щитах, с каждым порывом южного арсуфского ветра развеваются вымпелы и большое знамя Ричарда с драконом, пыль уже поднимается облаками из-под тысяч ног и копыт, топчущих иссушенную зноем землю. Все крыши рядом с дворцом тоже были усеяны зрителями, люди кричали и махали колоннам кавалерии, пехоты и обозу с провиантом, медленно исчезающим в дали.
Кое-где на крышах виднелись солдаты, и София обрушивала греческие проклятия на головы тех мужчин, которые шлюх и вино поставили выше обета освободить Священный город. Неужели не мучает их совесть, когда они думают о том, что ожидает их друзей и товарищей? Почти восемьдесят миль отделяют Акру от цели Ричарда — портового города Яффа. Восемьдесят миль, восемь рек и армия египетского султана Салах ад-Дина. Стоявший в нескольких шагах поодаль Бертран де Верден, новый наместник Акры, изо всех сил старался умерить страхи Беренгарии и Анны, и София подошла поближе.
Беренгария прикрыла глаза ладонью от солнца, стараясь не упускать из виду удаляющийся арьергард, потому как где-то там был Ричард.
— Я уже не так несведуща в войне, как когда-то, — сказала королева, со спокойным достоинством отводя попытки Бертрана приуменьшить опасности. — Я слышала разговор между людьми моего господина супруга, поэтому знаю, что войско наиболее уязвимо, когда идет по вражеской территории.
— Это верно, мадам. Но король Ричард предпринял все, чтобы уменьшить риск для своих воинов. Им предстоит идти вдоль берега, так что правый их фланг будет защищен морем. Именно там поместятся обозные повозки и фургоны. Затем пойдут рыцари, а слева их будут прикрывать пешие воины, задача которых удерживать сарацин на расстоянии огнем из арбалетов. Еще король наметил несколько точек рандеву, где армия будет пополнять запас провианта с кораблей. Это воистину благословение, потому как каждому солдату придется нести провизию и дрова только на десять дней. Более того, малые суда будут сопровождать армию вдоль берега, готовые вывезти раненых или доставить послания флоту. Это не только самая большая армия, которая когда-либо формировалась в Святой земле, но и лучше всего оснащенная и возглавляемая величайшим полководцем христианского мира.
Супруга Ричарда и Анна согласно кивали в ответ, но София подметила, что Джоанна держится особняком, стараясь не выдавать эмоций, и подошла к ней.
— Уверения Бертрана, как вижу, не кажутся тебе убедительными, — промолвила она негромко. — Он лжет нам?
— Нет, — также тихо ответила Джоанна. — Но если говорить о личной безопасности, то брат подчас ведет себя как безумный. Не слышала про вчерашний набег на наш лагерь?
София покачала головой, и королева отвела ее подальше, чтобы другие женщины не могли подслушать.
— Сарацинские всадники ворвались в лагерь, стреляя, крича и сея панику, — начала рассказ Джоанна. — Ричард говорит, турки отличные лучники, способные стрелять на скаку. Часть рыцарей бросилась в погоню, и Ричард, естественно, в первых рядах. Как выяснилось, то была уловка, призванная выманить наших из укрепленного лагеря. Один из маршалов Ричарда и венгерский граф Николай из Шатмара попали в плен и были увезены. Брат преследовал врага в тщетной попытке отбить своих. Он очень расстроился из-за неудачи и не хотел, чтобы Беренгария узнала. Так что ничего не говори ей.
Софию ужаснуло как близок был Ричард к катастрофе.
— Что, если бы пленили не Николая, а его? — воскликнула она.
Джоанна улыбнулась, хоть и не слишком весело.
— По словам его друзей, в ближнем бою Ричард практически непобедим, поэтому противники предпочитают искать добычу полегче. Но даже его хваленое мастерство не в силах защитить от арбалетного болта или дротика. Ему прекрасно известно, что, случись с ним дурное, война будет проиграна. И все-таки он будет продолжать испытывать судьбу своими бесшабашными выходками. Пока когда-нибудь удача не отвернется...
София посмотрела на падчерицу, занятую теперь флиртом с придворными рыцарями Джоанны, и ощутила тревогу за нее. Если английский король будет убит или пленен, то что станется с женщинами, оставленными им в Акре?
За три дня армия проделала всего четыре мили. Она разбила лагерь на берегу реки Акра, дожидаясь, пока запоздавшие воины подтянутся из города. Наконец в воскресенье, двадцать пятого числа, крестоносцы начали поход вдоль берега, собираясь покрыть одиннадцать миль до Хайфы. Ричард возглавлял авангард, арьергард был доверен Гуго Бургундскому и его французам. За армией тенью следовал передовой отряд сарацин. Султан поручил своему брату аль-Малику аль-Адилю высматривать брешь в рядах франков. Сперва те держали предписанный Ричардом плотный строй, но по мере продвижения дорога сужалась, арьергард начал растягиваться. Ближе к вечеру сделалось пасмурно, впервые за три месяца на небе появились облака. Крестоносцы шли дальше, бросая опасливые взгляды на появляющихся на песчаных дюнах слева призрачных всадников. Начавший наплывать с моря туман усилил сумятицу в арьергарде, заставив его замедлиться, отстать еще сильнее. В этот момент аль-Адиль нанес удар.
Зловещая пелена встревожила людей, поскольку внезапные туманы свойственны обычно раннему утру. Но Ричард запретил замедлять шаг и сурово отчитывал отстающих. Когда Андре пошутил, что король похож на пастуха, гонящего стадо разбредающихся овец, Ричард улыбнулся, но подумал, что доля правды в шутке слишком велика, чтобы смеяться. Как ни привычен был Львиное Сердце водить полки, никогда не приходилось ему так трудно, потому как непросто удержать в руках армию из представителей разных народностей и разных языков, не имеющих между собой ничего общего, кроме христианской веры. Надо найти способ удержать в узде раздирающее их соперничество, подавить инстинктивное стремление отвечать ударом на удар, потому что в противном случае крестоносцам не дойти даже до Яффы, не говоря про Аскалон или Гроб Господень в Иерусалиме.
Ричард придержал коня, чтобы поравняться с великим магистром госпитальеров, намереваясь передать ему свежие донесения разведчиков. Но не успел. Поднялся крик. Уловив слово «король», он развернул Фовеля и поскакал наперехват мчащемуся мимо охраняющих левый фланг пехотинцев всаднику. Тот был уже достаточно близко, чтобы король его узнал: английский рыцарь по имени Джон Фиц-Люк.
— Сир, арьергард атаковали! — доложил посыльный. — Французы отстали, а сарацины напали и отрезали их!
Он хотел сказать что-то еще, но Ричард уже умчался прочь, нахлестывая кипрского скакуна, в сопровождении своих придворных рыцарей.
Фовель словно ощутил охватившее наездника нетерпение и прижал уши, ускоряя шаг. От оказавшегося под ударом арьергарда авангард отделяло несколько миль. Ричард и рыцари то погружались в полосы тумана, то выныривали из них, на ходу проверяя, легко ли выходят мечи из ножен, и подтягивали удерживающие шлемы ремни, потому как на марше многие ослабили крепления доспехов. В последний
