— Позину, — лаконично сказал Добрышевский.
— Он согласен?
— Практически да. В любом случае он уйдет на пенсию задолго до второй экспертизы, ему ничего не будет угрожать. У него будет время придумать что-нибудь в свое оправдание.
— Газеты поднимут шумиху, — предупредил хриплый.
— Кто их послушает? Перед законом мы будем чисты, как новорожденные младенцы. А жителей отвлечем. Устроим роскошный день города, и они умрут от счастья. Что скажете?
«Вот подлец!» — подумала Маринка.
— Гениально! — воскликнул баритон.
— Мое почтение, Владимир Григорьевич, ты, как всегда, на высоте, — буркнул бас.
— Идея хороша. Но раз Позину осталось две недели до пенсии, надо бы поторопиться, — вздохнул хриплый.
— Поэтому я и встречался с ним вчера и запросил все необходимые документы. Завтра в первой половине дня они будут лежать у меня на столе. Текст заключения, образцы подписей и печатей, бланки. Все, что требуется. Подкину Леночке сверхурочные на выходные. А в понедельник — вторник можно будет выступить с заявлением. Я, кстати, сегодня беседовал с корреспондентом «Горечанска в XXI веке» и упомянул, что меня беспокоит экологическая обстановка в северо-восточном районе. Пустил первую ласточку.
Все рассмеялись.
— Что ж, друзья мои, давайте заканчивать. Уже без трех пять, меня ждут простые граждане и их простые проблемы. Ты, Алексей, займись бюджетом на следующее полугодие. Ты, Илья, запроси у архитекторов последние изменения. Хотелось бы взглянуть на готовый проект. А вас, Дмитрий Андреевич, попрошу уделить внимание кампании в прессе. Как всегда, мы должны быть полны сочувствия и готовности помочь. Будут идеи, добро пожаловать ко мне в любое время дня и ночи. Вопросы есть?
— Нет, Володь, все ясно.
Маринка услышала, как мужчины встали и по очереди попрощались с Добрышевским. Один за другим они выходили из кабинета, а Маринка исступленно молилась про себя, чтобы Владимир Григорьевич последовал их примеру и отправился беседовать с гражданами на другой этаж. Она услышала достаточно, чтобы навечно запятнать доброе имя Добрышевского в глазах горечанцев. Если он обнаружит ее сейчас, ей даже милиция не светит. Добрышевский убьет ее прямо в кабинете, а труп распорядится закопать в злосчастном районе, якобы зараженном минеральными удобрениями.
— Владимир Григорьевич, вы готовы? — В кабинет зашла Елена, и Маринка поняла, что ее испытания продолжаются.
— Да, Леночка, — вздохнул Добрышевский. — Кто у нас первый?
— Шишкова Наталья Васильевна, тридцать пятого года рождения, с планом благоустройства детской площадки по адресу Ливневая, двадцать восемь.
— О боже, очередная инициативная бабулька. Им надо запретить выходить из дому. Ладно, запускай.
* * *
Голос Добрышевского во время разговора с «инициативной бабулькой» был исполнен такой сладости, что Маринка возненавидела его еще сильнее. Лицемер и подлец. Оля Коврижко ничуть не ошибалась на его счет. За десять минут очаровал пожилую даму и надавал кучу осторожных обещаний, которые без проблем сможет взять обратно. Главное для него — произвести хорошее впечатление, а делать что-либо хорошее не обязательно.
После того как инициативная бабулька, уверенная в том, что ее предложение будет реализовано, в сотый раз поблагодарила мэра и отправилась восвояси, в кабинет снова зашла Елена.
— Леночка, кто там еще? По-моему, на сегодня хватит. У меня был тяжелый день.
— Четверо хотят с вами встретиться, Владимир Григорьевич.
— И замов у меня как раз четверо. Пусть каждый возьмет себе по просителю, а мне потом доложат, если что.
— Как скажете, Владимир Григорьевич.
Маринка возликовала. Мэру на самом деле пора было отдыхать. А ей пора сваливать из кабинета, пока она не свалилась с подоконника.
Еленин голос раздался как гром среди ясного неба:
— Владимир Григорьевич, троих я пристроила, а четвертый настаивает на личной встрече. Записывался месяц назад и хочет видеть именно вас.
— Хорошо, еще одного приму, — проворчал Добрышевский. — Но на положительное решение пусть не рассчитывает.
— Не торопитесь с выводами, Владимир Григорьевич. — По ее голосу Маринка поняла, что Елена улыбается. — Некий аспирант-историк. Хочет попросить о финансировании исторического исследования на благо города.
— Вечно им одни деньги от меня нужны. Как будто я их печатаю!
— Это может быть интересно. Одним махом уделите внимание и молодежи, и культуре. Эффектный ход перед выборами.
— Да? Пожалуй, ты права. Послушаем мальчика.
Маринка чуть не заплакала. Сколько можно издеваться над человеком? У нее болит спина и затекли ноги, а дражайший Владимир Григорьевич вздумал разыгрывать из себя передовика производства! Откуда только на ее голову взялся этот назойливый юноша? Сказано ему, что мэр не принимает, так нет, обязательно надо лезть.
Дверь хлопнула, и Маринка услышала мужской голос. Очень приятный голос, с интонациями, которые мама непременно определила бы как «интеллигентные». Маринка едва удержалась, чтобы не выглянуть из-за шторы. Но даже ради обладателя такого голоса рисковать собственной шкурой не стоило.
— Добрый вечер, Владимир Григорьевич. Меня зовут Андрей Кузнецов, я учусь в заочной аспирантуре исторического факультета…
— Присаживайтесь, пожалуйста. Рад с вами познакомиться, Андрей.
Маринка скривилась от отвращения. С аспирантом Добрышевский разговаривал уважительно, на равных. Не обольщал мужским обаянием, как инициативную бабульку, общался как серьезный человек.
Аспирант, почуяв заинтересованность мэра, не стал ходить вокруг да около, сразу приступил к делу:
— Я пришел к вам с предложением, Владимир Григорьевич. Как вы знаете, у нашего Горечанска очень богатая история. В области было сделано немало ценных археологических находок, однако территория самого города долгое время незаслуженно игнорировалась. Существуют свидетельства того, что когда-то на месте Горечанска было крупное славянское поселение. Наш знаменитый соотечественник Василий Бекетов еще в начале двадцатого века говорил о необходимости проведения археологических исследований в самом городе.
Маринка улыбнулась в первый раз за то время, которое она провела в кабинете Добрышевского. Интересно, что бы сказал аспирант, если бы узнал, что праправнучка Василия Бекетова сидит на подоконнике, спрятавшись за складчатую портьеру?
— Я кое-что слышал об этом, — проговорил Добрышевский профессорским тоном. — Но что вы предлагаете? Перекопать весь город?
