Возразить на это было нечего, но тем не менее дотошный воевода спросил у Ермака:
– Кто таков, какого роду-племени?
Тот, придав лицу, выражение смиреной гордости, с достоинством ответил:
– Я, Строганов Матвей, торговый человек. В столицу еду на поклон царю, хочу просить защиты от татар сибирских.
Услыхав известную на всю державу купецкую фамилию, Барятинский почти поверил, но для порядка обратился к Кольцо:
– А ты чей будешь?
– Ась? – дурашливо переспросил разбойный атаман и, встретив грозный взгляд стрелецкого начальника, жалобно заныл: – Я, боярин, здесь вовсе ни при чем. Купец меня с толку сбил. Покажи, говорит, дорогу на Москву, а за это лошадь да огромные деньжищи посулил, целых две копейки.
В доказательство своей невиновности Ванька-старший разжал черный, словно у арапа кулак, он нарочно перемазал руки сажей, чтобы скрыть следы перстней, и на ладони заблестели две серебряных монетки. Одну Кольцо засунул за щеку, а другую, горестно вздохнув, протянул Барятинскому.
– Может быть, в деньгах нужду имеешь, так возьми, я не в обиде, сам господь велел делиться.
Лихой разбойник не сумел отказать себе в удовольствии поиздеваться над слугой царевым даже в столь неподходящий час.
– Убери свои поганые копейки, – брезгливо сморщился тот.
– Отвечай, что спрашивают. Шибко уж ты, мил человек, на вора Ивашку Кольцо смахиваешь.
– Како тако кольцо? Не знаю никаких колец. Холопы мы, холопы князей Новосильцевых, – еще более жалобно заныл разбойный атаман и вдруг осекся, словно прикусил язык, толком сам не зная отчего. То ли оттого, что наконецто разглядел среди казаков князя Дмитрия, то ль от вида стоявшей рядом с ним раскрасавицы.
– Чего умолк? Куда уставился? – в голосе Барятинского зазвучала подозрительность.
«Угораздило тебя припомнить Новосильцева. Ну, теперь держись», – подумал Княжич, кладя ладони на рукояти пистолетов.
Стрелять, однако, не пришлось. Ванька-старший выкрутился сам и очень неожиданным образом. Ткнув перстом в Елену, он, сокрушенно качая головой, восторженно изрек:
– Какая баба у вас красивая, я таких отродясь не видал.
– Да ты, я вижу, хоть дурак дураком, а в бабах знаешь толк, – игриво вымолвил Барятинский.
– А то, – в тон ему ответил Кольцо, и все, за исключением есаула, снова разразились дружным хохотом.
– Эй, князь Дмитрий, это твой мужик? – неожиданно спросил Барятинский.
Новосильцева бросило в жар. Выдать Кольцо – все одно, что выдать Княжича. Это значит потерять Елену навсегда. Хоть она ему теперь и венчанная жена, но такое не простит вовек.
Недоуменно пожав плечами, он насмешливо ответил:
– А ты сам-то всех своих холопов в лицо знаешь?
Убедившись, что Новосильцев тоже на их стороне, Ванька, подойдя к Барятинскому, доверительно шепнул:
– Хватит потешать людей. Дело прошлое, чего греха таить, я Кольцо, как облупленного знаю, почти два года в есаулах у него ходил. И сам не прочь его поймать да доставить на расправу государю, это бы мне шибко помогло атаманом всего Донского войска стать.
И Барятинский поверил окончательно. Нет, князь не был подлецом, но в кругу московской знати, в котором он родился и вырос, выдать друга за ради собственной выгоды считалось вполне обычным делом. Оттого и поверил. Откуда молодому воеводе было знать, что можно жить и по другим законам, например святым законам воинского братства, по которым жили Ермак с Кольцо, Еленка с Княжичем, по которым умер Сашка Ярославец и многие прочие бойцы славного Хоперского полка.
Князь поманил к себе Евлашку, сунул ему в харю кулаком, пригрозив при этом:
– Еще хоть раз, паскуда, учинишь подобное – выручать тебя не стану. Не в полковники и даже не в стрельцы, а к палачу в застенок угодишь. Бери своих людей да присоединяйся к нам. Дальше казаки пойдут дозором, – затем, немного поразмыслив, насмешливо добавил: – Знал я, что ты сволочь, но что такой дурак, даже не догадывался. Ну разве может гулевой атаман ходить в лаптях да подштанниках.
10
Казаки тем временем продолжили свой путь. Трогая коня, Елена обернулась, чтоб еще разок взглянуть на смешного мужика, который попытался одарить стрелецкого полковника копеечкой. Тот по-прежнему стоял возле крыльца. Когда их взгляды встретились, она увидела не дурашливую рожу, а красивый, гордый лик истинного воина. Шаловливо подмигнув красавице, странный незнакомец кивнул на Ваньку и погрозил ей перстом – смотри, мол, девка, у меня.
«Да ведь это же Кольцо, друг Ванечки, о котором он мне столько раз рассказывал», – догадалась княгиняатаманша.
– Видал? – спросил Ванька-старший, провожая Еленку восторженным взглядом.
– Видал, пошли-ка в избу от греха подальше, – позвал Ермак. Мимо них уже шел полк Барятинского и усталые, оборванные стрельцы подозрительно смотрели на людей, гордым видом да богатырской статью не очень-то похожих на жителей захудалой деревеньки.
– Кого бояться-то, этих, что ли? – презрительно скривился Кольцо. – Ну уж нет, с меня, брат, хватит. До сих пор с души воротит, как подумаю, что я, казачий атаман, на глазах у всех станичников перед боярином в шута играл.
Сплюнув под ноги, он вновь заговорил о Елене.
– Говоришь, видал, а вот мне таких встречать не доводилось, тут я воеводу ихнего не обманул. Дело даже не в красоте, хотя она у ней необычная, средь наших баб подобных нет.
– Видимо, полячка иль литвинка, – предположил Ермак.
– Наверное, только девка, судя по глазам, шибко умная и, вдобавок, отчаянная. Неспроста пистоль за пояс сунула. Такая стрельнет – глазом не моргнет. Даже и не знаю, посочувствовать иль позавидовать Ваньке.
– Ладно, хватит о бабах мечтать. Поди-ка лучше, приоденься да лицо умой. Вскорости купцы подъедут, как увидят тебя эдакого, могут нас за нищебродов каких-нибудь принять и не пожелают дел иметь с кабацкой рванью.
– Не боись, тебя не примут, – заверил друга Кольцо. – А что меня касаемо, так я и есть гуляка-пьяница. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но попадись мне красотка вроде Ванькиной, я бы тоже все на свете позабыл, – мечтательно добавил он.
– Верю. Вы, что ты, что твой дружок, не живете, а дурью маетесь. То винище хлещите без меры, то по девкам страдаете. На свершение великих дел и даже на устройство собственного счастья у вас просто время не хватает.
– Так-то оно так, да только что б вы, умники, без нас, без простодырых, делали? – улыбнулся атаман, затем глянул вслед станичникам и, тяжело вздохнув, печально вымолвил: – Жаль, что Ваньки не будет с нами. Ты даже представить себе не можешь, скольких он братов от верной смерти своей смекалкой да отвагой спас.
11
А между Княжичем и князем Дмитрием в это время шел не менее задушевный, но еще более важный разговор.
Как только миновали поселение, Разгуляй спросил:
– Кого в дозор пошлем?
– Никого, я сам поеду, – ответил есаул.
Митяй, привычный к причудам друга, лишь пожал плечами, но на всякий случай предложил:
– Возьми с собой хоть одного бойца, будет за подмогой кого послать, – и шутливо добавил: – Разбойников-то по дорогам здешним немало шастает.
Конец ознакомительного фрагмента.
1
Бердыш – топор с искривленным в виде полумесяца лезвием, насаженный на длинное древко. Мог служить упором при стрельбе из пищали.
2
Ливония – под Ливонией в средние века разумелись три области, лежащие по восточному побережью Балтийского моря (Лифляндия, Эстляндия, Курляндия).
3
Тать – вор, мошенник.
4
Палаш – рубяще-колющее клинковое холодное оружие с широким к концу, прямым и длинным клинком, который имел одностороннюю, двустороннюю или полуторную заточку.
5
Парча – ткань на шелковой основе, содержащая золотые или серебряные металлические нити.
6
Чамбул – небольшой отряд татарской конницы.
7
Вакханки – в древности женщины, посвятившие себя служению богу виноделия Вакху (Бахусу). В более позднее время – название распутных женщин.
8
Гуляй-город или град-обоз – передвижное полевое укрепление, представлявшее собой комплекс прочных телег.
9
Француз Генрих – принц Генрих Анжуйский, он же король Польши Хенрик Валезы (Валуа) в 1574–1575 гг., впоследствии король Франции Генрих III.
