Время она рассчитала идеально, экзаменаторы и наблюдающие вошли ровно через тридцать секунд после нее, курсанты успели полаяться, но не успели перейти к рукоприкладству.
— Смирно! — Скомандовала Мария Кри, с неудовольствием глядя на Гувер, недавние рассуждения о любви сильно ее задели.
Испытание было последнее, на применение шпионских навыков. Потребовать могли что угодно: отнять конфетку у ребенка так, чтобы он не заплакал, соблазнить парня за пятнадцать минут и не взбесить его девушку, доказать, что небо зеленое. Ситуации моделировались аналитиками, роли исполняли эксперты, одновременно анализируя поведение курсантов в обстановке, приближенной к реальной. Действовать нужно было быстро и не задумываясь, единственной помощью была смекалка, предметы, находящиеся в комнате, и пять минут на размышление. После чего заходили актеры и действо начиналось. Курсанты ничего не видели и не слышали, потому что аналитикам лень было моделировать разные ситуации для каждого испытуемого в отдельности, и задание было для всех одно. Агенты стояли перед стеклом, в котором все просматривалось, и слушали через гарнитуру.
— Симонс!
Анжела Симонс перекрестилась и толкнула дверь. Пять минут ничего не происходило, агенты скучающе переминались с ноги на ногу, курсанты нервничали и представляли ужасы, таящиеся за дверью. Потом агенты оживились, видимо действие началось. Мария Кри удовлетворенно принялась черкать в блокноте. Через десять минут все кончилось.
— Отличное время. — Сказала Мария. — Колинз, вы следующая.
Колинз была не такой быстрой, но экзаменаторы похвалили ее артистизм и вдумчивый подход к делу. Курсанты все шли, а Гувер никак не вызывали, и она уже решила, что мстительная Мария вообще ее не позовет. Однако Кри была не настолько коварна, и, не отказав себе в удовольствии помотать противной курсантке нервы, все-таки вызвала ее, когда больше никого уже не осталось.
Гувер креститься не стала, хотя и вознесла про себя короткую благодарственную молитву дяде Сэму, и толкнула дверь.
— От черт.
Внутри была маленькая комната, провонявшая благовониями, с кроватью в виде огромного красного сердца. На столе лежала связка бананов, открытая банка сгущенки, съедобные желатиновые трусы, меховые наручники, диск Барри Уайта, яблоко и раздвижной шест для стриптиза. Разыгрывать из себя соблазнительницу Гувер не любила, подозревая, что агент, видевший все возможные выкрутасы не один десяток раз, попросту смеется над курсантами, сохраняя строгое лицо.
— Вам надо узнать у босса токийской мафии, когда состоится транспортировка крупной партии героина. — Мягко прожурчал динамик.
— Ок. — Сказала мрачная Гувер. — Понятно. Ну что же, установим пока шест.
Дверь открылась и вошел Такеши Нагасаки, известный в своих кругах шпион, не считающийся ни с какими нормами приличия.
— Здравствуйте. — Просюсюкала Гувер, засунув палец в рот, наподобие Лолиты. — Я тут очень давно вас жду.
Мария Кри редко кричала, в основном на Дантона, поэтому снайпер не отказал себе в удовольствии послушать, как она кричит на кого-то еще, да еще и при Доусоне. Вопли главы аналитического отдела были слышны на всю базу, агенты заключали пари, кто довел Марию до такого бешенства. Восемьдесят процентов ставок были на Дантона, но Джо на этот раз был настолько ни при чем, что даже не стал ставить сам на себя через подставное лицо.
— Это немыслимо! — Кричала Мария, стоя очень прямо и вытянув руки со сжатыми кулаками вдоль тела. — Доусон, следите за своими людьми! Вы их совсем распоясали!
Джо засомневался, что это не он виноват, и поспешно перебрал в уме все свои грехи за последние три дня, но ничего против Марии там не имелось. Не из-за того же она так орет, что нашла у себя в отсеке маленькую камеру с детектором движения? Джо осторожно заглянул в кабинет Доусона и увидел Гувер, вжавшуюся в стену и мечтающую пройти сквозь нее. При совершении этого маневра она оказалась бы как раз в мужской раздевалке. Доусон замахал на снайпера рукой, с немой просьбой убраться ко всем чертям, но Дантон сделал вид, что не понял, и зашел в кабинет, Мария его даже не заметила, что было нонсенсом.
— Я конечно понимаю, — бушевала Мария, — сделать из желатиновых трусиков и яблока пращу и оглушить агента Нагасаки было креативно, яблоко мягкое и агент не пострадал. Но я не потерплю, чтобы сопливая курсантка смела угрожать дипломированному специалисту, что будет засовывать ему бананы в задницу, пока он не расколется! А уж то, что она не только угрожала, а пыталась привести свои слова в исполнение! Да если бы мы не выбили дверь, заблокированную шестом для стриптиза, она бы ему горло перерезала краем музыкального диска! А агент даже не мог ничего сделать, потому что был прикован наручниками к ножке кровати, и при попытке освободиться чуть не порезал себе вены острыми краями банки из-под сгущенного молока! Я требую, чтобы ее отстранили! Вы слышите меня, Доусон, чтобы ноги этой соплячки не было на базе с завтрашнего дня!
Дантон уже десять минут назад незаметно включил у себя в кармане диктофон и теперь думал, как бы попроще взломать камеру наблюдения Доусона и списать с нее этот эпизод. Можно будет выложить на ютуб под названием «новая смена» или еще как-нибудь так. Гувер окончательно слилась по цвету со стеной, а Мария все кричала и кричала. Доусон невозмутимо слушал, сцепив руки за спиной, сохраняя на лице неизменно вежливое и заинтересованное выражение. Человека, имеющего в подчиненных Джозефа Дантона, мало что могло поколебать. Кри, чья ярость не встречала отпора, в конце концов вышла, громко хлопнув дверью. Доусон вздохнул и поправил галстук.
— Дантон!
— Чего?
— Гувер.
Дантон оглянулся на сползающую по стене малышку и еле успел ее поймать.
— Что, все правда? — Спросил он, пока Доусон вызывал секретаршу и просил принести нашатырь.
У главы отдела боевиков в кабинете имелась целая аптека, состоящая из бинтов, болеутоляющего и кровоостанавливающего, но нашатыря не было, потому что до этого дня Доусон даже представить не мог, что в его кабинете кто-то может упасть в обморок.
— Видимо так.
— Запись есть?
— Уже качается на мой личный жесткий диск.
— Вот ведь дерзкий сопляк. — С восхищением сказал Дантон, вспоминая времена, когда считал, что неуловимый Гувер — парень.
— Сэр! — Очнувшаяся Мерида резко и не по уставному вцепилась в руку Доусона, держащего вату. — Сэр, меня отстранят?!
Вид у нее был такой несчастный, что Доусон даже погладил ее по голове и не стал играть в начальника.
