едва ли не впервые в жизни от души порадовался своему заметному фрагийскому акценту, он даже позволил себе утрировать его. Эта короткая речь произвела эффект. Вокруг воцарилось гробовое молчание, но по лицам было видно, что люди не спешат поверить таким словам.
– Вы слишком похожи! Слишком!!! Это трудно принять, – вздохнул Рай. – Но…
Он снова развернулся к Уильяму и уже хотел было ещё раз попытать счастья, но тут его перебил граф. Его твёрдый голос, голос человека, привыкшего и умеющего повелевать людьми, в миг приковал к себе внимание всех собравшихся здесь:
– Я фрагийский дворянин граф де Лаган, но что ещё важнее, уполномоченный представитель дипломатического департамента канцелярии Его Величества короля Фрагии Леопольда IV. Нахожусь в Бриании по личному приглашению Его Величества короля Бриании Ричарда II. Надеюсь, всем понятно, что принимать меня под этими сводами, большая честь для вашего господина. Так поспешите же донести до него эту радостную весть.
И граф резко развернулся к Ламороу, которого уже давно заприметил в толпе слуг, большая часть которых явно была гвардейцами, пусть и не облачёнными в форму. Со слов Рая граф уже имел некоторое представление о праиэрах герцога, и хорошо понимал, что сейчас столкнулся с главным из них. Гигант-альбинос злобно сощурился и взгляд не отвёл. Он шепнул пару слов оказавшемуся рядом Филу, и тот тут же исчез.
Граф понял, что был услышан, и решил закрепить эффект. Он развернулся к сыну и заговорил по-фрагийски:
– Застать здесь Френсиса мы, как видно, опоздали, но повидать герцога можем. Надеюсь, это нас не очень задержит, а то лорд Горанд грозил поднять по тревоге весь гарнизон Туманной Гавани в случае, если мы не вернёмся до заката. Зная о моих отношениях с Его Светлостью, он очень не одобрил наше сюда путешествие, но, да я думаю, он зря сгущал краски.
Эти последние слова граф произнёс, снова глядя прямо в глаза Ламороу, который, как граф верно догадался, хорошо понимал фрагийский. Тот и правда понял намёк. Как раз в этот момент к нему подбежал какой-то гвардеец и что-то шепнул. Ламороу в ответ отрицательно качнул головой и удалился сам. А граф развернулся к Раю и едва заметным движением головы указал туда, где только что стоял Ламороу.
– Господин Рай, думаю и нам надо поспешить.
Что ж, Рай с трудом подавил в себе желание призвать своих спутников к отступлению. Граф ждал от него другого, и Рай, невольно сжав кулаки, ринулся прямо на гвардейцев, словно те были лишь сорной травой под ногами. Те и правда поспешили расступиться. Граф, Антуан и сопровождавшие их четыре до зубов вооружённые лакея не отставали. Жандармам граф велел остаться в парадной.
Рай не мог не заметить, что по мере приближения к спальне герцога им встречалось всё больше и больше заинтригованных лиц. Казалось, здесь собралась уже вся прислуга дворца, путь же назад надёжно преградили гвардейцы. Напряжение нарастало, словно над их головами собрались грозовые тучи, и Рай почувствовал, как в его памяти буквально рушатся перегородки, отделяющие его прошлое от настоящего. Вот оно, уже хорошо забытое чувство риска, злобного бесстрашного азарта. Казалось, с его плеч дряхлыми обломками сваливается тяжесть прошедших десяти лет, и он снова полон сил и пуще прежнего ненавидит герцога. Да, но ему, Раю, теперь есть что терять, и есть что защищать.
Его полёт прервался на пороге той комнаты анфилады, где был вход в покои герцога. В дверном проёме возник Пит – праиэр блондин преградил им путь, и этого человека даже Рай не смог бы сравнить с сорной травой. Пит стоял с обнажённой шпагой в одной руке и длинным кинжалом в другой. Обнажить оружие в этой части дворца – дело неслыханное. Возмущённый Рай уже хотел было выхватить и свою шпагу, но тут понял, что Пит даже не смотрит на него. Как только рядом с Раем возникли Антуан и граф де Лаган, почти всегда прищуренные глаза Пита изумлённо распахнулись, а рот приоткрылся. Его взгляд заметался между лицами графа и Антуана, и в отличие от многих других, он почти сразу понял, что перед ним не Френсис:
– Вы?!? Здесь?!! – вырвалось из его груди.
Граф де Лаган выступил вперёд:
– Сдается мне, ты знаешь, кто мы. Хорошо. Но почему мне кажется, что у тебя приказ лишь задержать нас, но не сражаться? Я прав? В таком случае, считай, ты его выполнил. А теперь посторонись.
И в этот момент Рай мог бы поклясться, что глаза всегда такого бесстрастного Пита вдруг увлажнились. «Что происходит?!» – изумился Рай, но Пит не позволил его вниманию зацепиться за эту мысль. Он подарил Антуану ещё один долгий взгляд и… отступил.
– Вот и славно… – резюмировал Рай и снова ринулся вперёд.
Подлетев к спальне герцога, он, не остановившись не на миг, с силой толкнул двери и, несмотря на царивший в комнате полумрак, успел заметить растерянные лица Ламороу и герцога. Последний был бледен, как сама смерть. Ламороу, зловеще сверкнув глазами и молниеносно выхватил шпагу. Антуан обнажил шпагу так же быстро и уже был перед отцом.
Взгляды герцога и графа скрестились, и, казалось, в воздухе замелькали молнии. Это был лишь миг, но этот миг запомнили все присутствующие. Такая глухая ярость перекосила лицо герцога, и такой горький гнев зажегся в глазах графа… Герцог перевёл взгляд на Антуана, на секунду замер, и вдруг его рука метнулась в сторону юноши:
– Ты… Вы!!! Не может быть!!!
Герцог рванулся в своём кресле, его лицо приобрело зеленоватый оттенок, рука судорожно схватилась за сердце, и страдалец рухнул в своё ложе без всяких признаков жизни. Ламороу тут же метнулся к нему:
– Ваша Светлость!!! Милорд!!! – в голосе первого праиэра слышался неподдельный ужас, – Милорд!!!
И герцог внял мольбе своего первого праиэра, заметно вздрогнул, с большим трудом приподнял отяжелевшие вдруг веки, перевёл взгляд на Ламороу и едва слышно произнёс:
– Пусть… они уйдут. Слышишь, отпусти их…
– Но, милорд…
– Делай, как я сказал! – угасающие глаза герцога на миг вспыхнули, – Мне скоро предстоит предстать перед Всевышним. Не клади на мою душу ещё один грех…
И герцог закрыл глаза, только его грудь судорожно вздымалась, напоминая о том, что этот человек ещё жив, пока ещё жив…
Ламороу тяжело распрямился и поднял взгляд на графа:
– Уходите, господа. Уходите. Это воля моего господина, и благодарите его за эту милость.
Ламороу открыто развернулся к Антуану, и такой ненависти исполнился его взгляд, что молодой граф невольно выше поднял шпагу, но то был не страх, а решимость принять вызов, если таковой сейчас прозвучит.
– Это ваше появление лишило моего господина последних сил… Полагаю, сударь, мы с вами ещё поговорим, и один из нас умрёт, – глухо прорычал первый праиэр.
– Что
