Сильвии прошло, и та узнала подозреваемого.
— Он любил это место. Там всегда толпа народа. Легко затеряться.
— Сестре он представился как Джонатан Филдз, — уточнила Роузи.
Сильвия брезгливо замотала головой:
— Ложь. Я познакомилась с ним в другом баре. Не через сайт знакомств. Я была с друзьями, а он скучал в одиночестве. Закидывал удочку, как выяснилось. Он был настойчивым, но милым. Сначала он сказал, что его зовут Билли Ларсон. Однако на нашем первом настоящем свидании, которое было в том портовом баре, он сказал, что соврал насчет имени и в действительности его зовут Бак Ларкин. Одна ложь на другой. После его признания я подумала, что для него чрезвычайно важно скрывать имя. Он заявил, что ему не нравится, когда женщины пытаются найти его в социальных сетях. Сказал, что они могут наговорить гадостей его бывшей жене и ранить ее чувства. Полная чушь, верно? Хотя тогда я так не думала. Особенно сидя напротив красавчика Билли, или Бака, или как его вообще зовут, с парой бокалов вина…
Вернулась официантка с кофе. Сильвия подхватила свой заказ обеими руками, едва не расплескав кофе на блюдце. Ее мысли были заняты им, Джонатаном Филдзом. Билли Ларсоном. Баком Ларкином. Этим лжецом.
Роузи молчала. Она не хотела перебивать ее монолог, опасаясь, что собеседница больше не скажет ничего, так и не дав зацепки, способной привести к пропавшей сестре. Между тем Сильвия, очевидно, стремилась как можно быстрее выложить свою историю.
— В общей сложности мы встречались трижды, если считать вечер нашего знакомства, — продолжала она. — На двух первых свиданиях он вел себя как истинный джентльмен. Покупал напитки. Заплатил за ужин на втором свидании. Открывал передо мной двери, слушал меня. Из-за него я даже начала сомневаться в собственном парне, понимаешь? В нем воплотились все достоинства, которых нет у моего парня. Но сейчас, оглядываясь в прошлое, я вижу, как внимателен он был к каждому моему слову, поэтому да, разумеется, я соврала насчет Дэна. Мы ведь даже не женаты и не живем вместе. Не знаю. Может быть, я такая же лгунья, как и этот проходимец.
Она прервалась, сделала глоток кофе. Казалось, прошла целая вечность.
— Что произошло? — наконец решилась Роузи. — Почему ты согласилась встретиться со мной посреди ночи?
Сильвия подняла на собеседницу взгляд, неожиданно исполнившийся сомнением.
— Умоляю, — настаивала Роузи. — Мне нужно знать, что могло стрястись прошлой ночью.
— Знаешь, сомневаюсь, что мой ответ поможет тебе найти сестру. Мне трудно говорить об этом. Это унизительно.
— Не думаю, что кому-то из нас удается прожить жизнь, не совершая унизительных поступков.
Сильвия мягко улыбнулась. Выдохнула. Уставилась в чашку.
— Я просто хотела быть уверенной в нем, понимаешь? В Дэне. До того, как мы поженимся или заведем детей. Я об этом даже не задумывалась, пока не встретила Бака в том баре. Он был таким внимательным, ну, знаешь, да? А Дэн, он… не особо разговорчив. Я задумалась, а не слишком ли тороплюсь. У меня сразу возникли к этому типу чувства. Он был эмоциональным, умным. Он даже плакал, когда рассказывал о своем разводе.
— Значит, Джонатан Филдз, — протянула Роузи, размышляя вслух, — то есть Бак или, как бы его ни звали, — она снова показала на фотографию, — любил поговорить?
— Ты и не представляешь, насколько. До такой степени, что казалось, он мог читать мои мысли. Что бы я ни сказала, у него всегда был готов умный, содержательный ответ. Он никогда не скучал и не дергался по пустякам. Начитанный интеллектуал, понимаешь? К концу третьего свидания я искренне считала, что по уши в него влюбилась, окончательно и бесповоротно. В ту ночь мы встретились в заведении в центре.
— На Ричмонд-стрит? — уточнила Роуди.
— Неподалеку. На Мейн-стрит, в соседнем квартале.
— Машину, в которой приехала моя сестра, нашли на Ричмонд-стрит! Ты была у него дома?
Сильвия покачала головой:
— Нет, хотя все три раза он звал меня. Мы разговаривали часами. Я говорила, что пока слишком рано — может быть, в следующий раз. Все эти вещи о сексе на третьем свидании — полная чушь, и я не велась на это. И тогда он предложил прогуляться. Он не был разочарован, или, по крайней мере, так казалось. Он на самом деле мне безумно нравился. Я была так смущена и чувствовала вину, но в то же время и страсть, которую я давно не испытывала. Он был в моей голове. Не знаю, как это описать иначе.
Мы шли по переулку. Он сказал, что хочет мне кое-что показать. Что-то вроде галереи. Конечно, она была закрыта, на улице — никого. Было далеко за полночь. Он указал через окно на картину, заявив, будто ее написал его друг. Чушь собачья, как я выяснила потом, тот художник давным-давно умер. Однако суть не в этом.
Сильвия наклонилась к собеседнице, понизив голос. Ее глаза нервно обшаривали маленький зал, хотя после Роузи там не появилось ни одного посетителя.
— Между галереей и следующим зданием был узкий проход. Вот почему он привел меня туда. Он схватил меня за руку, и мы оказались между домами. Нас было видно с улицы. Он сказал, что больше не мог ждать ни секунды, чтобы не поцеловать меня. И поцеловал. И точно так же, как он проник в голову и завладел мыслями, в том переулке он сделал и с моим телом. Он не спешил, был естественным и великолепным, и я даже не понимала, что происходит на самом деле, пока не оказалась прижатой лицом к глухой стене, а он — во мне…
Она замолчала. Зажмурилась и резко встряхнула головой, словно пыталась стереть завладевшие ею воспоминания. Вновь открыв глаза, она сморгнула слезы.
— Но все же хочу уточнить. Он не напал на меня, не принуждал. Просто мастерски соблазнил. Он сделал так, чтобы я сама захотела его. Он откровенно рассчитывал на секс на третьем свидании и получил его.
Роузи потянулась через стол и взяла собеседницу за руку.
— Мне так жаль тебя. — Она не лукавила, но все равно желала узнать продолжение. Дело явно не ограничивалось обольщением и разочарованием. Иначе ее опасения, что огорчение Лоры обернулось яростью, окажутся оправданными.
— Позволишь спросить, что же случилось дальше? Вы виделись снова?
Сильвия высвободила ладошку и уложила ее на колени.
— Все изменилось. Как только он прижал меня лицом к стене, вся его нежность и обходительность стали уродливыми. Он зашептал мне на ухо. Считается, что грязные разговоры возбуждают, но я ни разу не слышала настолько мерзких, отвратительных, унизительных. Он искусал мне мочку уха до крови и
