Доверие населения к обещаниям режима, привести страну к экономическому подъёму, исчерпано. Социальная неустойчивость вызревает, грозит перерасти в повсеместные действия гражданского неповиновения, которые будут иметь тенденцию столкнуть Россию в пучину гражданской войны, хаоса и анархии, тем самым создавая условия свержения режима и решительного наказания виновных в развале страны и экономики. Такая перспектива тревожит весь господствующий класс, организует его самые крупные капиталистические интересы на то, чтобы срочно менять гибельную политическую линию.
Иными словами, режим вынужден осуществлять некие важные меры по изменению своего внешнего облика, по сути оставаясь тем же самым режимом диктатуры коммерческого космополитизма, глубоко и принципиально чуждым, больше того, прямо враждебным промышленному производству и тем политическим преобразованиям, какие жизненно нужны для возрождения производства, для возрождения социально-корпоративной этики труда, для внедрения в общественное сознание социально ответственных производственных отношений. Ибо подобные преобразования невозможно осуществить без революционного отрицания и самого режима и сложившегося господствующего класса частных собственников.
Вывод второй. У власти нет времени на осуществление предлагаемых правительством мер
Положение, в котором оказался режим, называется в шахматах цейтнотом. Даже весьма скромные предложения правительства по наведению некоего подобия исполнительного порядка в федеральных госучреждениях требуют целенаправленной деятельности исполнительной власти и какой бы то ни было, но стратегии политического развития страны. Лишь понятная и приемлемая населению стратегия политического развития способна вызвать доверие большинства, убедить его потерпеть ещё пару лет. Однако такого доверия режиму, постоянно обманывавшему всех с 1991 года, использовавшего ложь и лицемерие для оправдания казнокрадства и коррупции, прожигания жизни меньшинством и обнищания большинства, уже нет. Страна ни морально, ни физически не в состоянии дольше терпеть ухудшение существования. А такое ухудшение заложено в основании программы нового правительства и официально заявлено секвестром бюджета, урезанием всех незащищённых и ряда защищённых программ, – среди них почти всех социальных программ.
Черномырдин от имени правительства самодовольно возвещал зимой о заложенных в бюджет 1997 года инвестиционных программах, очень скромных, но растрезвоненных, как огромный успех реформ и начало поворота к экономическому подъёму. А сейчас об этих инвестиционных проектах правительство предпочитает забыть, не заикаться, отдавая их первыми под нож урезания расходов. То есть, оно фактически признаёт, что не только экономического подъёма не будет в ближайшее время, но страна неудержимо сползает к хозяйственному краху.
Начинается старение транспортной инфраструктуры, уже почти семилетие не вводятся в эксплуатацию и не строятся новые электростанции, не перевооружается армия и флот. А надежды "реформаторов" на западные инвестиции, которые должны были по радужным надеждам власть предержащих покрыть бездарность, коррумпированность, паразитизм господствующего класса режима и вызвать экономическое развитие, развеиваются суровой действительностью.
Власть первые годы поощряла воровство чиновничества и бюрократов для расширения своей политической опоры, для создания многочисленного класса частных собственников, при этом откровенно, нагло закладывая страну западным кредиторам. Но эти кредиторы больше не хотят своими средствами создавать состояния около правительственным и прочим ворам, разуверившись в прибыльности таких взаимоотношений. Инвестиции не пойдут в страну, в которой углубляется общегосударственный кризис. Инвесторов уже не заманят самые завлекательные предложения, пока не будет свергнут нынешний режим и не утвердится у власти новый режим, который сможет навести социальный и экономический порядок, станет восстанавливать и укреплять производительные силы. То есть режим диктатуры коммерческого космополитизма теряет поддержку Запада и остаётся один на один с почти неуправляемой страной.
Акции гражданского неповиновения, как самая тревожный вид протеста, впервые с 1993 года вновь возвращаются в политическую жизнь России. В мае они стихийно вспыхнули и распространились во Владивостоке, показывая, что ни Конституция, ни одна официозная политическая сила, в том числе парламентские "правильные" коммунисты, не пользуются больше доверием масс. Это только первая ласточка массовых выступлений Низов против Верхов, против нынешнего устройства власти, против нынешнего господствующего класса. Недовольство, раздражение властью проникает и в среду самого господствующего класса, о чём свидетельствуют аналитические и политические материалы во всех средствах массовой информации, скупленных частным капиталом.
В подобных обстоятельствах у правительства нет времени довести до ума любое серьёзное начинание. Количество новых проектов и программ правительства, которые будут навязчиво рекламироваться в качестве судьбоносных и поворотных, но в действительности вынужденных, наспех состряпанных для оправдания правящей клики, для придания ей имиджа ответственной и серьёзной, станет накапливаться и накапливаться. Но все они окажутся изначально не завершаемыми, подрывая остатки доверия всех слоёв населения к дееспособности власть предержащих и режима как такового.
Удерживающая исполнительную власть клика попала в патовую ситуацию, когда нельзя и дальше не предпринимать кардинальных мер по разрешению взрывоопасных экономических и политических противоречий, но невозможно завершить любые серьёзные меры. Хотя бы потому, что для этого нужна длительная работа на основе, не меньше, чем среднесрочного политического планирования, которое немыслимо без доверия населения.
Вывод третий. В России начинает вызревать капиталистический империализм
У крупного народа с державным самосознанием существенно дольше изменяется политическое мировоззрение, нежели у народов и народностей меньших и малых. Открыто шовинистический эгоизм всяких этнических меньшинств бывшего СССР медленно, но верно пробуждает и в русских совершенно новое видение мира. Пелена коммунистического идеологического дурмана размывается, смывается с русского народа непрерывными кровью и унижениями. Русские постепенно выучиваются смотреть на мир совершенно иными глазами, а тревога за свою историческую судьбу, судьбу государствообразующего этноса, судьбу русского государства набирает у них силу, обещая вскоре проявление воли к решительному противостоянию политике режима, при котором такое стало возможным, стало нормой отношений русских с инородцами.
