— Слушай, а ты уверен, что это тот самый дом?
— Ошибка исключена, дальше вообще никаких домов, база стройматериалов и совхозные поля.
— Как ты думаешь, что здесь могло произойти? И самое главное — куда подевались хозяева?
— Попробуем воспользоваться дедуктивным методом. Стружки в углу совсем свежие, вот, запах еще сохранился, значит, прошло два или три дня, не больше.
— И занавеска на окне еще чистая, сам подумай: в понедельник шел дождь, а на ней ни разводов, ни потеков, из этого можно сделать вывод, что стекло тогда было еще целым.
— Ну, стекло могли и позже разбить, камнем с улицы.
— И где здесь ты видишь этот камень?
— Хм, действительно не сходится... Молодец, Юлька, соображаешь! А еще обрати внимание — рамы двойные, краска нигде не облупилась, следовательно, делали ремонт здесь регулярно. Как-то не верится, чтобы у таких аккуратных хозяев крыша взяла да и провалилась от старости...
— Помнишь, в мультике «Ну, погоди!» старый дом сносили с помощью такой железной штуки на цепочке.
— Не штука, а железная баба!
— Андрей, что-то мне здесь не нравится...
— Не бойся, ситуация под контролем. Эй, ты чего?
Андрей посмотрел в ту сторону, куда указывал дрожащий Юлькин палец, и увидел, что узоры на дешевеньких белорусских обоях внезапно зашевелились. Завитушки и цветочки начали двигаться по кругу, пропадая в его центре. Круг вытянулся и стал неровным овалом. Внутри него заколыхалось туманное марево. Это была уже не стена, ведущая в соседнюю комнату, а что-то другое... А может, померещилось со страху? Бывают же галлюцинации... Но в следующее же мгновение нежданные гости одновременно ощутили сильнейшее желание оказаться как можно дальше отсюда. И вообще, здесь нет ничего интересного, а на обратном пути можно заглянуть в музыкальный салон и присмотреть что-нибудь новенькое.
Путешественники и сами не заметили, как скатились с лестницы, проскочили две комнаты первого этажа и зачем-то вылезли через окно, в котором не осталось не то чтобы ни одного стекла, но даже и рамы. Не сбавляя скорости, они пролетели через двор и очутились через несколько улиц от того места, на берегу озера.
— Да, ситуэйшен! Юлька, и заметь вот еще что: люди, которые здесь жили, ничего не выбрасывали. На полу в верхней комнате детские шмотки — я у соседки такие видел, жуткая древность, им лет раза в три больше, чем нам с тобой. Ну, это еще ладно, могли и выбросить, а зеркало, старинная мебель — их же можно продать, если не нужны, не миллионеры же здесь жили, чтобы так всем бросаться. Ой, сори, я не хотел.
— Да нормально все. А ты внизу ничего странного не заметил? Там трюмо прямо напротив двери, так у него зеркало было обернуто тряпками, даже зашито до половины. Те, кто здесь жил, готовились переезжать, понимаешь?!
— Не успели: потусторонние сущности сожрали их или утащили в другое измерение. Помнишь, как в том ужастике?
— Андрей, а ты думаешь, кроме хозяина здесь жили еще и другие люди?
— Элементарно, Ватсон! На верхнем этаже, в маленькой комнате разбросаны старушечьи туфли и шляпки, аккордеон, ты еще о него споткнулась. Идем дальше: на первом этаже возле печки сломанная Барби, дамская сумочка — у мамы такая была, во дворе малышовский велосипед трехколесный. Из этого можно сделать вывод о количестве жильцов — волшебник с женой, родители кого-то из них и мелкие, скорее всего девчонка и мальчишка. С другой стороны, есть доказательства, что жильцы выехали далеко не вчера.
— С чего ты это взял?
— Там летучие мыши живут, я одну заметил, когда мы сваливали. Под потолком так и мельтешила; вообще-то они днем спят, должно быть, это мы ее разбудили. Не могли же летучие мыши заселиться сразу после людей, нелогично как-то получается.
— Это все понятно, вот только что нам теперь делать?
...За много километров от них в салоне роскошного автомобиля с затемненными стеклами молодая рыжеволосая женщина улыбнулась во сне и облегченно вздохнула. Ох уж эта молодежь, только упусти их из виду — обязательно попадут в какую-нибудь историю! А ведь, между прочим, чуть не вляпались в серьезные неприятности. Хотя, судя по всему, слово «чуть» здесь уже несколько запоздало.
Приблизительно в этот же день
Призрачная Собака, а точнее, потустороннее существо печально сидело на лестничной площадке. На ее территории оставалось лишь две квартиры, заселенные людьми, и именно туда она не имела права войти. Форма, в которую облекли ее те, кто призвал ее сюда, накладывала существенные ограничения. Для любой, даже призрачной, собаки хозяин всегда остается хозяином, и его действия не подлежат обсуждению.
Сидя на голодном пайке, она частично потеряла материальность, что немного уменьшило ее силу. Скоро все квартиры будут дочиста «вылизаны» от остатков людских эмоций. Оставалось последнее — люди, которые жили в квартире хозяина, но не имели к нему никакого отношения. Войти без разрешения она не могла, но кто запретил ей подкарауливать их на лестничной площадке? Несколько удачных дней — и она снова обрела прежнюю форму. Запас сил был пополнен, и вслед за этим к потустороннему существу пришло самое верное и самое простое решение. Впрочем, тем, кто еще оставался в этом доме и не входил в категорию «хозяева», это решение не сулило ничего хорошего.
* * *
Оставалась лишь одна женщина, в поведении которой не произошло никаких изменений. Не обращая внимания на царящий вокруг хаос, она продолжала с маниакальным упорством наводить чистоту в парадной. Каждое утро она проходила лестницу сверху донизу, тщательно протирала тряпкой остатки мозаичных полов, стряхивала пыль с лепнины под потолком, используя самостоятельно изобретенное приспособление — веник, привязанный к ручке от метлы. Иногда уборщица останавливалась передохнуть и в который раз удивлялась — ну надо же, озорники, опять на полу собачьи следы нарисовали, и добро бы еще только на полу, стены-то зачем пачкать? Придумали тоже: собака по стенкам лазает; это же им не муха какая-то...
Выборгское шоссе
На следующий день после визита Юли и Андрея
В заброшенный дом прибыли новые жильцы — двое спившихся граждан, известных в народе под политкорректным названием «бывший интеллигентный человек». Один из них, Павел Петрович, ныне откликающийся на прозвище Марсианин, в не таком уж далеком прошлом был преподавателем не последнего из питерских вузов. Но неблагодарные родители некой первокурсницы, которую он осчастливил своим вниманием, да еще и поставил совершенно незаслуженный зачет, вместо того, чтобы проникнуться великой радостью и почтением, подали на него в суд. Результат не заставил себя ждать — из института выкинули с большим треском. Жена, пока он занимался физическим трудом в «зоне вечной мерзлоты», быстренько переписала квартиру на себя. Теперь, встречая его на улице, она старательно делала вид, что видит этого опустившегося субъекта первый раз в жизни.
