеленью листьев.
— Просто замечательно, мисс! — воскликнула горничная.
Миссис Медоуз, заглянувшая, чтобы узнать, не нужно ли помочь, не удержавшись повторила то же самое.
Но когда Мелисса начала спускаться по лестнице, ее охватили сомнения.
Быть может, герцогу не понравится то, что она в розовом, думала девушка; быть может, он предпочел бы более традиционный наряд невесты.
Спустившись в холл, где ее ожидал герцог, и подойдя к нему, Мелисса подняла глаза, и их взгляды встретились. В тот миг, когда они смотрели друг на друга, Мелиссе почудилось, будто сердце ее говорит то, чего не могут вымолвить ее губы.
Она тотчас одернула себя: там, где заключается практичное и разумное соглашение, романтические выдумки ни к чему.
Герцог предложил ей руку. Мелисса подумала, что никогда еще он не выглядел так великолепно. Позже, когда они уже шли по коридору и слуги не могли их услышать, девушка спросила:
— Вы… совершенно… уверены? Вы не… передумали?
— Я совершенно уверен, — серьезно ответил герцог. — Не бойтесь, Мелисса. Я знаю, что мы поступаем правильно и наилучшим для нас обоих образом.
Мелисса невольно крепче сжала его пальцы в своих:
— Вы не будете на меня… сердиться, если я… наделаю ошибок?
— Я буду рядом и позабочусь, чтобы вы не совершали ошибок, — ответил он. — Но если вы и ошибетесь, обещаю не сердиться.
— Вы не… забудете, что я… все еще… побаиваюсь вас?
— Надеюсь, я смогу убедить вас в том, что бояться вам совершенно нечего, — ответил герцог. Помолчав, он добавил с улыбкой: — Опять-таки, если следовать логике, это мне следует вас бояться! С тех пор как вы здесь появились, вы всегда поступаете по-своему!
— Только в отношении Черил, — быстро сказала Мелисса.
— И вы были полны решимости не выходить замуж за человека, выбранного вашим отцом.
— Да… это верно, — согласилась она.
Они уже приближались к часовне, когда герцог внезапно остановился.
— Еще не поздно повернуть назад, если вы этого хотите, — заговорил он каким-то не своим голосом. — Если вам отвратительна мысль стать моей женой, тогда мы откажемся от венчания. Вместо этого обещаю найти для вас безопасное место, где Дан Торп никогда вас не найдет.
Мелисса пытливо посмотрела ему в глаза:
— Значит, вы предпочитаете… такой… вариант?
— Я говорю о вас, Мелисса, — ответил герцог. — Скажу вам прямо: я хочу жениться на вас, хочу, чтобы вы стали моей женой.
Наступило короткое молчание. Он почувствовал, что она вся дрожит, но голос ее прозвучал вполне твердо:
— Тогда… пожалуйста, ваша светлость, я с радостью выйду за вас замуж.
Глава 7
Мелисса открыла дверь часовни и заглянула внутрь. Цветы, которыми ее в изобилии украсили перед венчанием Черил, исчезли, но на алтаре стояли большие вазы с лилиями, наполнявшими воздух благоуханием.
Она медленно прошла по короткому проходу, остановилась перед широкой резной скамьей, на которой во время богослужения всегда сидел герцог, и преклонила колени.
Она смотрела на прекрасный алтарь, вспоминая собственную скромную свадьбу, а затем начала молиться.
