— Я люблю тебя, — слышу его шёпот, проваливаясь в сон.
Но уже через минуту приходится проснуться, когда дверь с моей стороны открывается, и в салон врывается прохладный ночной ветерок.
Не заметила, как Миша вышел.
— Как ты себя чувствуешь? Сможешь идти? Или вызвать санитаров? — его заботливый голос звучит совсем близко.
— Смогу, — хрипло отвечаю и делаю попытку выбраться из машины.
Миша, придерживая меня за руку, помогает выйти.
По телу пробегает лёгкий озноб, заставляя плотнее кутаться в воротник тоненькой курточки.
Забавно, свою постель я, торопясь, покидала в ночи, чтобы помочь Мише, но в итоге помощь понадобилась мне.
Согреваемая заботливо накинутой на плечи мужской кожаной курткой, в компании обеспокоенного и вмиг протрезвевшего молодого мужчины, я добираюсь до регистратуры незнакомой больницы.
Молоденькая девушка-регистратор, оформив необходимые документы, провожает нас к кабинету дежурного врача, куда Миша, пропустив меня, входит следом. И я не успеваю возмутиться, как он, усадив меня на кушетку, объясняет седому эскулапу причину нашего визита.
Смущаясь присутствия Михаила, отвечаю на задаваемые врачом вопросы. Иван Валентинович, записав ответы, отводит меня в соседний кабинет.
Миша по моей просьбе остаётся ждать за дверью, недовольно хмурясь. Я же выдыхаю с облегчением.
— Ничего страшного я не вижу, — уверено говорит Иван Валентинович, — Как я и предполагал, у вас, милочка, гипертонус.
— Насколько он опасен для малыша? — приподнимаюсь на локтях, взволнованно всматриваясь в экран.
— Если будете соблюдать мои рекомендации, это никак не отразится на плоде. Но, в случае повторения болезненных ощущений, советую лечь в стационар, — сделал заключение доктор, окончательно меня тем самым успокоив. — Хотите послушать?
Я непонимающе смотрю на него, пытаясь уловить смысл вопроса. А когда он, дотянувшись до аппарата, нажимает на какие-то кнопки, и по всему кабинету раздаётся глухое "тух-тух-тух", я замираю.
У меня перехватывает дыхание от нахлынувших эмоций, а глаза застилает солёная влага.
— Вот видишь? Всё хорошо, — улыбается врач, а я, как зачарованная, считаю удары сердца моего ребёнка и молча глотаю слезы.
— Что-то не так? — выйдя из кабинета, я сразу же попадаю в руки Миши.
— Всё так, — всхлипывая, отвечаю ему, а он обеспокоенно переводит взгляд с меня на доктора, закрывающего дверь кабинета. — У него сердечко бьётся, представляешь? — губы растягиваются в глупой улыбке, а глаза снова увлажняются.
— Как? — Миша забавно хмурится и смотрит на мой живот, а я начинаю хихикать.
— Молодой человек, на минуту, — Иван Валентинович кивает на дверь и поворачивается ко мне, — Олечка, надеюсь, мы договорились с вами?
— Конечно. Спасибо вам, — благодарю его искренне.
— Жди здесь, — Миша усаживает меня в кресло и скрывается за дверью кабинета.
Отсутствует он недолго, я даже не успеваю дочитать информацию о вирусах и бактериях на плакатах напротив.
— Я вызвал такси, — убирает телефон в карман и подаёт мне руку.
— Угу, — вкладываю свою ладонь в его руку.
— Что тебе сказал врач? — интересуюсь, пока ждём такси.
— Передал рекомендации. Вот, — Миша, повертев белый клочок бумаги в руке, убирает его обратно в карман.
— Ээ… Почему тебе? — недоумеваю, округлив глаза, тем самым намекая, чтобы он отдал его мне.
— Наверное, он справедливо посчитал, что ты не слишком-то ответственно отнесешься к своему лечению, — беззаботно отвечает, глядя себе под ноги, поддевает носком кроссовка камушек и наблюдает за тем, как он отлетает на несколько метров и, грохоча, скатывается по ступенькам вниз.
— Как хорошо, что ты такой ответственный, — бормочу чуть слышно.
Ждём такси мучительно долго, хоть и прошло всего минут пять. Но стоило мне об этом подумать, как из-за поворота выезжает жёлтая машина и быстро приближается к нам.
Миша заботливо помогает мне сесть на заднее сиденье и, обогнув машину, устраивается рядом.
— Жукова, семь. Всё верно? — назвав Мишин адрес, водитель ждёт от нас подтверждение, глядя в зеркало заднего вида.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да!
— Нет!
Миша поворачивается в мою сторону, чтобы что-то возразить мне, а я уже диктую водителю свой новый адрес.
— К отцу?
— К себе, — веду плечом, пытаясь избавиться от неловкости, которую чувствую под его пристальным взглядом, — я там живу теперь.
Он хочет сказать что-то ещё, но не решается. Не сводит с меня глаз, я же не смотрю на него вовсе. Когда страх потерять ребёнка постепенно исчезает, просыпается обида и пропадает всякое желание говорить с ним, как я хотела сделать изначально.
Но сейчас молчала, молчал и он. Хотя, ради ребёнка нужно попытаться убедить его в том, что он — будущий его отец. Оставляю это на потом. Почему-то мне кажется, что у нас будет ещё время, чтобы это обсудить.
— Можешь отдать то, что прописал мне доктор? — устало прошу, когда мы подъезжаем к дому.
— Завтра заеду и привезу все, — удивляет меня Миша.
— Я сама могу. Зачем тебе…
— Я хочу позаботиться о тебе, — перебивает, удивляя тем самым еще больше.
— Спасибо, — роняю скомканно и открываю дверь.
Миша выходит следом.
— Я провожу.
Останавливаюсь у калитки, он встаёт в шаге от меня. Смотрим друг на друга и по-прежнему молчим.
— Я заеду завтра. Во сколько тебе будет удобно?
— После обеда — в любое время. Хочу выспаться.
— Тогда до завтра?
— Да, — тянусь к ручке, открываю дверь, но внутрь не захожу.
Топчусь на месте, пока Миша идёт к машине.
— Миш! — окликаю его, и он тут же останавливается, словно ждал этого. Оборачивается. — Это твой ребёнок, — говорю тише и прикусываю нижнюю губу, ожидая его реакции.
Он как-то странно смотрит на меня, но ничего не отвечает. Словно его что-то останавливает, мешает безоговорочно поверить мне.
Не говоря больше ни слова, захожу в открытую дверь и плотно её закрываю.
Спала я плохо, просыпаясь от каждого шороха. Поэтому утром совсем не была удивлена темным кругам под глазами и опухшим от недосыпа векам.
Потребовалось немало времени, чтобы хоть как-то привести себя в порядок к приезду Миши. Он видел меня вчера не в самом лучшем виде, сегодня же хотелось ему понравиться. Почему? Не знаю.
Ведь он отчётливо дал понять, как относится ко мне, а после вчерашней его выходки в баре с девицей на коленях ещё и показал, что я не нужна ему, и он с лёгкостью может меня заменить.
Но продолжает заботиться. И это странно. Потому что свою причастность к моей беременности он по-прежнему отрицает.
— Неважно выглядишь. Опять токсикоз? — встречает меня на кухне Карина.
— Почти, — уклоняюсь от ответа.
— Хорошо, что ты вчера не пошла с нами. Все-таки, ты права, беременным в клубе не место, — сделала вывод сестра, и я соглашаюсь с ней, кивая.
— А где все?
— Мама повела папу на свидание, — хихикает Карина, уплетая блинчики.
— Да?
— Да, у них бывает такое романтическое настроение. Пару раз в месяц.
Не могу не улыбаться, думая о том, какие отношения связывают папу с его второй женой. Таких же я бы хотела и для себя. И мне казалось, что в браке с Лёшей у меня было всё так же идеально, но как же я ошибалась.
— В понедельник хочу подать заявление на развод, — озвучиваю то, что крутится в моей голове последние несколько дней.
— Давно пора, — поддерживает меня Карина, и я делаю пометку у себя в голове не забыть отпроситься с работы на пару часов.
Хоть я и ждала его, поглядывая на часы, звонок в дверь раздался неожиданно. Пообедав с Кариной, я прилегла, почувствовав лёгкую тошноту, и не заметила, как, прикрыв ненадолго глаза, провалилась в сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Торопясь, накинула на себя тёплый кардиган и спустилась вниз. Но не успела. Карина уже открыла калитку и теперь, озадаченная, стояла у входной двери, встречая гостя. И, судя по её воинственному виду, приём ожидается отнюдь не дружественный.
