Да что они, в самом деле, думаю. Ну ладно, зеленый, у него над ухом хлопни — сразу обделается, но рыжая ведь девчонка не робкая, а туда же. Так в винтовку вцепилась, аж пальцы побелели.
— Значит, — спрашиваю гоблина, — в лес идти боишься?
— Пощади, хозяин, — ноет.
— Тогда слушай сюда, тварь. Еще один звук издашь — вырублю, оттащу подальше от дороги и к дереву привяжу. Ясно? А ну, встал — и за копыто.
Поднялся. Вибрирует правда, как один летчик в госпитале говорил, словно элероны при флаттере. Но на копытах своих кое-как держится.
Оттащили мы втроем конскую тушу с дороги. Я пару веток сломал, кинул сверху — сойдет, думаю. К утру ведь все равно так вонять будет — за сотню метров учуют. Но до утра еще дожить надо.
— Малахов.
— Ну что еще?
— В лес идти нельзя.
Вот те раз.
— А на дороге оставаться — можно? — спрашиваю.
— Нет, но…
— Ну и нечего лишний раз…
— Я, — заявляет рыжая, — в лес не пойду.
Вот те еще раз.
— А что же ты, — спрашиваю, — делать собираешься? На дереве до утра будешь отсиживаться?
— Дерево не поможет, — и, главное, на полном серьезе говорит, — но надо что-то придумать, Малахов.
— Да что в этом лесу такого страшного ночью? — кричу. — Стоим тут, как… суслики на пригорке. Обычный дохлый лес. Подумаешь…
Насчет обычного дохлого леса — это я хорошо ляпнул. Экспромтом, что называется.
— Никто еще, — у рыжей от волнения аж губы дрожат, — не проходил ночью через лес на Темной стороне. Ни живой, ни мертвый.
— Ну так будем первыми, — говорю. — Нет таких крепостей, которые… И вообще — там где пехота не пройдет, пройдет отдельная штрафрота.
Да-а, хреновый все-таки из меня агитатор. Никак не выходит моральный дух подчиненных поднять. Даже одной-единственной подчиненной. Как был он на глубине окопа полного профиля, так там и остался.
— Ты не понимаешь, — шепчет Кара. — На дороге у нас еще будет шанс выжить. Очень маленький, почти никакой, но шанс. А в лесу…
— А ну, хватит, — говорю, — не-рядовая Карален. Если начинать прикидывать, где отсидеться безопаснее, то надо было вообще из замка не выходить. Там-то шансы и вовсе до ста процентов. А если в тылу хорошенько поискать, можно и все сто три отыскать, прямо как в сберкассе.
У нас ведь с тобой задание есть, не забыла? Нам не просто вернуться нужно — нам этого гаврика зеленого вместе с сумкой доставить надо. И сделать это как можно скорее, пока о пропаже курьера не дознались и все планы по новой не переиграли.
— Ты ничего не понимаешь, Малахов, — вот заладила. — В лесу — смерть.
— Так и на дороге оставаться — тоже смерть, — отвечаю. — И вообще — мы на войне или где?
— Смерть, — говорит Кара, — она везде. Но она разная. Та, что ждет нас в ночном лесу, — очень страшна. Слишком страшна для меня. Я не смогу пройти. Ты — может быть…
Ох и надоел мне этот разговор.
— Так ведь и умирать, — говорю, — тоже можно по-всякому. Ага. Можно на дно окопа плюхнуться, голову руками обхватить и ждать, пока тебя немецкий танк в этом окопе заживо не похоронит. А можно под этот танк с гранатой кинуться.
Я и того, и того навидался. В первом бою, понятно, паникеров, ну, не паникеров, просто растерявшихся — большинство. Во втором уже могут и кинуться. А потом, дальше, те, кто жив останется, уже научатся и танки жечь, и через себя их пропускать, и снова жечь, и самим живыми оставаться. Только для этого нужно сначала первые два боя пережить.
— Значит, так, — говорю, — не-рядовая. Боишься к ним в лапы попасть — держи «лимонку» наготове. Успеешь выдернуть — и через четыре секунды тебя никакой Гарик Охламон не заштопает.
И… шагом марш!
В крайнем-то случае можно было ее и здесь оставить. Просидела бы ночь на ветке — глядишь, ума бы и прибавилось. А проходы эти, аквариумные… да черт с ними. Можно и напрямик, через мост. Если с этой стороны у них такая же оборона, как у Трофима, то с пятью гранатами я им такой фейерверк устрою.
Да только разведка своих не бросает!
Глава 8
Пошли. Сначала рыжая впереди шла, а я сзади — зеленого языка на мушке держал, хотя он, по-моему, леса этого дохлого боялся еще больше, чем меня. Углубились метров на двести, и тут Кара ко мне поворачивается.
— М-малахов, — шепчет. — Я…
А я смотрю — даром что темнота уже почти полная, а личико у нее белое-белое. И губы дрожат.
— Ладно, — говорю, — не вибрируй. На, держи пистолет и давай зеленого конвоируй. А в авангарде я пойду.
Вытащил на всякий случай из мешка еще одну «лимонку», на ремень повесил, и дальше двинулись.
Темнота, кстати, вовсе не такая уж кромешная. Звезд, правда, нет, но сами облака слегка подсвечивают.
А потом — словно прожектор врубили.
Глянул вверх — луна. Круглая зараза, раза в два побольше нашей. То ли она у них к планете ближе, то ли и в самом деле в два раза здоровее, а может, просто оптический обман.
Но сияет, сволочь, хуже любого САБа.
Слышу — гоблин за моей спиной зубами выстукивает.
— П-полнолуние, — бормочет. — В п-полнол-луние на охоту в-выходят…
— Кончай нудить, а, — говорю. — Еще раз пасть без разрешения откроешь, я тебе все клыки туда прикладом позабиваю.
Заткнулся.
Идем дальше. И вдруг такой жуткий стон откуда-то справа донесся — у меня аж волосы на загривке зашевелились. Ну не может живой человек так стонать. А если стонет — значит, уже мертвый, только еще не весь организм его об этом знает и продолжает за жизнь цепляться. Такого раненого только дострелить можно. И нужно, чтоб не мучился зазря.
— Великие боги, — это уже рыжая шепчет, — помогите нам. Спасите и сохраните наши души от Призраков Ужаса.
Гляжу — и в самом деле, справа, откуда стон доносился, какое-то сияние мелькает.
— Это, что ли, твои призраки? — спрашиваю. — Д-Да.
Присмотрелся повнимательнее — вроде бы клочья светящегося тумана от дерева к дереву ползают. А больше ничего. Мне даже смешно стало.
— Ну и чего трясетесь? — спрашиваю. — Подумаешь, светляки-переростки. Огни на болоте — и то ярче светят.
Тут снова стон раздался. Но я уже на него и внимания большого не обратил. Орет, думаю, то есть стонет, ну и пусть себе стонет. Не мина в полете. Помню, когда в первый раз услышал, как выпь болотная кричит, с тропы с перепугу шарахнулся, чуть автомат не утопил. А потом и сам изображать научился. Не на пальцах, правда, манком.
— Они подбираются к нам, — опять зеленый заныл. — Они окружат нас и своими липкими холодными щупальцами вытянут из нас наши души. Они…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
