И даже та помощь, которую неожиданно получил наш флот, - капитан 1-го ранга Рейценштейн поднял глаза к небу, - может оказаться недостаточной перед лицом японо-англо-американского союза. Чем быстрее мы разгромим Японию, заставив ее безоговорочно капитулировать, тем меньше риска, что в войну успеет вмешаться еще кто-то. Каждый должен с максимальной отдачей, и до конца выполнить свой долг. Попрошу довести это до всех господ офицеров на ваших кораблях, и потребовать от них провести соответствующие беседы с подчиненными им нижними чинами.
Ставьте в пример крейсер "Варяг", чья команда пошла в бой, как один человек, в результате чего крейсер смог продержаться до подхода помощи. И да поможет нам Бог, господа офицеры. Военный совет окончен. Попрошу по прибытию на свои корабли немедленно доложить мне о готовности к походу.
12 февраля (29 января) 1904 года, Полдень, Санкт-Петербург. Зимний Дворец. Посол Французской Республики в России Морис Бомпар. Приглашение на аудиенцию к русскому царю стало для меня неожиданностью. Обычно мы общались с императором во время официальных приемов во дворце, а все переговоры, связанные с внешней политикой, я вел с русским министром иностранных дел графом Владимиром Николаевичем Ламздорфом.
По-видимому, случилось что-то очень важное, что царь, несмотря на занятость, связанную с недавно начавшейся войной с Японией, захотел увидеться со мной.
Встретивший у Посольского подъезда Зимнего дворца скороход проводил меня на второй этаж, где, как я слышал, располагался кабинет царя. Велев мне подождать у входа, он скрылся за дверью. Я с любопытством разглядывал двери царского кабинета. Арочную дверь украшали кованные прорезные петли в стиле "а-ля рюсс". Я вспомнил, что император увлекался русской стариной и на балах щеголял порой в кафтане боярина и в меховой шапке.
Вышедший из кабинета скороход пригласил меня войти. Рабочий кабинет Николая II находился в угловой комнате. Одно окно выходило в садик, второе - на Адмиралтейство. У одного из окон стоял "г"-образный письменный стол, над ним скромная лампа с матерчатым абажуром.
Сам царь стоял у окна, спиной к нему. Я был знаком с подобным хитрым приемом. Свет из окна падал на меня, в то время, как лицо русского самодержца было в тени, и собеседнику было трудно следить за его мимикой.
Царь предложил мне присесть. Потом, немного помолчав, сказал. - Господин посол, недавно ко мне поступили заслуживающие доверия сведения о соглашении, которое Франция собирается в самое ближайшее время подписать с Великобританией. Я готов внимательно выслушать все, что вы мне скажете на эту тему. Согласитесь, что состоя в союзе с Российской империей, Французская республика хотя бы из приличия должна была проинформировать нас об этом соглашении?
Я вздрогнул. В воздухе повисло гробовое молчание. Естественно, что я имел самую полную информацию о тех переговорах, которые почти год вел министр иностранных дел Франции Теофиль Делькассе со своим британским коллегой лордом Ленсдауном. Переговоры велись в обстановки полной секретности, и я не мог даже предположить - откуда русский император узнал о самом факте их проведения.
- Ваше Величество, - начал я, - вас, по всей видимости, дезинформировали. Действительно, между Францией и Англией ведутся консультации по поводу разрешения некоторых противоречий, возникших во время размежевания наших колониальных владений в Африке. Но, Ваше Величество согласится, что в данном вопросе положения франко-русского союза, ни в коей мере не будут нарушены.
Царь внимательно посмотрел на меня. Его лицо было абсолютно спокойно. Потом Николай II не спеша подошел к своему рабочему столу, открыл лежавшую на нем папку и достал лист бумаги. - Господин посол, - сказал царь, - Если бы дело касалось только декларации о Египте и Марокко, то я бы не стал вас беспокоить. Но ведь помимо этих статей в соглашении есть статьи секретные... - и Николай II стал мне зачитывать лежащую перед ним бумагу.
Я вздрогнул. Господин министр заблаговременно проинформировал меня о полном содержании готовящегося соглашения. В том числе и о его секретных статьях. И вот русский монарх преспокойно говорит о них, словно проект готового к подписанию соглашения, которое изменит всю расстановку сил не только в Европе, но и во всем мире, лежит у него на столе.
По моей спине потекли струйки холодного пота. - А может и в самом деле - так оно и есть? - подумал я. - Боже мой, какой же высокий пост в правительстве Франции или Британии должен занимать информатор русских, чтобы ему удалось познакомиться с проектом будущего соглашения?!
Царь между тем продолжил. - Господин посол, ваше министерство иностранных дел сознательно дезинформировало моего посла в Париже князя Льва Павловича Урусова и советника посольства Кирилла Михайловича Нарышкина, заявляя им о том, что "ведущимся между правительствами Франции и Британии консультациям не стоит придавать большого практического значения". Господин посол, разве можно так себя вести со своими союзниками?!
Я почувствовал, что мое лицо пылает от стыда. Действительно, в данной ситуации политика моего руководства была, мягко говоря, не совсем порядочной.
А царь между тем продолжал. - Господин посол, согласно готовящемуся к подписанию соглашению, которое получит название "Entente cordiale" - "Сердечное соглашение", Россия, союзная Франции, станет союзной и Британии. Стране, которая в то же время союзна Японии, ведущей войну с Россией. Вам не кажется странной такая конфигурация?
Пот потек у меня теперь не только по спине, но и по лицу. Такого унижения я еще никогда не испытывал за все мои пятьдесят лет жизни. Я чувствовал себя как карманный воришка, которого поймали за руку ажаны на Елисейских полях. Этот проклятый восточный властелин знал все. И кое в чем даже много больше меня! - Господи, откуда?!
А Николай II все с тем же невозмутимым выражением лица продолжал тыкать меня лицом в дерьмо. - Господин посол, - ровным голосом сказал он, держа перед собой листок бумаги, за который наше министерство не пожалело бы и миллиона золотых франков, - нам стало известно, что в Париже на совете министров министр иностранных дел Французской республике Делькассе заявил, что франко-русский союз не распространяется на Дальневосточные районы, за исключением чрезвычайных обстоятельств. И в числе данных обстоятельств не нашлось нападения Японии на союзницу Франции Российскую империю. Я хочу спросить у вас - если ваша страна таким образом оказывает помощь своему союзнику, то нужен ли вообще Российской империи подобный союз?
Я попытался что-то пролепетать про ту финансовую помощь, которую Франция всегда оказывала России, но царь был неумолим... - Господин посол, я хотел сказать и об этом. Тот же господин Делькассе заявил, что Франция не может оказать России никакой материальной помощи без согласия парламента. А там, как вы помните, подобную помощь всегда увязывали с требованием внесения изменений в законодательство Российской империи, что расценивается мною, да и не только мною, как вмешательство в наши внутренние дела.
После короткой паузы, которая была наполнена тягостным молчанием Николай II продолжил. - Господин посол, мне так же стало известно, что правительство Французской республики готовится выступить с демаршем, по поводу наших намерений перебросить на Дальний Восток часть дивизий, расквартированных в европейской части России. А их там без малого около 100 тысяч - прекрасно обученных солдат и офицеров.
Но, если мы их оставим на местах дислокации, то нам придется призывать на службу резервистов, которые уже изрядно подзабыли то, чему их научили во время срочной службы, и которые не знакомы с новым оружием и новой тактикой ведения боя. А это лишние потери и предпосылки неудач в сражениях с прекрасно обученным и вооруженным противником. - Господин посол, что вы скажите на это?
Я прокашлялся, и, смахнув со лба пот, пообещал царю немедленно довести услышанное мною до моего правительства. Русский царь добавил.
- Господин посол, не забудьте сообщить правительству Франции, что мы очень серьезно задумались над тем - так ли нам необходим союз с вашей страной. И не стоит ли поискать новых союзников. Которые, кстати, не клянутся в вечной дружбе, а без красивых слов оказывают нам вполне реальную помощь.
У меня потемнело в глазах. Я понял довольно прозрачный намек царя. Тем более, что до меня доходили слухи о планах кайзера предложить Николаю II проект договора о союзе. А что это означало для Франции, я прекрасно понимал. Перед моими глазами встали воспоминания о позоре Седана, и о пруссаках, пирующих в Версале, и марширующих под Триумфальной аркой.
Отвернувшись к окну царь дал мне понять, что аудиенция окончена. Стоя спиной ко мне, он с интересом наблюдал за дворцовым гренадером в высокой меховой шапке, который браво разгуливал вдоль дворцовой ограды с ружьем на плече. Я сделал поклон императору, и на ватных ногах вышел из его кабинета.
