По узкой прямой тропе, я направился прямиком к причалу с пароходом, и пока шел, быстро собирал в кучу все, что знал о Калининграде.
Чума обрушилась на город и область вокруг него, как и на всю страну, неожиданно. Население этого самого западного субъекта Российской Федерации оказалось предоставлено само себе, и каждый выживал, как мог. И если ориентироваться на примерные данные, которые мне были доступны по югу России, согласно которым, после трех лет чумы, в среднем, уцелел один человек из пятидесяти, то можно предположить, что из девятисот пятидесяти тысяч граждан Калининградской области выжило около двадцати тысяч. Чтобы вновь начать жить по старому, как люди Золотого Века, которые имели возможность каждый день кушать и смотреть телевизор, этого количества людей вполне хватало. Однако, как и везде, сделать это было совсем не просто.
Во‑первых, требовалось вытащить выживших людей из болот, лесов, подвалов, подземных бункеров и укрепленных поселков, где они окопались и никого к себе не подпускали. Во вторых, был нужен лидер или хотя бы несколько деятельных людей, которые бы озаботились объединением людей. В третьих, имелись мародеры, которым было плевать на все и вся, и борьба с ними, в любом случае, отнимала у калининградцев немало времени, сил и средств. Ведь диагноз вор, насильник и убийца, совсем не значит, что эти люди дураки. Поэтому криминал старался закрепляться на территориях бывших военных частей, баз и складов, и значит, чтобы их уничтожить, кровушки полить требовалось много, а умирать после чумы желающих было немного. В четвертых, возникал вопрос обеспечения людей продовольствием. В пятых, заботясь о будущем, было необходимо уберечь имеющиеся на территории области заводы, фабрики и предприятия, а для этого требовался элемент из грамотных и технически подкованных людей. Сколько их уцелело на двадцать тысяч? Не очень много, сие есть факт. В шестых, опять же, как и везде, за годы, что человек прятался в чащобах, многие населенные пункты стали непригодны для жизни. Где‑то розлив нефтепродуктов случился, где‑то пожар бушевал, а в иных местах, зараженные люди, которым оставалось жить всего пару деньков, напоследок погуляли.
Разумеется, я не знаю точно, что и как происходило на территории бывшей Калининградской области. Мои рассуждения строятся на основе собственных знаний относительно того же самого периода и событий в Краснодарском крае и Ростовской области. И при желании, продолжать перечислять факторы, которые мешали людям выползти из дикости, можно долго. Но я отметил основные, и дабы понять ситуацию этого хватит. А теперь подхожу к тому, что из себя представляет Калининградская республика на нынешний 2066‑й год.
Населения в анклаве чуть больше шестидесяти пяти тысяч человек. Основные населенные пункты вытянуты в нитку по всей территории республики: у моря новая столица, портовый город и ВМБ Балтийск, а далее идут Гвардейск, Черняховск и Нестеров. Все остальные городки и большие поселения или заброшены, или на их развалинах стоят небольшие укрепленные хутора, живущие за счет раскопов из руин. Регулярных сухопутных воинских формирований нет, но каждый гражданин республики имеет оружие, как правило, огнестрельное, хотя по сведениям наших гатчинских дипломатов, в последние годы ощущается серьезный недостаток боеприпасов.
Из промышленности более или менее на ходу судоремонтный завод номер 33 в Балтийске и пара небольших мастерских на руинах Калининграда. Плюс к этому имеется законсервированное на древних заводах оборудование и станки. Несколько лет назад был восстановлен один из блоков Калининградской ТЭЦ‑2, и теперь у анклава имеется электричество. В связи с этим, налаживается добыча нефти, месторождения которой имеются на территории республики, и делаются попытки построить нефтеперерабатывающий заводик. Еще, у калининградцев есть флотилия из четырех вооруженных пароходов (единственная военно‑морская часть) и около десятка парусных рыболовецких шхун. Кроме того, по слухам, где‑то спрятано пять или шесть небольших кораблей Краснознаменного Балтийского флота, класса МПК‑МРК и один БДК, кажется, «Королев». Однако эти древние корабли никто не видел, и для меня это пока только недостоверная информация.
В общем, Калининград все еще жив и смог пережить Эпоху Хаоса. Но есть один фактор, который мешает этому анклаву твердо встать на ноги и спокойно развиваться. С запада, чуть ли не каждый год, на него накатываются конные летучие отряды поляков, вольница аграрных общин, которая объединяется в сильные ватаги и ищет на Руси добычи, рабов и славы. И мне совершенно ясно, что на отражение агрессии со стороны братьев‑славян Калининградская республика расходует немалую часть своих сил. И пока эта проблема не решена, о прогрессе и восстановлении цивилизации ей думать затруднительно.
За такими размышлениями я вышел на причал и остановился у трапа парохода, который назывался «Главстаршина Михайлов». Здесь, я посмотрел на носовое и два кормовых орудия, все одного калибра 76 миллиметров, и настороженных моряков с «калашами» в руках, с опаской посматривающих на раскинувшуюся в поле веселую ярмарку, и удовлетворенно цокнул языком. Видно, что на борту парохода порядок и что такое дисциплина потомки балтийцев знают. Значит, действуем по уставу.
— Эй, матрос, — окликнул я вахтенного у трапа, — старшего вызови!
— Дежурный по кораблю на выход!
Вахтенный обернулся назад и вызвал свое начальство. Прошло с полминуты, и у трапа появился низкорослый военный моряк в широкой белой фуражке, с непомерно большим «крабом», и кителе с погонами мичмана. На миг он замер, посмотрел на мои черные погоны майора ГБ, и пока он думал о том, откуда в Швеции русский офицер, я небрежно козырнул и представился:
— Майор Мечников, Отдел Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации! Хочу переговорить с вашим командиром!
— Мичман Макаров, — дежурный козырнул в ответ, — Калининградская республика. Командира парохода и дипломатов на борту нет, и пока они не вернутся из замка местного ярла, на борт вас пустить не могу, — мичман помедлил, и добавил: — товарищ майор.
Дежурный исподлобья, быстрым взглядом окинул стоящих за моей спиной до зубов вооруженных бойцов абордажной команды «Ветрогона», затем искоса посмотрел на фрегат, метрах в двухстах слева от парохода и, на всякий случай, положил ладонь руки на расстегнутый клапан кобуры. Наверное, он ожидал от нас какого‑то подвоха, а может быть, просто был излишне нервным человеком, так что, успокаивая его, я взмахнул над головой раскрытой ладонью и произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
