- Я бы предпочла,- сказала Нелидова,- чтобы вы видели во сне не меня, а кого-нибудь другого.
- Почему?
- Такие сны обязывают. После этого я буду казаться вам скучной.
В город пришли ночью. Было решено на следующий же день выехать в Тифлис.
На рассвете Глан проснулся от ровного шума. Шел дождь. За черными окнами он казался седым. Глан закурил и выругался,- о батумских дождях он кое-что слышал.
Потом он разделся догола и осторожно вылез на плоскую крышу под окном. Ливень хлестал его. Глан жмурился и вертелся,- небесный душ был прекрасен. После Глана на крышу слазил Батурин, потом Берг.
К полудню дождь стих. Город блестел под солнцем, вода пахла снегом.
Пошли в турецкую чайную. В чайной ливень настиг их снова. Он бил в потные стекла; улицы и порт за ними приобрели фантастический вид: они струились и расплывались. На рейде серые волны мылили борта пароходов.
Всех радовала пустяковая мысль, что они заперты в чайной, может быть, до самого вечера, что весь город вымер и только ливень гремит и скачет по крышам.
- А как же Тифлис? - спохватился Глан.- Надо узнать точно, когда поезд.
Он спросил хозяина-турка. Турок вежливо ответил, глядя на Глана, как на беспомощного иностранца, что поезд вряд ли сегодня отойдет в Тифлис: такие ливни всегда размывают полотно. Хозяин провел Глана в заднюю комнату к телефону. Глан позвонил на вокзал,- ему ответили, что путь за Кобулетами размыт и движенье прекращено.
- Везет, как утопленникам,- пробормотал Глан, но втайне подумал, что против ливня он ничего не имеет. Пусть его лупит,- в Тифлис всегда успеем.
В чайной зажгли свет. С запада вместе с густыми и медленными тучами шла тьма. День приобрел сизый цвет пороха.
Вошел человек в клеенчатом плаще, принес с собой лужи, хриплый кашель. Он откинул капюшон, оглянулся и радостно крикнул:
- Ага, Берг, вот я где вас застукал! Это был Левшин.
- Скотина вы, Берг,- сказал он, присаживаясь к столику. Запах дождя, исходивший от него, смешался с дымом крымских папирос.- Куда вы удрали? Сестра искала вас целый месяц, вся извелась.
- Зачем я ей? - буркнул Берг.
- Как зачем! Да хотя бы поглядеть на вас, какой вы есть человек. Я ушел в рейс, она мне наказала,- ищи, найди и привези в Одессу. Для пущей крепости даже письмо вам написала. Вот!
Левшин вытащил мятый конверт. Пока Берг читал, он рассказал Нелидовой, Батурину и Глану одесскую историю. Берг краснел и ерзал, папироса его ежесекундно тухла.
"Я вас не знаю,- писала Левшина.- Я смутно помню, как вы позвали меня в больнице. Письмо я пишу наугад, без адреса, без города,- в пространство. Я даже не знаю вашего имени. Приезжайте. Вы боитесь, что разыграется обычная история,- благодарности, слезы, растерянность. Ничего не будет. Я не буду ни благодарить вас, ни плакать, ни вообще разыгрывать мелодраму".
Берг скомкал письмо и засунул в карман.
- Ну что? - спросил Левшин.
- Ладно. Я приеду, но не сейчас. Из Москвы.
- Когда хотите.
В чайной просидели до вечера. Хозяин принес им обед - горячий, полный перца и пара. Вечером турки достали всем плащи, Нелидову закутали в бурку и кое-как, прячась под дырявыми навесами, добрались до гостиницы. На перекрестках Левшин (он был в высоких сапогах) переносил всех на руках через улицы, шумевшие, как горные реки.
В Батуме прожили два лишних дня. На третий день ливень прошел. К вечеру в стекла ударил влажный солнечный свет. Улицы зашумели. Глан предложил пойти к Левшину.
На пароходе в каюте у Левшина пили кофе, в никелированном кофейнике умирал в пламени закат. Сусальным золотом были залеплены стекла. Пальмы на Приморском бульваре напоминали Африку,- они казались черными и неживыми на кумаче грубого заката. Белая толпа шумела в сырой зелени. Вымытые ливнем огни ходили столбами в воде, разламываясь и выпрямляясь в длинные дороги.
На следующий день уезжали. Заремба взял отпуск. Он напросился ехать вместе со всеми в Тифлис. Свайную свою хижину он оставил на попечение курдянки. На вокзале провожал Левшин, а после первого звонка пришел Фигатнер и сказал Зарембе мрачно:
- Смотри, они тебя обворуют,- подозрительные типы.
- Брось трепаться!
- Прошу со мной в таком тоне не разговаривать.- Фигатнер зло уставился на Зарембу.- Я двадцать пять лет честно работаю, как последний сукин сын, и ты передо мной щенок. Связался с какими-то типами и институткой.
- Кто это? - спросила Нелидова Зарембу.
- Репортер один, ненормальный. В каждом городе, знаете, есть свои чудаки, так это наш, батумский чудак. Черт его принес.
Фигатнер возвращался с вокзала на Барцхану, подозрительно поглядывая на встречных детей и собак, и бормотал:
- Скотина. С нищенкой связался. А еще партиец! "Сделаю из нее человека". Тьфу! - Фигатнер плюнул и оглянулся.- Обворует она тебя, как последнего идиота, туда тебе и дорога. Метранпаж, а тоже лезет в партию.
Фигатнер окончательно расстроился, зашел в духан и заказал стакан вина. Поданный стакан он злобно повертел, позвал хозяина и сказал, что все это лавочка и сплошное безобразие: в прошлый раз давали большие стаканы, а сейчас черт его знает что - в микроскоп такой стакан и то не увидишь.
Вскоре Фигатнер вышел, пообещав завтра же написать заметку о сволочуге-духанщике,- пусть знает, как обманывать посетителей.
- Азиат,- бормотал он.- Я тебе покажу швили-швили, ты у меня поплачешь.
В это время поезд уже прошел Чакву. Глан завалил купе мандаринами. Ему все здесь нравилось - и контролеры, кричавшие на пассажиров страшными голосами: "А ну, покажи билет",- и черные поджарые свиньи, бегавшие по вагонам в Кобулетах, визжа и выпрашивая подачку, и бродячие музыканты, жарившие под говор горбоносых пассажиров всё одну и ту же песенку:
Обидно, эх, досадно,
Да черт с тобой, да ладно!
Что в жизни так нескладно
Мы встретились с тобой.
Музыканты ехали без билетов на свадьбу в Натанеби. Контролер накричал на них и позвал двух смущенных парней с винтовками. Пассажиры сразу вскочили, закричали. Глан слышал только одно слово:
- Натанеби, Натанеби...
Музыканты махали смычками, яростно выворачивали рваные карманы, парни с винтовками скалили зубы. Потом музыканты сели и, закатив глаза, вытянули из скрипок жалостную и берущую за душу "Молитву Шамиля". Мелодия крепла, через минуту она достигла чудовищной быстроты, и парень с винтовкой, отдав ее беззубому испуганному старцу, пустился в пляс.
- Ах-ах, ах-ах,- кричал весь вагон, похлопывая в ладоши.
За Кобулетами поезд шел через обширные, затопленные ливнем лагуны. В воде сверкало солнце. Праздничная страна открылась за окнами вагона.
Нелидова стояла у окна, Берг высунулся в соседнее окно и крикнул ей, показывая на слюдяной широкий огонь за зарослями тростника:
- Прощайтесь с морем!
Нелидова вдохнула ветер: с гор дуло счастьем.
ГОЛУБЯТНЯ В СОЛОЛАКАХ
По Верийскому спуску муши несли рояль, поскользнулись, и рояль рухнул на землю, наполнив воздух громом и звоном. Собралась толпа. Худые и рьяные милиционеры непрерывно свистели, не зная, что делать дальше. Муши стояли, отирая пот. Рояль упал на трамвайные рельсы и остановил движение.
Капитан, будучи любопытным, влез в гущу толпы и ввязался в спор,должны или нет муши отвечать за рояль. Черноусые люди в широких штанах притопывали на тротуарах и жалостно чмокали жирными губами: "Ай, хороший рояль, богатый рояль". Извозчики остановились, слезли с козел и пошли расследовать дело.
Толпа росла пчелиным роем, качалась и гудела. Хозяин рояля, сизый и страшный, рвался из рук милиционеров к старшему муше и хрипел, потрясая кулаками:
- Отдай деньги, отдай семьсот рублей, кинтошка! Ты живой ходить не будешь, собака!
Муши невозмутимо слушали вопли и сплевывали. Сочувствие толпы было на их стороне. Крышка рояля отлетела, обнажив стальные порванные нервы. Сухость дерева, из которого был сделан рояль, вызывала представление о погибшей звучности, гуле педалей и приглушенном звоне бемолей.
Капитан оглянулся, - ему почудилось, что его окликнул знакомый голос. Из пролетки ему кто-то махал. Капитан вгляделся, прикрывшись рукой от солнца, - это был Берг.
Капитан рванулся, создавая в толпе ущелья и водовороты. Около извозчика стоял Батурин, худой и загорелый, и Заремба щерил беззубый рот.
- Здорово, свистуны! - гаркнул капитан, расцеловался со всеми и потряс Батурина за плечи.- Здорово, Мартын Задека!
- Погодите.-Батурин взял капитана за локоть в повернул к извозчику.Идемте, я вас познакомлю.
- С кем?
- С Нелидовой.
Капитан сдвинул кепку на затылок и уставился на Батурина.
- Что ж вы ни черта не написали!
Но ругаться было некогда. Батурин тянул его за рукав, и капитан подошел к извозчику. Первое, что он увидел,- маленького человечка, похожего на обезьяну.
