– Александр Яковлевич!
– А?! Да-да, простите, задумался. Вот, прошу.
– Позвольте осведомиться, что дают эти добавки?
– Тот самый новый материал. Вернее, старый, но с новыми свойствами, Валентин Иванович. Сталь, которая не ржавеет. И я хочу запатентовать все рецепты, позволяющие этого добиться, а пластины помогут мне в этом. Так сказать, натурные испытания. Вы меня понимаете?
Оружейник посмотрел на листок, подумал, где можно будет применить новую сталь, и очень заметно впечатлился.
– Вы не перестаете меня удивлять! Такие разносторонние интересы и обширные познания!
– Полноте вам, Валентин Иванович. Познания, может, и обширные, да только неглубокие, уверяю вас. Оставим это. Ежели здесь все дела окончены, то я хотел бы посетить «Илис-Блитц», поглядеть, составить впечатление.
Уверить мастера так и не удалось, он явно остался при своем мнении. Выехали они ранним утром и через три часа уже ступили на брусчатку угрюмой столицы. Такой же радостный, как и погода Петербурга, извозчик со второй попытки довез их до заводоуправления, где наконец они и узнали, что управляющий заводом будет только к обеду. Медлительный делопроизводитель довел посетителей до кабинета главного инженера (а по совместительству и конструктора) и без стука открыл перед ними дверь. Первое, что бросилось в глаза, – большая чертежная доска из липы и человек перед нею, что-то тихонько напевающий себе под нос.
– Кхе!!!
Ничуть не удивившийся чертежник спокойно повернулся к неожиданной помехе и без проблеска интереса осведомился:
– А собственно, господа, вы по какому делу?
Греве и князь переглянулись, после чего оружейник демонстративно пожал плечами, молчаливо говоря: ты начальник, тебе и решать.
– Мне хотелось бы разместить на вашем заводе заказ… Валентин Иванович, а где список станков?
– Станков? Погодите, вы сказали – станков?
Нарукавники и карандаш улетели в угол, им на смену пришел слегка старомодный сюртук.
– Позвольте представиться, главный инженер и конструктор завода – Герт, Иммануил Викторович.
– Корнет князь Агренев. Александр Яковлевич.
– Греве, Валентин Иванович.
– Так что вы говорили, господа, по поводу станков?
В качестве ответа Александр молча протянул трехстраничный перечень необходимого оборудования.
– Так-с… О! Недурно, право! Хорошо, это мы без проблем. Вот тут даже и не знаю, не знаю… Однако! Простите, господа, я иногда забываюсь. Что именно из этого списка вас интересует?
«Что-то я стал уставать от обилия слов. Или я живу быстро, или они слишком медленно».
– Нас интересует все. Как можно более качественной и современной выделки. Вы возьметесь исполнить заказ?
– Да!
«Видать, давненько уже простаивают».
Чтобы такие дорогие, да что там – почти бесценные господа не заскучали в ожидании управляющего, их провели по цехам, с подробными объяснениями, хвалебными одами своему мастерству и попутными многочисленными уточнениями на тему будущего заказа. Александр не знал, как там у Греве, а у него едва язык не отсох.
Спустя два дня, заполненные нудными переговорами и торговлей, им объявили окончательную стоимость желаемого. Пятьсот двадцать тысяч рублей, и это без учета пуско-наладочных работ, оцененных в дополнительную «десятку». И доставки на место. И трех комплектов оснастки и штампов. И… Оружейник, когда увидел итоговые цифры, вытаращил глаза и в первый раз на памяти корнета не знал, что сказать – сумма для Валентина Ивановича была просто чудовищной.
– Александр Яковлевич! Ваше сиятельство! Может, не все сразу? Нет-нет, я помню, что финансовые вопросы не в моей компетенции, но все же уж больно сумма велика!
– Признаться, я тоже думал, что выйдет поменьше. Но! На хорошее дело мне ничего не жалко, а дело мы затеваем явно хорошее. Вы не волнуйтесь так, деньги я достану непременно.
– Я не сомневаюсь в этом. Просто, признаюсь вам откровенно, такие траты меня немного пугают.
– Траты соответствуют выставленным требованиям, Валентин Иванович. Да и график платежей меня вполне устраивает. Надеюсь, вы проследите, чтобы все было высочайшего качества?
– Будьте покойны, я с них семь шкур спущу, коли что не так замечу.
Возвращаясь обратно в одиночестве (Греве остался ждать документов на землю и выполнять целый ворох поручений), корнет все пытался придумать, где бы ему взять миллион. А лучше три! Легкий такой вопрос, да?
На службе его ждали. Так ждали, что едва не прослезились при его появлении.
– Рад видеть вас вновь, Сергей Юрьевич.
– С прибытием, Александр Яковлевич. Как ваши дела, уладили?
– Благодарю, все решилось как нельзя лучше. Позвольте осведомиться, где корнет Дымков?
– Ах да, вы же не знаете. В той же больнице, что и вы когда-то. Получил ранение во время перестрелки с нарушителями, в бедро, и голову слегка задело.
Штаб-ротмистра прорвало. В течение получаса он жаловался на распоясавшихся бандитов, стреляющих даже в офицеров, и на офицеров, подставляющихся под пули, вместо того чтобы искать укрытие и стрелять оттуда. Когда Блинский ушел, тут же объявился мрачный Григорий, простым и понятным языком объяснивший, что случилось.
– Его благородие объезд дистанции делал, в аккурат на перестрелку с несунами и поспел. И прямо с лошади давай по ним палить из револьвера. Ну, сбили его, конечно. Это… Александр Яковлевич. Сколько у меня в этом… на этом… ну, где там деньги-то лежат?
– Пятнадцать тысяч, копейка в копейку. Что случилось, Григорий?
– Да это… от бати весточка пришла. Что-то неладно там у моих, бедуют.
Глава 25
Торжества в честь наступления нового, 1889 года прошли без участия корнета князя Агренева. Во-первых, на заставе должен был присутствовать хоть один офицер, но это обстоятельство можно было бы и обойти, главное – чтобы имелось такое желание. Это и было во-вторых – этого самого желания не наблюдалось вообще. Так что, несмотря на нешуточную обиду баронессы и дюжину приглашений, переданных через Блинского, Александр предпочел шуму новогоднего бала тишину зимней ночи, а светскому обществу – полное одиночество. Григорий с его помощью испросил месячный отпуск (тем более что он их лет пять не использовал) и повез «гуманитарную помощь» пяти– и десятирублевыми ассигнациями. Старики-родители, два брата родных, семь двоюродных, сестры, тетки-дядьки, у всех дети. О причине такого бедственного положения уральских казаков в письме почти ничего не говорилось: то ли недород, то ли еще стихийное бедствие какое навроде пожара, зато открытым текстом шла просьба – помочь, чем может.
А мог унтер, к своему удивлению, немало. Когда Григорий узнал (вернее, когда до него дошло – сколько у него денег), что имеет возможность прокормить целый год ВСЮ свою родню, да заодно подарить каждому по дойной корове, то слегка обалдел для начала, а потом выдавил из себя изумленное:
– Откуда столько?!
– А это за последний год-полтора набежало. С процентами. Ты вспомни, сколько мы с тобой контрабанды перехватили, премии за нее, другое всякое. Чего удивляешься-то?
– Дык это! Да, дела! А скольки же тогда с собою взять?
– Рублей пятьсот за глаза будет. А если не хватит, доедешь до ближайшего большого города и там снимешь еще, это просто. Так что будешь ты, Гриша, по всем меркам завидным женихом. Смотри, не женись там ненароком!
– Да ладно! Рановато мне пока.
– Ну да, я и говорю – еще не нагулялся.
Корнет Дымков должен был вернуться в строй не раньше чем через полгода. Сергей Юрьевич был постоянно занят «делами службы», так что все вернулось на круги своя: Александр торчит в канцелярии, штаб-ротмистр неизвестно где, словом, все как обычно. Второго января приехал стряпчий господин Лунев и привез стопку бумажек с красивыми печатями и виньетками – первые патенты, оформленные по всем правилам и аж в девяти государствах.
– Ваше сиятельство, я поспешил приехать, как только получил ваше письмо. Что-то случилось или у вас есть для меня новые распоряжения?
– И то, и другое, Вениамин Ильич. Прошу садиться – и приступим. В первую очередь новые заявки на получение привилегий.
– Сосуд с двойными стенками. Тер-мос. Занятно. А это?
– Данное приспособление позволяет нарезать овощи и фрукты тонкими фигурными ломтиками, имеет семь разных насадок-ножей.
– Оригинально! Новая застежка. А почему «змейка»?
– Когда увидите, поймете. Вот эти пять надо оформить в первую очередь.
– Мм… это получается, что для перезарядки револьвера требуется всего пара движений?
– Вы совершенно правильно понимаете.
– Это… Простите, не могу понять?
– Пачечная двухрядная обойма, обойма с шахматным расположением патронов и затвор винтовки на четырех боевых упорах.
