никогда – по пустякам. Радуйтесь своим гармоничным отношениям, но будьте готовы к посягательствам со стороны: непременно найдутся желающие проверить прочность вашего союза. Крепите оборону!»
«Жаль, что бедняжка Афанасьева не имела возможности пройти этот тест и воспользоваться твоим мудрым советом», – посетовал внутренний голос.
Я стиснула зубы и продолжила:
«Если ваш типичный ответ – «Б», значит, идеальной вашу пару не назовешь. Вы не во всем принимаете правильную партнерскую позицию и порой ностальгически мечтаете о незамужней жизни, которая была и проще и веселей. Но это и неплохо, потому что анализ ваших мечтаний поможет понять, чего вам не хватает в браке. Разберите по пунктам свои фантазии – и будете знать, что надо сделать, чтобы по-настоящему сблизиться с партнером. Это не значит, что, если вам снятся постельные ристалища с атлетически сложенным мачо, надо срочно купить благоверному карманное издание «Камасутры» и абонемент в тренажерный зал, а себе – сокрушительно эротичный пеньюар. Хотя…»
«Про мачо – это тебе рояльный красавец навеял?» – мурлыкнул внутренний голос.
Я покраснела, но промолчала, заканчивая текст:
«Если вы выбирали в основном вариант «В», вам можно только посочувствовать. У вас явно неудачный брак. Вы плохо знаете друг друга и не стремитесь узнать лучше, а следовало бы! Попытайтесь определить, что именно в личности и поведении мужа вам категорически не нравится, а потом изложите ему все это в максимально корректной форме. Одна моя приятельница в такой ситуации накатала списочек претензий на туалетной бумаге и вручила рулон партнеру, когда он засел в клозете с расстройством желудка. Никуда не делся, все прочел!
Правда, потом они все равно расстались, но ведь и это неплохо: оба получили шанс создать по-настоящему счастливый союз с кем-то другим».
«Про то, что внезапное расстройство желудка этому партнеру обеспечила сама «приятельница», умолчим?» – снова влез внутренний голос.
– Подумаешь, дала ему запить две порции горохового супчика абрикосовым компотиком! – фыркнула я. – Добавку супчика, между прочим, он сам попросил, я даже не предлагала. Так что и не пытайся вызвать у меня чувство вины. Во-первых, поздно уже, мы с тем партнером давно расстались. Во-вторых, с ним же невозможно было выяснять отношения, он мастерски уклонялся от таких разговоров!
«Ну-ну, не горячись… А вот интересно, Афанасьева выясняла отношения с неверным мужем? Если да, то когда, как, где? Не под ивушками ли?»
– Афанасьев не мог убить жену, у него алиби, – напомнила я.
«Какое алиби – сюжет в новостях? Люся, ты же не случайный человек в медийной среде, тебе ли не знать, какого доверия заслуживают средства массовой информации?»
Это было очень дельное замечание. Я крепко задумалась и чесала в затылке, пока ко мне не явился Петрик.
– Тук-тук, – сказал он, заглянув в приоткрытую дверь. – О, ты делаешь массаж волосяных луковиц? Умничка, это очень полезно, только движения должны быть круговыми и мягкими, сейчас покажу, как надо. – Он подошел ближе и погрузил пальцы в мои взлохмаченные волосы. – Вот так, вот так…
– Ум-м-м. – Я замычала от удовольствия.
– Что это у тебя тут? Какое-то видео? Ты же должна была написать Доре тесты. – Петрик заглянул в ноутбук у меня на коленях.
– С тестами я уже справилась, а это сюжет с выставки, который обеспечил алиби Виктору Афанасьеву, – объяснила я.
– Запусти с начала, – попросил дружище.
Я включила повтор, и мы вместе посмотрели сюжет о выставке «Интерфуд» с участием господина Афанасьева.
– Еще раз, – попросил Петрик, досмотрев до конца.
Голос у него был напряженный, и я подчинилась без расспросов. Нельзя мешать человеку, когда он пытается поймать ускользающую мысль.
– Вот! Останови! – Петрик ткнул пальцем в замершую картинку. – Ты видишь это?
– Что именно?
Я видела перекошенную неудачным стоп-кадром мужскую физиономию с открытым ртом и микрофон с логотипом телеканала в женской руке.
– Как удачно, что в Москве сейчас холоднее, чем у нас, и они там еще носят пиджаки и сорочки с длинными рукавами, – порадовался Петрик. – Видишь, у журналистки из-под пиджака выглядывает рукав рубашки?
– Ну?
– Манжета белая!
– И что?
– А ты вернись к началу сюжета и посмотри, как она одета!
Я отмотала видео назад и включила снова.
– Видишь? Ты видишь? – обрадовался Петрик. – Пиджак все тот же, а рубашка-то голубая!
– Может, так кажется из-за неправильной цветопередачи.
– Бусинка, ты меня убиваешь! – Петрик даже расстроился. – Как можно быть такой невнимательной? Прокрути видео еще раз и посмотри: белая манжета на запонке, а голубая – на пуговке! Это совершенно точно две разные рубашки! И что это значит?
– Что журналистка переоделась? – предположила я и тут же помотала головой – нет, чушь! Я сама не раз работала корреспондентом на таких выставках и прекрасно знаю, что менять там наряды нет ни времени, ни возможности. – Погоди-ка… Репортаж о выставке начался с прямого включения, так? И появилась наша журналистка в голубой рубашке. А потом пошли смонтированные кадры, и там, где девушка интервьюирует Афанасьева, рубашка на ней уже белая… Петя! Похоже, интервью Афанасьева было записано днем раньше!
– В первый день выставки, – кивнул довольный Петрик. – А показали его на второй. Кстати, журналистка очень грамотно подобрала наряд на открытие, сочетание белой рубашки и черного брючного костюма – беспроигрышный классический вариант, подходящий и для работы, и для праздничного мероприятия…
Я перебила его:
– Петрик, но это же значит, что у Афанасьева нет алиби! Он свободно мог вернуться в Краснодар после открытия выставки и на следующий день утопить жену!
– Это легко проверить, нет? Он летел самолетом, по паспорту…
– Проверить, говоришь? – Я снова почесала в затылке. – Кому-то это, может, и легко, но точно не нам с тобой… Эх, придется снова Гусева просить.
А подполковник Гусев как будто даже не удивился моему звонку. И совершенно точно обрадовался, поприветствовав меня весело:
– А вот и наша Люся! Здравствуй, Люся!
В трубке послышался невнятный фоновый шум, и сразу же голос подполковника неуловимо изменился.
– И что у тебя, Люся, на этот раз?
– Все то же самое, дело погибшей Ольги Афанасьевой.
– Оно закрыто уже.
– А зря, у Виктора Афанасьева нет алиби! Его интервью было записано в первый день выставки, а показано уже на второй.
– И что?
Я ожидала, что подполковник удивится, станет выспрашивать, откуда я это знаю, а он нисколько не заинтересовался.
– У нас, Люся, как? Нет тела – нет дела. А нет дела – не нужно алиби. Экспертиза показала, что Афанасьеву никто не убивал, она сама утонула, при таком раскладе вообще не важно, в какой день ее муж давал кому-то там интервью. Ты от меня чего хотела-то?
– Ничего, – угрюмо буркнула я. – Миль пардон и оревуар.
– Моя бусинка, ты
