Мэри уже вовсю хлопотали.
— Берите кофе, не стесняйтесь, — сказала Мэри. — Блинчики с яблоками уже практически готовы.
Рядом с кофейником стояли синие керамические кружки. Я взял одну из них и налил себе кофе. Он был крепким и душистым — то, что нужно. Вот чего мне не хватало в отеле Барселоны и в Киото. Теплых утренних ароматов завтрака, разносящихся по дому.
Стоило только Мэри поставить дымящуюся тарелку с блинчиками в центре стола, как зазвонил телефон. Трубку снял Ангус и почти сразу нахмурился.
— Сколько? Так. Какие-нибудь еще травмы? Уверен? Ладно, приложи лед ко рту, и встретимся у меня в кабинете через полчаса.
Ангус повесил трубку, посмотрел на Мэри:
— Это Коннор Аштон. Он упал с велосипеда и сломал передние зубы. — Затем он повернулся ко мне: — Извините меня, но тут такое происшествие — мне нужно спешить.
Я едва успел сказать, что все понимаю, как он уже скрылся за дверью.
Пока мы с Мэри прислушивались, как разлетается гравий из-под колес его машины, Мэри положила несколько блинчиков мне на тарелку.
— Боже мой, — вздохнула она. — Теперь я даже не знаю что и делать. Мне следовало бы прокатить вас по окрестностям, но тогда я не успею подготовиться к ужину.
И тут я подумал, что какой бы неудачной ни была данная ситуация для малыша Коннора Аштона, мне она пришлась как раз кстати. В моем распоряжении была арендованная машина, и я мог отправиться покататься по Кабот Трейл самостоятельно, оставив Мэри делать то, что ей нужно успеть. Она согласилась с моим предложением.
— Если вы не боитесь высоты и любите ездить на машине, все будет отлично, — сказала она. — Там невозможно заблудиться. Это круговой маршрут длиной всего две сотни миль. Нужно просто ехать по главной дороге, и в конце концов вы снова окажетесь здесь. Но вам постоянно будет хотеться остановиться, чтобы полюбоваться окружающими видами или небольшими городками вдоль дороги.
После завтрака Мэри нашла дорожную карту, и мы сели изучать ее. Мэри обвела некоторые точки на карте и на отдельном листочке записала их названия, а также сообщила что где стоит сделать или посмотреть. Получился довольно внушительный список.
— Знаю-знаю. Одного дня тут недостаточно. Но вы можете выбрать, что вам будет по душе. И звоните мне, если у вас появятся какие-нибудь вопросы. — Мэри дала мне с собой бутылку воды, фрукты и пару бутербродов. Я сказал, чтобы она не переживала за мой обед, я ведь смогу заехать куда-нибудь и перекусить по дороге.
— Ну, — ответила она, — когда вы доберетесь до плоскогорья, там, пожалуй, и не окажется таких мест, где можно перекусить. Вам необязательно съедать все это, но так у вас будет чем перекусить, если захочется.
Когда я добрался до долины Маргари, было еще раннее утро. Мэри посоветовала мне объезжать Кабот Трейл по часовой стрелке так, чтобы я ехал по внутренней полосе дороги, взбираясь и спускаясь с гор. Сейчас с обеих сторон от меня возвышались зеленые холмы. Я ехал уже минут двадцать, а навстречу мне попалась всего пара машин. Мимо пролетел ястреб, и краем глаза я уловил какое-то движение среди деревьев. Возможно, просто птица или белка, но я гадал, удастся ли мне увидеть лису или оленя.
Я задумался о записке Джулиана о том, как люди и предметы влияют на нас, и о решении Мэри сберечь в своей жизни то, что ей дорого. Ее история заставила меня вспомнить о друзьях, отношения с которыми мне хотелось бы восстановить. И я подумал, что хотел бы чаще видеться со своей сестрой Кирой и с мамой. Кира всегда умела находить лучшее во мне. В ее присутствии я словно становился таким человеком, с которого младшая сестренка могла бы брать пример. И мама — я понимал, что воспринимаю ее как должное. Ее привычка напоминать мне надеть свитер или сходить в туалет — даже когда я уже вырос и сам стал отцом — порой так меня раздражала, что я мог пулей выскочить из дома после воскресного ужина, будто спасаясь из пыточной камеры. Но я также осознавал, как мне с ней повезло. И начинал чувствовать, насколько я ей благодарен. Когда я возвращался домой, наигравшись в бейсбол, она всегда спрашивала: «Ну как повеселился?» — вместо того чтобы интересоваться, выиграл ли я. И ей всегда удавалось найти нужные слова, чтобы сказать что-то хорошее о ком бы то ни было — даже о дяде Тэдди, а для этого нужно было как минимум не уступать Пикассо в изобретательности. И, когда умер отец, она проявила такую силу и мужество, каких я и представить себе не мог. Почти сразу после его смерти она пыталась заботиться о нас с Кирой, переживая о нашей потере сильнее, чем о своей собственной. Я подумал, что определенно хочу, чтобы мама больше влияла на меня в жизни.
Но что о тех людях, которые тянут меня вниз? Люди, которые несут в себе толику негатива? Я сразу вспомнил о Дэвиде и Свене, но я не мог назвать никого из моих близких. Даже когда мы с Аннишей ссорились… Может, я и вел себе не так, как подобает, но было ли виной ее влияние? Или я просто всеми силами старался выиграть спор? Анниша — один из самых больших оптимистов среди всех, кого я знаю, — и, вероятно, именно поэтому она так долго терпела, пока я пресекал все ее просьбы. Но как насчет Тессы? Она яркая, веселая и красивая. Во многом она напоминает мне Аннишу. Я бы хотел, чтобы она оставалась частью моей жизни. Но в роли кого? Я решил, что, когда в следующий раз остановлю машину, непременно отправлю запоздалый ответ на ее сообщение. Я скажу ей правду: я нахожусь в переходном состоянии, пытаюсь разобраться со многими вопросами в своей жизни. Я ценю ее письмо и ее мысли, но лучше нам будет поговорить об этом когда я вернусь. Мне нужно немного времени, чтобы разобраться во всем этом.
Еще до полудня я добрался до Национального парка высокогорья Кейп-Бретон. Следующие шестьдесят миль дорога будет петлять по границе парка вдоль побережья. Мэри посоветовала мне немного прогуляться в конце парка, и я предвкушал с нетерпением, как выберусь из машины, разомну ноги и съем свой ланч.
Я следовал указателям, двигаясь к местечку Ле Шмэн дю Бютро, и в конце концов подъехал к небольшой парковочной площадке, покрытой гравием. На табличке у начала маршрута было написано, что дорога займет около девяноста минут. Я
