И вроде бы я все понимала… головой или тем, что в ней находилось, понимала, а на деле все было иначе. Ян вечером не позвонил, и я мстительно обрадовалась, Лика же тоже ничего о нем не спрашивала, а я на волне этой эйфории не сказала ей, что завтра ее заберет отец.
Только вот наутро меня ждало крупное разочарование: Лика собралась в сад с другим рюкзаком. Этот был немного больше того, с которым она ходила обычно.
— Ты тот испачкала, что ли?
— Не-ет… Мам? — Дочка прикусила губу, а затем посмотрела на меня просяще-просяще, и я поняла, что все. Сейчас будет что-то очень важное. В чем я никак не смогу ей отказать. — Меня сегодня папа из сада заберет. Можно я у него ночевать останусь? Там Лисса по мне скучает… да и с папой мы целый день не виделись. Можно? Можно?
Я просто кивнула, не в силах что-либо ответить. Потому что отказать я действительно Лике в этот момент не могла, но видит бог, как же мне этого хотелось. А еще полетело к чертям все мое вчерашнее довольство, что Ян не такой уж и хороший отец. Дочери же не позвонил и не объяснил, почему не приехал.
А он позвонил. Только именно на Ликин телефон.
Или написал…
Лике. Не мне.
Но какая теперь уже разница? Главное, что контакт они наладили и прекрасно теперь общаются без меня.
А потому в этот день я особенно сильно обнимала Лику перед тем, как она убежала в свою группу. И совсем уж не ожидала в начале седьмого увидеть такое сообщение от Бестужева:
«Это правда? Ты сказала Лике, что хочешь, чтобы она переночевала у меня?»
Слава богу, что, когда открыла мессенджер, я сидела, иначе бы точно упала. Я-то думала, что это сам Ян подговорил дочь. А выходило, что Лика решила обхитрить нас всех.
«Она утром сама собрала новый рюкзак, а затем сказала, что очень хочет остаться с ночевкой у тебя. Я решила, что вы уже обговорили», — быстро напечатала я и выдохнула. С удовольствием выдохнула. На душе отчего-то стало легче. Следом я напечатала еще одно сообщение:
«Я ее отпустила, но, если ты не готов, привози ее домой».
«Нет-нет», — пришло мне в ответ, а затем еще одно:
«Тогда мы… попробуем».
«Я, если что, позвоню».
Не знаю зачем, но я погладила дисплей телефона, как раз поверх букв, присланных Яном, потому что от них даже через экран и расстояние исходило нешуточное волнение. И это было… мило.
Хотелось написать Бестужеву, чтобы он держал меня в курсе и спрашивал по любому вопросу, но… я ограничилась обычным «Ок». Не хотелось слишком лезть со своей инициативой и портить себе только-только взметнувшееся вверх настроение.
После этой недолгой переписки я с удовольствием выпила кофе, заказала доставку шариков на завтра и села за работу. Тоже с удовольствием. Потому что взметнулось не только мое настроение, но и работоспособность. И меня даже не раздражали сообщения Яна, которые вроде как и отвлекали меня от работы в течение вечера, но я, напротив, видя каждое из них, широко-широко улыбалась.
«У Лики нет аллергии на морепродукты?»
«А это нормально, что она так долго сидит в телефоне?»
«Как мне объяснить ей, что кошек нельзя целовать? Лика не слушает меня».
«А ей точно можно шоколад перед сном?»
«Сколько Лика обычно моется?»
«Мне кажется, в прошлый раз она мылась быстрее».
«Может, сходить проверить, почему она так долго?»
«А спать с кошкой ей можно?»
«Лика точно не испугается спать в новой комнате?»
«Может, ей открыть дверь?»
И еще миллион таких вот коротких сообщений, по которым очень хорошо ощущалось, что Бестужев действительно был близок к панике. Оставь я Яну какую-то инструкцию, наверное, ему было бы проще, но, с другой стороны, какая тут может быть инструкция? Лика не младенец, она давно уже понимает, чего она хочет, что можно и что нельзя, и уж точно она, если бы испугалась спать одна, прямо об этом и сказала бы, не став утаивать такую очень важную деталь.
А еще после всех этих бесконечных сообщений я перестала волноваться, и меня посетило очень странное чувство, словно я все это время находилась там… рядом с ними.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А наутро Ян прислал мне фотографию. Он, Лика у него под боком, а на Лике Лисса, и подпись:
«Я даже не помню, когда они ко мне пришли. Видимо, слишком крепко спал».
И мне, судя по моим последним поступкам, было бы логичнее изойти на яд да обревноваться, но я почему-то опять начала широко улыбаться.
Моей девочке было хорошо.
Она спала с кошкой и… с любящим ее папой. А Ян действительно ее успел полюбить. Если и не так сильно, как я, то только лишь потому, что у него пока было слишком мало на это времени.
Ян сам отвез Лику в сад, очень удивившись, что в такой день дочь захотела идти туда. Сегодня был день ее рождения. А я, слушая удивление Бестужева, тихо посмеивалась. Конечно же, Лика хотела, чтобы и в саду вокруг нее поводили детки хоровод, тем более я всегда заказывала аниматора и в сад, а другим детям покупала маленькие игрушечки, чтобы ощущение праздника было у всех.
Забрала я Лику до обеденного сна, и мы поехали в развлекательный центр, где позже к нам присоединился Ян. А уже вечером мы приехали домой, там должны были нас ждать шарики, торт, мой подарок и немного позже подойти Ликины гости.
Только вот шариков было намного больше. Вся квартира была украшена не только шарами, но и какими-то гирляндами, цветами, пестрым конфетти, а подарки были не только мои, но и Бестужева.
Все было настолько красиво и празднично, что, когда Лика вприпрыжку убежала распаковывать большие коробки, я даже не стала язвить Яну о том, что он мог бы и предупредить меня.
Ведь в какой-то мере сюрприз получился не только для Лики, но и для меня. И мне было приятно, а потому я широко улыбнулась, наверное опять демонстрируя свои ямочки, только вот на этот раз совершенно искренне и ни капли не специально, и тихо поблагодарила Яна.
Мужчина смотрел на меня, чуть прищурившись. Кажется, за эти неполные две недели он неплохо меня изучил и сегодня ожидал вспышки, а получив в ответ благодарность, на мгновение нахмурился, но затем спокойно кивнул. Но какое же на дне его глаз таилось довольство и даже гордость самим собой. Словно… словно он сам украшал нашу квартиру и надувал каждый шар, жертвуя своими легкими.
Тогда, правда, шары не летали бы, но… какая разница.
А потом начали привозить Ликиных подружек по саду, и нам с Яном стало совсем не до разговоров и переглядываний. Родители с детьми не остались, и если обычно я всегда была одна на всю эту толпу (развлекающей и обслуживающей), то сегодня мне очень пригодился Ян.
А как же он понравился Ликиным девочкам.
Намного больше, чем немного позже прибывшие аниматоры в виде диснеевских принцесс. Что девчонкам принцессы, когда тут весь из себя такой принц? Принц, который и на плечах покатает, и до смерти защекочет.
— Да, папой маленькой принцессы быть, как оказалось, не так-то просто, — прошептала я Яну на ухо, когда девчонки его отпустили, все же увлекшись программой, заготовленной для них аниматорами.
— Мамой принцессы быть проще? — спросил Ян. Вполне серьезно спросил, только вот я никак не могла в этот момент воспринимать ни его самого, ни его слова серьезно.
Я встала на носочки и достала у Яна из волос сначала розовую блестяшку, стряхнула ее, затем вытащила фиолетовую, опять стряхнула, потянулась к еще одной розовой, застрявшей прямо на челке, но Ян поймал мою руку, поднес ее к губам и поцеловал. Сначала внешнюю сторону ладони, а затем, все так же внимательно глядя мне в глаза, развернул мою ладонь и поцеловал прямо по ее центру.
Стоит ли говорить, что я забыла, как дышать?
И если бы не громко расхохотавшиеся девчонки, как выяснилось — из-за мини-конкурса, я бы ни за что не смогла разорвать наш с Яном зрительный контакт. Слишком это было сильно, остро и безумно волнующе.
Больше Ян меня не трогал, но часто смотрел. Смотрел так, что я с ног до головы покрылась мурашками. А еще вспоминала слова Маринки и почему-то думала о том, что нужно было надеть сегодня другое белье. Просто так. Для себя. Да, именно. Только для себя.
