Большое здание справа от входа состоит из тридцати семи комнат, которые расположены двумя рядами вокруг прямоугольного двора; между этими рядами установлена колоннада, которая образует коридор для задних комнат; перед домом расположен еще один маленький двор. Возможно, в этом здании находились рабочие комнаты служащих, управлявших имуществом храма, и жилые комнаты слуг.
За ним стоит еще одно здание, гораздо больше и великолепнее того, которое описано выше. Просторный зал с двумя рядами колонн и параллельный ему маленький зал с одним рядом, очевидно, служили дворами; между ними и вокруг них расположена сложная система залов, комнат и кладовых. Вероятно, мы будем правы, если станем считать главное здание, окруженное дворами и стойлами, домом жреца.
Слева, на меньшем участке земли, стоит «дом продовольствия». Вдоль каждой стороны двора, который хорошо защищен воротами и стенами, размещаются по восемь комнат, наполненных огромными кушинами разных видов; из самой задней комнаты лестница ведет на верхний этаж, низкие комнаты которого показаны на нашей иллюстрации. Эти комнаты – кладовые храма; странная постройка посередине «дома продовольствия» может быть зданием казны. Во дворе «дома продовольствия» стоит еще одно похожее на него здание, которое украшают величественные двери и ряды столбов; а во дворе этого второго здания мы обнаруживаем отгороженный от внешнего мира тремя стенами центр всего этого комплекса – квадратное здание с четырьмя закрытыми дверями. Крыша этого здания имеет форму храма, и на ней установлен алтарь, на который можно было приносить благодарственные жертвы богу. Расположенная снаружи лестница ведет к этому алтарю на крыше.
И наконец, за кладовыми, защищенный от праздных посетителей стенами и запертыми воротами, находится сад или роща с большим прудом в центре. Мы не знаем, было ли это искусственное озеро и ступени, ведущие вниз к его воде, созданы только для освежения тел жрецов или служило, как было, например, в Карнаке, для некоторых обрядов во время праздников.
Неясно также, предназначалось маленькое здание на берегу для развлечений или для более серьезных целей.
С каждым проходившим веком религия все больше становилась руководящей идеей египетской жизни, и одновременно с этим служители религии постепенно приобретали то высокое положение, которое нам кажется неестественным. История роста влияния жрецов – одна из самых интересных тем в египтологии, но ее изучение сопряжено со множеством трудностей, и потому к приведенному ниже краткому очерку этой истории необходимо относиться с осторожностью. Однако перед тем, как мы подойдем к этой опасной теме, стоит объяснить значение тех жреческих званий, которые будут встречаться нам чаще всего.
Начнем мы со звания «уэб». Написание этого слова указывает, что обязанностью такого жреца было возлияние в дар богам жертвенных напитков. Значение же слова свидетельствует еще об одной из функций, связанных с этим званием. «Уэб» – значит «чистый», и действительно, в эпоху Древнего царства жрец этого разрада – уэб, «пророк и уэб» или «начальник уэбов фараона» – должен был определять, чисты ли в ритуальном смысле жертвенные животные. Лишь после того, как он нюхал кровь животного и объявлял ее чистой, куски мяса могли быть положены на стол для жертвоприношений[228]. Слово «уэб» также употреблялось в более широком смысле как обозначение жреца вообще.
Возможно, более высоким, чем «уэб», было звание «херхеб» , то есть «жрец-чтец»[229]. Его обязанностью было читать отрывки из священных книг, а поскольку, согласно верованиям египтян, в этих древних религиозных текстах была скрыта магическая сила, народ, по крайней мере в эпоху Нового царства, считал херхеба волшебником. В первую очередь этот дар приписывали «главному жрецу-чтецу» царя[230].
Однако самую большую группу духовенства составляли , служители бога, которых мы, по сложившемуся у греков обычаю, чаще всего называем пророками[231]. Это название стало настолько привычным, что я сохранил его в данной книге, но я должен раз и навсегда попросить своих читателей: когда я применяю это совершенно неподходящее обозначение, не вспоминайте о еврейских пророках – религиозных вождях, которые сознательно противопоставляли себя жрецам. Еще дальше эти египетские пророки были от того, чтобы «пророчествовать»; слово «пророк» здесь всего лишь другое обозначение жреца.
Три перечисленных выше звания и еще несколько других, похожих на эти, но более редких, были в ходу с самой ранней до самой поздней эпохи, но было бы ошибкой приписывать этим словам всегда одно и то же значение. Напротив, статус духовенства, а следовательно, и представление о смысле этих титулов изменялись, и пророк в эпоху Рамсеса II занимал в обществе совершенно иное положение, чем пророк во времена Хуфу (Хеопса).
Не может быть случайностью то, что в эпоху Древнего царства, когда религия не была таким важным элементом жизни народа, как в последующие эпохи, отправление религиозных культов было в большей степени, чем когда-либо позже, делом всего народа. Почти каждый человек высокого звания во времена Древнего царства имел, помимо светского чина, одну или несколько жреческих должностей, а женщин, служивших в храмах, было не меньше, чем мужчин. Сан жреца был отчасти привилегией тех, кто имел определенные государственные должности; например, судьи обычно были жрецами богини истины, а «великие люди юга», как правило, служили богине Хекеб (богиня гермопольской космологии Хекет изображалась в виде лягушки или женщины с лягушкой на голове. Она была богиней плодородия. – Ред.). Кроме того, жреческие должности обычно передавались по наследству в определенных знатных семьях, члены которых служили богу своего родного края, даже если жили при дворе, т. е. обычно далеко от города своих отцов. Высокопоставленные чиновники, чтобы показать свою верность государю, брали на себя исполнение и других жреческих должностей. Например, благочестивые цари V династии основали целый ряд мест поклонения богу солнца, и поэтому их придворные предпочитали служить именно богу этих новых святилищ. Кроме того, очевидно, что люди высокого звания должны были поклоняться царствующему фараону или одному из его предков[232]. Женщины, как я уже говорил, тоже участвовали в различных религиозных культах[233], но обычно служили двум богиням – Нейт и Хатор (Хатхор)[234].
Хотя большинство жреческих должностей были предоставлены частным лицам, имевшим и другие чины, были и такие, которые требовали постоянного служения в храме, и, конечно, их должны были занимать священнослужители в полном смысле этого слова. Это были, с одной стороны, самые низшие должности[235], а с другой – высшие. Верховные жрецы крупных святилищ занимали особое положение, которое и сегодня заметно в их титулах. Они назывались не «начальниками пророков», «первыми пророками» или «великими жрецами», как именовались более низкие по званию начальники храмовых служителей, а носили титулы, которые характеризуют их положение как совершенно исключительное; я почти готов сказать, что они находились совершенно вне сообщества обычных жрецов. Верховный жрец Гелиополя назывался «тот, кто велик в смотрении» и, кроме этого, носил титулы «тот, кто видит тайны неба» и «глава тайн неба», словно он был главным астрономом; его мемфисский собрат по должности, служивший «египетскому Гефесту» – «Птаху, создающему произведения искусства», назывался «главный старшина художников», словно храм был мастерской его бога, а сам он у бога – главным помощником[236]. Несомненно, подобные титулы носили и верховные жрецы всех крупных храмов, хотя мы не всегда можем идентифицировать их для эпохи Древнего царства[237].
Во времена Древнего царства и до некоторой степени также в эпоху Среднего царства миряне активно участвовали в публичных богослужениях. В Сиуте в храмах Эпуата и Анубиса, богов с шакальими головами, мы в это время обнаруживаем, кроме официальных жрецов, еще и «часовых жрецов»[238], то есть объедненных в братство набожных мирян, которые, похоже, каждый месяц выделяли одного человека из своей среды для служения своему богу и всем сообществом участвовали в процессиях в дни больших праздников[239]. Они не имели доли в имуществе или доходах храма, а если жители Сиута дарили им часть первых плодов нового урожая со своих полей, эти дары были вызваны только собственной набожностью частных лиц.
Такая же организация существовала в большом храме Осириса в Абидосе, где помимо пяти назначенных жрецов было много пророков, из которых состояло «общество часовых жрецов»[240].
