в ресторан, - быстренько сменил Тимур тему.
Но мама отрицательно повернула несколько раз головой.
- Нет, нет, вы поезжайте, а я дождусь, когда Славик проснётся. - Возможно и вправду боялась оставить сына одного, а возможно не хотела им мешать.
Они ехали по вечернему Мюнхену и почти не разговаривали. Насте пока трудно было переварить то, что увидела своими глазами. Но, нет, это, к счастью была правда. Невольные слёзы снова выступили на глаза. Оказывается, от счастья люди тоже могут так много плакать. Тимур не мешал ей быть наедине со своими мыслями, видно понимал её состояние.
А она думала о прошедшем годе. Действительно, каком то почти сумасшедшем. Все переплелось, смешалось. Поездки мамы в Германию, операция, потом реабилитация, которая, по сути, только началась. Настины выпускные экзамены. И конечно переживания за своё поступление в Университет, хотя это и не стояло на первом месте. Но волнение без сомнения присутствовало. Тем более, отнесла документы в тот же ВУз, где учился Артём. Хотя, наверняка, он, как и обещал, уже давно уехал из города. Во всяком ,случае, когда Настя мыла полы в их доме, никогда не видела его. Стыдно признаться, но она, пока никто не видит, даже под его дверью подолгу стояла, как воришка, прислушиваясь, что происходит в квартире. Но там была тишина, разве что телевизор иногда работал. Вероятно бабушка жила сейчас одна.
Настя тяжело вздохнула, отходя от своих мыслей. А потом даже вздрогнула, когда машина остановилась и Саитов негромко произнёс:
- Приехали.
За столиком, где они расположились, было очень уютно. Горела настольная лампа, играла тихая музыка и обстановка была романтичной. Настя позволила себе немного расслабиться и выпить вина, больше, чем обычно. Но иначе слёзы вряд ли смогла бы остановить. Они что то сегодня совсем не считались с хозяйкой и глаза, все время были на мокром месте. А Саитов как мог отвлекал её. А потом вдруг, почти под конец ужина, неожиданно достал из кармана пиджака бархатную коробочку и, раскрыв её, положил перед Настей на стол. Замешкался он только на несколько секунд, а затем не без некоторого смущения, совсем ему не присущего, произнёс:
- Не знаю, как там правильно говорят, ну в общем, прошу стать моей женой.
Настя буквально опешила от его слов. Она сидела и смотрела то на него, то на кольцо, лежащее перед ней и сверкающее огромным бриллиантом, и никак не могла отойти от шока. Вроде как давно было ясно, к чему дело идёт, но сейчас Настя оказалась абсолютно к этому не готова. Да, на самом деле, можно ли было вообще к этому заранее подготовиться. Наступила довольно внушительная пауза, которая вроде как и не собиралась заканчиваться. Настя действительно не знала, что ответить, и в подтверждение этого, повернув несколько раз головой, честно призналась:
- Я не знаю, что сказать… - И взгляд смущенно опустила, успев заметить, как пристально он на нее смотрит. В его глазах без труда читалось ожидание.
- Ну скажи хоть что-нибудь. – Интонация, с которой Саитов говорил, не скрывала раздражения. Тимур явно рассчитывал на другую реакцию на свое предложение. Настя тут же почувствовала себя виноватой.
- Просто, все так неожиданно, - буквально промямлила она, ненавидя себя за это. Вот же размазня. Впрочем, рядом с ним она почти всегда чувствовала себя неуверенно. А потом вроде как нашлась:
- Не думаю, что тебе нужна такая жена. Ты же знаешь, кто мой отец и где он сейчас. – Настя нехорошо усмехнулась. – Как сказал мне один человек, дурная наследственность.
От этих неприятных воспоминаний слезы помимо воли блеснули в глазах, но она быстро взяла себя в руки и продолжила:
- Сколько себя помню, он всегда сидел. Да, они уже давно с мамой развелись, но, когда он все же выходит после очередной отсидки, все время приезжает. Правда, даже подарки привозит и деньги предлагает. Но мама ничего у него не берет. Просто выгоняет.
А потом вдруг Настя прямо посмотрела в глаза Тимура.
- Я его ненавижу, - призналась она. Однако почти тут же пожалела о своем признании. Никогда ничего подобного никому не говорила, а тут отчего-то вырвалось.
Саитов нехорошо усмехнулся.
- Ты тоже все хорошо про меня понимаешь и также знаешь, что меня этим не испугать. – Оба знали, о чем он говорит. И где он провел предыдущий год.
Правда по большому счету Настя как раз мало что про него понимала, но промолчала. Вряд ли, даже если спросит, он честно ответит. В общем, ее попытка отпугнуть его своим признанием, оказалась слишком слабой.
- Можно я подумаю? – спросила она словно школьница у строгого учителя на экзамене. Другого просто в голову ничего не пришло.
- Подумай. – Ответ прозвучал явно недовольно. А возможно ей просто показалось. Окончание вечера получилось скомканным и уже совсем не романтичным.
Когда они приехали в отель, шел первый час. Настя чувствовала себя полностью разбитой. Слишком много впечатлений для одного дня. Они поднялись на свой этаж и зашли в номер. С трудом пересилив себя, она приняла душ и, едва прикоснувшись к подушке, уснула. Сегодня ей перед Тимуром и притворяться не надо было, что она спит.
На следующий день они сидели с мамой в небольшом кафе недалеко от больницы и обсуждали последние новости от врача. Обе, казалось, боялись открыто радоваться хорошим прогнозам, чтобы ненароком не сглазить.
- Ты что-то сегодня сама не своя? – беспокойно спросила мама, пытаясь поймать взгляд дочки. Но та упорно отводила глаза. – Ничего не случилось? – Конечно от мамы не укрылась маетное состояние дочери. Та и вправду, места себе не находила. Промучившись еще пару минут, она все же потом честно призналась:
- Тимур сделал мне предложение.
Пришла очередь матери отвернуться.
- Ты же догадывалась, что так будет? - произнесла она с грустью в голосе. Радоваться новости дочери ей бы даже в голову не пришло. Она, как раз все понимала, что происходит и про Саитова о многом догадывалась. Сама прошедшая через многое со своим мужем, не хотела подобного для дочери. Но также очевидно, что вряд ли могла уже на что либо повлиять.
- Догадывалась, - отозвалась Настя словно эхо. А потом вдруг решила быть откровенной:
- Только отчего-то меня это все равно не радует. – В конце концов, было уже невозможно все держать в себе. Хотя она и понимала, что мама ей ничем не может помочь.
-
