– В сахароваров? – переспросил с удивлением Пенкроф. – Сахароварам, кажется, приходится жариться у огня?
– И даже очень! – ответил инженер.
– Ну, так это будет как раз по сезону!
Слово «сахароварение» не должно вызвать у читателя представление о сахарных заводах со сложными машинами и множеством рабочих. Нет, для того чтобы кристаллизовать кленовый сок, достаточно было его очистить путем очень несложного процесса. Сок налили в большие глиняные горшки и поставили на огонь, чтобы выпарить воду. Вскоре на поверхности образовалась пена. Как только сок начал густеть, Наб принялся размешивать сироп деревянной лопаткой, что усиливало испарение воды и не давало сахару пригореть, отчего он приобрел бы слегка горьковатый привкус хорошо знакомого всем жженого сахара.
После нескольких часов кипячения на сильном огне, который был приятен сахароварам и полезен сладкому древесному соку, последний превратился в густой сироп. Этот сироп горячим перелили в глиняные сосуды разнообразной формы, заранее обожженные в той же кухонной печи. К утру следующего дня сироп застыл в виде небольших сахарных голов и плиток. Да, это был настоящий сахар, слегка желтоватый, но зато почти прозрачный и очень вкусный.
Морозы продолжались до половины сентября, и пленники Гранитного дворца начали уже тяготиться таким долгим заключением. Правда, за это время они почти ежедневно выходили из дома на «вольный воздух», как говорил Пенкроф, но сразу же возвращались обратно греться у камина, а затем снова принимались за работу, главным образом, по благоустройству жилища. За работой, конечно, вели оживленную беседу. Смит читал своим товарищам популярные лекции, обращая внимание на вопросы практического приложения научных знаний. У колонистов не было библиотеки, но их лектор был одновременно и библиотекой и энциклопедическим словарем, который открывался каждый раз именно на той странице, которая была нужна в данную минуту. Эта волшебная книга давала самые обстоятельные ответы на все вопросы, и теперь они читали ее ежедневно. Время благодаря этому проходило незаметно, без скуки, и колонисты с каждым днем смотрели все смелее в глаза будущему.
А между тем пора было уже прекратиться этому томительному, несмотря ни на что, заключению. Все с нетерпением ожидали, когда же наконец настолько потеплеет, что можно будет выйти из дома и не дрожать от холода. Будь у них теплая одежда, колонисты, конечно, не обращали бы никакого внимания на этот, в сущности, небольшой мороз и целые дни проводили бы на воздухе, совершая походы в дюны и на болота Казарок. К дичи, наверное, нетрудно было бы подобраться, и охота оказалась бы очень удачной. Но Смит, которого они сами выбрали своим главой, настойчиво требовал, чтобы никто не рисковал своим здоровьем и категорически запрещал все отступления от установленного им самим режима. Товарищи, конечно, слушались его, находя такие требования вполне обоснованными.
Надо заметить, что самым нетерпеливым после Пенкрофа, конечно, был Топ. Собаке как будто не хватало места в Гранитном дворце. Топ целыми днями расхаживал из одной комнаты в другую, как бы отыскивая выход из этой гранитной тюрьмы на свежий воздух.
Сайрес Смит не раз замечал, что когда Топ подходил в кладовой к отверстию темного колодца, сообщавшегося с морем и закрытого досками, то начинал сердито рычать. Иногда Топ бегал вокруг колодца, иногда он даже пытался просунуть лапы под доски, словно желая их приподнять. При этом Топ отрывисто лаял, точно в колодце было что-то такое, что его раздражало и чего он боялся.
Инженер неоднократно наблюдал за маневрами Топа. Что такое могло быть в этой бездне? Почему так волнуется умное животное? Колодец сообщался непосредственно с морем – в этом не было никакого сомнения. Может быть, он разветвлялся где-нибудь в недрах острова на ряд узких тоннелей? Может быть, там были проходы в какие-нибудь другие внутренние пещеры? А вдруг какое-то морское чудовище приплывает время от времени отдохнуть в глубине колодца? Инженер терялся в догадках, и у него невольно возникали самые мрачные предположения. По складу ума он принадлежал к числу людей, для которых истинно только то, что имеет под собой реальную основу, и, казалось бы, вовсе не должен был давать волю своему воображению. Между тем странное поведение Топа ставило его в тупик, и он готов был начать верить даже в привидения… Но как объяснить, почему Топ – умная собака, которая не лаяла попусту на луну и ни разу не поднимала тревоги без причины, – так упорно облаивает этот колодец, если там не происходит ничего особенного? Если ему позволить, он, пожалуй, даже прыгнет в эту мрачную бездну, в этот колодец с морской водой… И Сайрес Смит так и не смог найти причину интригующего поведения Топа.
Своими соображениями инженер поделился только с Гедеоном Спилетом. Он не считал пока нужным говорить об этом остальным своим спутникам, которые, наверное, встревожились бы еще больше, чем он сам. А может быть, такое странное поведение собаки объясняется просто капризом?
Наконец холода прекратились. Пошли дожди, за ними опять снег, ветер, опять дождь со снегом, град… Но каждый раз ненастье продолжалось недолго. Лед вскрылся, снег растаял, его остатки смыла дождевая вода, и земля стала просыхать. Озеро так же, как и прежде, сверкало на солнышке, по реке Милосердия опять можно было сплавлять плоты, а еще недавно непроходимые леса весело смотрелись в своем зеленом уборе. Колонисты, как дети, радовались наступлению весны и вскоре стали возвращаться в Гранитный дворец только для того, чтобы поесть и поспать.
Во второй половине сентября колонисты много охотились, и Пенкроф опять начал настойчиво требовать от Сайреса Смита ружья, которые, как уверял моряк, он ему обещал. Смит, хорошо зная, что без специальных станков и инструментов почти невозможно сделать приличное ружье, которое удовлетворяло бы своему назначению, под разными предлогами откладывал исполнение навязанного ему обещания. Он сказал, что в ружьях пока нет необходимости. Герберт и Гедеон Спилет научились отлично стрелять из лука и почти без промаха убивали агути, кенгуру, диких свиней, голубей, дроф, диких уток и других пушных и пернатых, поэтому с ружьями можно подождать. Но упрямый моряк не хотел ничего слушать и заявил, что будет приставать к инженеру до тех пор, пока тот не исполнит его просьбу. Пенкрофа поддерживал и Гедеон Спилет:
– Если на нашем острове водятся большие хищные животные, – а мы уже не раз видели следы их когтистых лап, – мы должны вступить с ними в борьбу и истребить их. Кто знает, может быть, нам очень скоро придется иметь с ними дело…
