Кора покачала головой.
Милодар включил проектор, и на стене появилось изображение Космовокзала – известного шереметьевского терминала. Из туннеля для пассажиров вышел этот молодой человек, одетый богато, но старомодно.
– Неужели не узнаешь? – спросил Милодар.
– Да нет же!
– Ты ненаблюдательна.
Он включил еще один фильм. Кора сразу догадалась – эта пленка была снята ею самой посредством камеры-пуговицы в бедной светелке красавицы Клариссы. Вот и сама Кларисса, вот и старушка, оказавшаяся оракулом Джадсоном.
Глаз камеры обследовал обшарпанные и залатанные обои, протертый ковер с изображением лебедей в пруду, ученический стол с фанерным верхом, на котором лежали учебники странной красавицы…
Затем глаз камеры переместился на стены и последовательно пригляделся к фотографиям, портретам и открыткам, прикрепленным к обоям. Открытки, как правило, изображали какой-то небогатый приморский городок, куда Кларисса, видно, ездила отдыхать; на фотографиях были изображены капралы и фермеры – возможно, предки и родственники девушки…
– А теперь прошу твоего внимания, – сказал Милодар. – Я догадался совершить некий фокус, до которого ты, моя крошка, по неопытности не додумалась. Мы снимаем тонкий слой грима, нанесенный на стены и пол, и смотрим, что же скрывается за обоями и открытками… Смотри!
Верхний слой картинки медленно расплавился.
По мере того как таяло изображение, Кора, к своему изумлению, видела, что и комната приобрела иной вид.
Под потертыми залатанными обоями обнаружились иные, шелковые, давленные, безупречные в голубизне, новизне и беспорочности. Попугаи и трясогузки летали с ветки на ветку… Портреты, развешанные по стенам, принадлежали кисти посредственных, но вполне профессиональных светских художников, на полу раскинулся пышный ковер чудесного рисунка, а столик семнадцатого века был изящно инкрустирован драгоценными камнями. На столе лежало несколько модных журналов – и ни одной тетрадки. Да и сама Кларисса была одета настолько дорого и изысканно, что сразу стало ясно, что на туалеты она ухлопывает львиную долю чьих-то денег.
– Это гипноз? – спросила Кора.
– Нет, это так называемое наведение антиглянца. Недавнее и довольно дорогое развлечение: твое жилище и ты сам выглядишь в глазах гостя так, как тебе того бы хотелось. Тончайшая пленка скрывает истинный интерьер… А теперь посмотри на самый большой портрет над столом.
– Это он! – воскликнула Кора.
– Кто он?
– Тот, кто прилетел. Чью фотографию вы мне только что показали.
– За это ты получаешь еще один выговор и предупреждение о служебном несоответствии. Ты упустила одного из главных подозреваемых. И если бы не меры, принятые мной, мы могли бы не заметить того, что сегодня на Землю прилетел не кто иной, как принц Кларенс под именем торгового агента Купера.
– Это он? – удивилась Кора. – А я думала, что он куда как утонченнее.
– Ты не только не желаешь признавать ошибок, – укорил агента комиссар, – но и упорствуешь в них. Ты лишаешься премии за прошлый квартал.
– До чего вы бываете занудным! – сказала Кора, вытащила из волос шпильку, поддела ее ногтем, и из шпильки выкатилась и развернулась тончайшая пленка – портрет принца Кларенса.
– Могла раньше сказать! – рассердился комиссар. – Почему ты заставляешь меня тратить время, насыщая тебя ненужной информацией?
– Премия остается за мной? – спросила Кора.
– Только если Тесей вернется из круиза живым. Или не настолько мертвым, чтобы его нельзя было сложить и вылечить. Так что иди выспись, почитай мифы Древней Греции, а также Плутарха – с собой их взять будет нельзя. Завтра в восемь ты отправляешься в мифические времена Афин. Ты рада?
– Я рада, что наконец высплюсь, – уклончиво ответила Кора.
– Если ты в Москву, я тебя могу подбросить до Таганрога, оттуда ты доедешь на метро.
– Что за неожиданная доброта? Неужели ваши невесты там сегодня ныряют?
– Вот именно!
* * *
Добравшись до своей скромной квартирки, выстроенной в виде небольшого замка на крыше обветшалого небоскреба на углу Маросейки и Потаповского переулка, Кора сразу отключила связь и высыпала, не проглядывая, в преобразователь мусора всю корреспонденцию, накопившуюся за последние дни в почтовом ящике, – все равно прочесть не успеешь. Затем Кора направилась в ванную, намереваясь, смыв с себя пыль космических трасс, рухнуть на диван и проспать часов двенадцать. Но когда она уже была в двух шагах от заветного дивана, преобразователь мусора недовольно заворчал и выплюнул, как не подлежащее уничтожению, открытку от бабушки Насти о том, что черника в этом году не уродилась, а вот вишня была чудесная, и также книгу, присланную комиссаром Милодаром. В углу конверта было крупно написано: «Прочесть до начала задания».
Внутри пакета лежал объемистый труд британского поэта и исследователя Роберта Грейвса «Мифы Древней Греции», где жизни Тесея была посвящена особая часть, подвиги и приключения героя трактовались в контексте культурологических штудий и сравнительной мифологии.
Кора намеревалась проглядеть первые две-три странички, как бы повторить пройденное, но нечаянно зачиталась и отправилась дальше по дорожке жизни своего героя…
Итак, мальчик Тесей рос при скромном дворце Питфея, нежась на ласковых руках мамы Этры, потом стал все дальше и дальше отбегать от родного дома. Учитель Коннид рассказывал ему о богах и героях, а также учил его читать, писать и считать, показывал созвездия и открывал тайны живой природы.
Порой к Питфею заезжал его родственник, очевидно двоюродный брат, а может быть, и дядя Геракл. У греческих героев всегда нелегко разобраться в родственных связях, во-первых, потому, что у каждого автора они иные, а во-вторых, потому, что в Греции можно было иметь, к примеру, двух отцов. Нередко хитрые и похотливые боги в брачную ночь или накануне ее слетали с Парнаса в постель к невесте, и потом считалось, что получившийся сынок имеет сразу двух отцов. Кстати, такая версия широко использовалась дедушкой Питфеем по отношению к самому Тесею.
Впрочем, Кора все же сделала попытку разобраться в семейных делах. Это могло ей понадобиться в работе сыщика.
Значит, Питфей, сын Пелопа, в память от которого нам остался полуостров Пелопоннес, и Гипподамии (что вовсе не означает, как может показаться, что его мама была «лошадиной дамой»), имел двух известных своими подвигами и безобразиями братьев, Фиеста и Атрея, о которых мы здесь умолчим. Но еще у него была совершенно не известная никакими подвигами и безобразиями хорошенькая домовитая сестренка Лисидика. Лисидику отдали за Электриона, который не имеет отношения к электронике, и родилась очаровательная дочка Алкмена. Дочка Алкмена, как вы понимаете, родная племянница Питфея, вышла замуж за Амфитриона, который этого самого Электриона убил. Но не нарочно, а нечаянно, по дикости своего древнего характера. Амфитриона изгнали из Микен, и беглецы поселились в Фивах, где Амфитриону дали отряд и велели воевать, чтобы отрабатывал свой хлеб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
