У меня приподнимается бровь, потому что с последним словом, он, похоже, внезапно обращается ко мне.
—… Твое лицо мне знакомо, а у меня хорошая память на лица. — произносит этот мужчина, выпрямляясь, и, засунув руки в карманы, приближается ко мне. — Где мы встречались?
— Я откуда знаю? — вылетает у меня нервно. Что-то мне его интерес не нравится. — Честно говоря, я впервые тебя вижу.
— Ну, а я тебя точно не впервые. — безапелляционно заявляет он и неожиданно наклоняется ко мне с высоты своего роста, всматриваясь в мое лицо. Я отшатываюсь. — Эмир, ты с ней давно знаком? Где взял? Если это эскорт, то... — он делает паузу, а потом на его лицо наползает расслабленность и мужчина выпрямляется обратно, не обращая на мое ошалевшее выражение. — А, отбой. Я вспомнил. Ты работаешь в магазине подарков, и я там покупал для племянницы игрушку. Кстати, ей понравился подарок, спасибо.
Я прикрываю глаза. Эм... Вот это память. Я вот совершенно не помню ни его, ни какой он подарок купил для племянницы. Но вообще, он явно ничего не знает о вежливости. Говорить незнакомой девушке, что она работает в эскорте...
— Извини, просто напрягся. Сейчас времена неспокойные. Но все в порядке. Скоро, кстати, у нее опять день рождения, так что зайду, пожалуй, к тебе. Поможешь выбрать что-то толковое?
— Хватит. — перебивает его Эмир. — Отправляйся по делам. Лия, садись в машину.
Я впервые бросаю взгляд на Эмира, потому что до этого меня напрягал его знакомый, и внезапно чувствую, как краснею. Он ведь попал под ливень, отдав мне пальто и его белая рубашка промокла насквозь. Мало того, что она прилипает к его телу, так сквозь мокрую ткань видны все очертания.
— Пойду. — бормочу я, быстро залезая в машину, и после скидывая пальто Эмира на заднее сиденье. Взгляд падает на черненькую матовую папку, лежащую там.
Ох... интересно, что в ней? Несмотря на то, что я каждый день вижу Эмира, и постоянно встречаю его знакомых, я даже представить не могу, чем он занимается во время работы. Я умудрилась завести ребенка от человека, о котором не знаю почти ничего, с тех пор ,как мы расстались в детстве.
К нему слишком много вопросов. Да и люди, которые его окружают, слишком уж странноваты для обычных людей. К ним у меня тоже вопросы, но я от них, хотя бы, не беременна.
Стоит только моей руке дрогнуть, чтобы потянуться и приоткрыть папку, как дверь машины открывается и Эмир садится за руль, а я возвращаю подрагивающую ладошку на колено.
Что я делаю? А если там какая-то тайна? Лазить по вещам такого человека может быть опасным.
— Пришлось немного задержаться, извини. — произносит он и заводит машину. Я кошусь в его сторону.
— Тебе не холодно? — интересуюсь я, стараясь не задерживаться взглядом на его теле под мокрой рубашкой.
— Не особо. Я привык.
— К чему? Мерзнуть?
— Ага. — расслабленно отвечает Эмир. — когда-то мне приходилось месяцами жить в месте, где нужно было надевать куртку, чтобы поспать и не околеть.
— Ты что, жил на севере? — приподнимаю я бровь. Эмир только усмехается в ответ.
— Тебе включить обогрев?
— Нет. Я в пальто и спортивном костюме.
— Тогда ладно. Поехали.
Он так и не отвечает на мой вопрос.
Когда мы останавливаемся возле моего дома, на улице уже сильно темнеет, а дождь все еще продолжает лить. Я берусь за ручку двери, но прежде чем ее открыть, вздыхаю:
— Скажи пожалуйста, как там Арина, когда вернешься домой. Я беспокоюсь за нее.
— Я скину тебе номер Даниила, потому что сегодня ночью меня дома не будет. Узнай у него.
Я снова смотрю на его рубашку.
— Ты что, поедешь на работу в таком виде?
— Там всем будет плевать на мой вид. Высохнет потихоньку. — хмыкает Эмир, а я закатываю глаза.
— У меня дома стиральная машинка с сушкой. Полчаса-то у тебя еще есть? Давай высушу.
Я не очень хочу общаться с ним дольше, чем положено, но... Совесть не позволяет не помочь. Ездить осенью в мокрой рубашке - с ума сойти можно. Чем он думает? Можно ведь подхватить воспаление легких.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хм. — выдает Эмир, задумчиво посмотрев на свой руль. — Полчаса есть. Приглашаешь к себе домой, Лия?
— Просто посушиться, ничего более! — рычу я, а Эмир, вытащив пальто с заднего сиденья, снова накидывает его на меня.
— Ладно. Прикройся.
Мы выходим из машины, поднимаемся на мой этаж, и пока я открываю квартиру, Эмир молчит - и слава богу. Когда у него закрыт рот, он кажется даже нормальным человеком.
В моей уютной квартирке стоит духота, потому что перед тем, как уехать, я закрыла все окна, опасаясь сильного дождя. Включив свет в маленькой прихожей, я вешаю пальто Эмира, и произношу:
— Я поставлю чайник и приоткрою окна, чтобы проветрить, а ты пока разувайся и снимай рубашку.
— Ладно. — Эмир ставит пакеты с моей одеждой на тумбочку и окидывает взглядом коридор. — Точь-в-точь та квартира, в которой ты жила во времена школы. Специально выбирала такую?
Надо же. Он помнит ту квартиру, в которой я жила? Я пожимаю плечом в ответ.
— Нет, просто такая попалась. — сняв мокрые кроссовки и запихнув в них сушилки для обуви, я направляюсь на кухню, и по шагам слышу, что Эмир следует за мной. — Честно говоря, планировка мне не нравится, и будь у меня выбор - я бы снимала другую.
— Почему?
— Слишком бестолковая. Еще и кривые углы со стенами. В детстве мне больше всего нравилась квартира твоих родителей. — я чувствую, как улыбка сама по себе появляется на моих губах, стоит мне только вспомнить о школе и тех беззаботных днях. — Она была такой огромной и с высокими потолками, что я завидовала. Кстати... — я оборачиваюсь на него. — После того, как ты ушел из школы, туда быстро заселились другие люди. Ты ее продал, что ли? Разве это возможно?
Я сознательно не упоминаю о смерти его родителей, и использую немного другие слова. В конце концов, вспоминать об этом Эмиру может быть неприятно.
— Я не продавал. Ее у меня отобрали. — произносит Эмир, и внезапно влетает плечом в выступающий нижний угол шкафчика с посудой. И едва слышно выдыхает сквозь сжатые зубы, посмотрев на него. — Нет, я ошибся, квартира твоих родителей была больше.
— Да нет. Просто ты вырос. — я приподнимаю брови. Он что, не осознает, насколько раздался в плечах? В моих воспоминаниях он навсегда остался хоть и высоким, но худым мальчишкой. — Как это - “отобрали квартиру”, Эмир? Разве это можно сделать у... ребенка-сироты?
— В этом мире возможно всё. — коротко отвечает Эмир и берется за пуговицы рубашки. — Где у тебя сушка?
— Она... здесь. В стиральной машине. — я отвожу взгляд, когда расстегивается первая пара пуговиц и показываются мышцы груди. Отвернувшись, я ставлю чайник. Черт, мне ведь будет неудобно. До того момента, пока не высушится его рубашка, Эмир будет ходить полуобнаженным. Я бы хотела предложить ему футболку, но вряд ли мои на него налезут. Поэтому следующие полчаса мне придется лицезреть половину его обнаженного тела и справляться со смущением.
Я чувствую ,как Эмир неожиданно подходит ко мне со спины и замираю с протянутой к ручке плиты рукой и вытаращенными глазами.
— У меня еще брюки мокрые, кстати. — слышу я его голос.
От напряжения я чувствую, что еще немного - и по моему виску начнут стекать капельки пота.
— Э-эм... — у меня вырывается нервная усмешка. На что он намекает? Черта с два я позволю ему ходить передо мной в трусах! — Тут уже ничем помочь не могу. Но ты можешь в ванной высушить их феном.
Я, надеюсь, он не успел снять брюки? Хотя, с него станется. Не удивлюсь. С чего я вообще решила, что пригласить его домой - отличная идея? Мы уже остались как-то с ним наедине и ничего хорошего из этого не вышло. Моя чертова доброта! Надо было позволить ему заболеть - это пошло бы ему на пользу. Думаю, больной Эмир должен быть более безобидным и слабым.
— Тц. — цыкает Эмир, и в голосе у него неожиданно появляются более мягкие, больно подозрительные нотки. — Отодвинешься ты или нет, Лия? У тебя тут так тесно. — я в шоке обмираю, потому что он наклоняется, потянувшись через меня к дверце стиралки.
