И если это так, то, значит, не только люди Земли, но и ее правители вели переговоры или пытались вести переговоры всего лишь с детьми народа другой планеты. Вот в чем существенная разница между людьми с Земли и кимонцами.
А может быть, он не прав?
Может быть, вообразив себя комнатной собачкой и ожесточившись, он в своих размышлениях пошел не по тому пути? Может быть, он и в самом деле был товарищем по детским играм, взрослым человеком с Земли, низведенным до уровня ребенка… и притом глупого ребенка? Может быть, не стоило думать о себе, как о комнатной собачке, а следовательно, и приходить к мысли, что это дети Кимона организовали иммиграцию людей с Земли?
А если не дети приглашают в дом уличных мальчишек, а если инициатива проявлена взрослыми Кимона, то что это? Школьная программа? Какая-то фаза постепенного обучения? Или своего рода летний лагерь, куда приглашают способных, но живущих в плохих условиях землян? Или просто это безопасный способ занять и развлечь кимонских ребятишек?
«Мы должны были догадаться об этом давным-давно, — сказал себе Бишоп. — Но даже если бы кому-нибудь из нас и пришла в голову мысль, что мы комнатные собачки или товарищи по детским играм, то мы прогнали бы ее, потому что слишком самолюбивы».
— Пожалуйста, сэр, — сказал шкаф. — Рука почти как новенькая. Завтра вы сможете сами одеться.
Бишоп молча стоял перед шкафом. Рука его безвольно повисла.
Не спрашивая его, шкаф приготовил коктейль.
— Я сделал порцию побольше и покрепче, — сказал шкаф. — Думаю, вам это необходимо.
— Спасибо, — поблагодарил Бишоп.
Он взял стакан, но не стал пить, а продолжал думать: что-то тут не так. Мы слишком самолюбивы.
— Что-нибудь не так, сэр?
— Все в порядке, — сказал Бишоп.
— Но вы пейте.
— Потом выпью.
Нормандцы сели на коней в субботний полдень. Кони гарцевали, знамена с изображениями леопардов развевались на ветру, флажки на копьях трепетали, постукивали ножны мечей. Нормандцы бросились в атаку, но, как говорит история, были отбиты. Все это совершенно правильно, потому что только вечером стена саксов была прорвана, и последнее сражение вокруг знамени с драконом разыгралось уже почти в темноте.
Но не было никакого Тэйллефера, который ехал впереди, крутил мечом и пел.
Тут история ошиблась.
Века два спустя какой-нибудь писец позабавился тем, что вставил в прозаическую историю романтический рассказ о Тэйллефере. Он написал это, протестуя против заточения в четырех голых стенах, против спартанской пищи, против нудной работы, так как на дворе была весна, и ему хотелось отправиться погулять в поле или в лес, а не сидеть взаперти, сгорбившись над чернильницей.
Вот так же и мы, подумал Бишоп. В наших письмах домой мы скрываем правду. И мы делаем это ради себя. Мы щадим свою гордость.
— Вот, — сказал Бишоп шкафу, — выпейте это за меня.
Он поставил стакан, к которому так и не притронулся, на шкаф.
Шкаф от удивления булькнул.
— Я не пью, — сказал он.
— Тогда слейте в бутылку.
— Я не могу этого сделать, — в ужасе сказал шкаф. — Это же смесь.
— Тогда разделите ее на составные части.
— Не могу, — взмолился шкаф. — Не хотите же вы…
Раздался шелест, и посередине комнаты появилась Максайн. Она улыбнулась Бишопу.
— Что происходит? — спросила она.
Шкаф обратился к ней:
— Он хочет, чтобы я разложил коктейль на составные части. Он же знает, что я не могу этого сделать.
— Ну и ну, — сказала Максайн. — А я думала, что вы умеете все.
— Этого сделать я не могу, — сухо сказал шкаф. — Почему бы вам не взять коктейль?
— Хорошая мысль, — согласилась девушка. Она подошла к шкафу и взяла стакан. — Что с вами? — спросила она Бишопа.
— Я просто не хочу пить. Разве человек не имеет права…
— Имеет, — сказала Максайн. — Конечно, имеет. А что у вас с рукой?
— Ожог.
— Вы уже достаточно взрослый, чтобы не баловаться с огнем.
— А вы достаточно взрослая, чтобы не врываться в комнату таким образом. Когда-нибудь вы соберете себя точно в том месте, где будет стоять другой человек.
Максайн захихикала.
— Вот это будет смешно, — сказала она. — Представьте себе, вы и я…
— Это была бы каша.
— Предложите мне сесть, — сказала Максайн. — Давайте будем общительными и вежливыми.
— Конечно, садитесь.
Она села на кушетку.
— Меня интересует самотелепортацня. — сказал Бишоп. — Я спрашивал вас, как это делается, но вы мне не ответили.
— Это просто само пришло ко мне.
— Не может быть, чтобы телепортировали вы сами. Люди не обладают парапсихическими…
— Когда-нибудь вы взорветесь. Слишком уж кипите.
Бишоп сел рядом с Максайн.
— Да, я киплю, — сказал он. — Но…
— Что еще?
— А вы когда-нибудь задумывались над тем, как это у вас получается? Пытались ли вы перемещать что-нибудь еще… не только себя?
— Нет.
— Почему?
— Послушайте. Я заскочила, чтобы выпить с вами и немного забыться, а не заниматься техническими разговорами. Я ничего не знаю и не понимаю. Мы многого не понимаем.
Максайн взглянула на Бишопа, и в ее глазах мелькнул испуг.
— Вы притворяетесь, что вам не страшно? — продолжала она. — Давайте перестанем притворяться. Давайте признаемся, что…
Она поднесла стакан к губам, и вдруг он выскользнул из руки.
— Ах!
Стакан повис в воздухе над самым полом. Затем он поднялся. Максайн протянула руку и схватила его. Но тут он снова выскользнул из ее дрожавшей руки. На этот раз упал на пол и разбился.
— Повторите все снова, — сказал Бишоп.
— Это со мной впервые. Я не знаю, как это случилось. Я просто не хотела, чтобы он разбился, и…
— А во второй раз?
— Вы дурак, — возмутилась Максайн. — Я говорю вам, что я ничего не делала. Я не разыгрывала вас. Я не знаю, как это получилось.
— Но получилось же. Это начало.
— Начало?
— Вы не дали стакану упасть на пол. Вы телепортировали его обратно в руку.
— Послушайте, — мрачно сказала она, — перестаньте обманывать себя. За нами все время следят. Кимонцы иногда устраивают такие трюки. Ради шутки.
Она рассмеялась и встала, но смех ее был неестественный.
— Вы не пользуетесь случаем, — сказал Бишоп. — Вы ужасно боитесь, что над ва«и будут смеяться. Надо быть мудрой.
— Спасибо за коктейль, — сказала она.
— Но, Максайн…
— Навестите меня как-нибудь.
— Максайн! Погодите!
Но она уже исчезла.
…Надо забыть о самолюбии. Надо проанализировать факты, думал Бишоп. У кимонцев более высокая культура, чем у нас. Другими словами, они ушли дальше по дороге эволюции, чем мы, ушли дальше от обезьяны. А как людям Земли достичь этого?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
