— А что будет с Бригадой? Тебе придется искать себе нового заместителя. Есть какие-нибудь идеи?
— Хуй знает! Надо будет что-нибудь придумать к следующему собранию. Но, должен признаться, ты меня здорово потряс, старик. Думаю, остальные отреагируют на это точно так же. Не удивлюсь, если после твоего ухода меня просто скинут.
Билли стоял и смотрел вслед «мерседесу», медленно выезжавшему со стоянки и увозившему Хока объясняться с Трейси и остальными дамами из «Миррен Ивентс». Билли был потрясен тем, что Хок готов был отказаться и от Бригады, и от работы ради жены. Сам Билли не видел в ней ничего особенного, но он всегда знал, что Хок по-настоящему ее любит. Теперь он понимал, насколько Хок ее любил.
Проводив взглядом машину, Билли вернулся за стол и закурил. Он чувствовал себя абсолютно опустошенным. Казалось, кончилась целая историческая эпоха. Однако чем больше он думал, тем больше понимал, что газетная статья стала просто последней каплей для Хока и что, скорее всего, он уже не первый месяц размышлял о выходе из Бригады. Это объясняло, почему он так задергался, когда они начали думать о пабах, и почему он менее агрессивно начал вести себя на футбольном фронте. Еще год назад Хок первым бы кинулся на этого несчастного Пэрри и не думая замочил бы его на месте. Теперь вся грязная работа приходилась на долю Билли. А это было неслыханным для человека его положения.
Но размышляя об этом. Билли вдруг начал понимать, что глубоко в душе он всегда знал об этом. И то ли из-за чувства вины, то ли по причине искренней заботы он всегда бессознательно оберегал своего друга от всего, что могло того напугать. От истории с Мирреном и отношений с Микки Джеймсом, даже на «Олд Траффорде» он специально держался в тени. Потому что, вне всяких сомнений, за последние несколько месяцев Хок сильно изменился. И дело было не только в том, что он начал ощущать себя более уверенно, было что-то еще. В нем появилась какая-то решимость и энергия, которых раньше Билли не замечал, и, как он ощущал, их источник таился где-то за пределами его рабочих обязанностей. А учитывая то, как он стремился до этого попасть хотя бы на интервью, приходилось признать, что Хок, вероятно, начал считать себя ни на что не годным. Так что возвращение к работе стало для него полным переворотом как с финансовой точки зрения, так и в области самооценки. Поэтому видя, какие положительные перемены это в нем произвело, Билли прекрасно понимал, почему тот не хотел рисковать и терять все это.
А то, что этот риск был вполне реальным, нельзя было отрицать. Билли мог себе позволить плевать на полицию, но это не меняло того факта, что над всеми остальными членами Бригады угроза день ото дня нависала все больше и больше. И чем больше Билли размышлял над этим, тем больше ему начинало казаться, что Хок прав. В конце концов, он вложил довольно крупную сумму в бизнес, который был направлен на противодействие хулиганству. Одно неверное движение могло создать для него серьезные проблемы с клубом, которые недешево ему обойдутся. Стоила ли игра свеч? Еще десять лет тому назад, когда можно было спокойно затеять драку, не опасаясь постороннего вмешательства, определенно стоила бы. Но теперь? Когда полиция делала все возможное, чтобы отравить им всякое удовольствие. Так может, уход Хока должен стать сигналом и для него?
Однако невозможно было отрицать, что ему будет не хватать всего этого. Общих собраний, обсуждений стратегии действий и вида самих побоищ — все это значило для него очень много. Но сама мысль о руководстве Бригадой в отсутствии Хока представлялась ему какой-то нелепой. То есть он и представить себе этого не мог. Слишком многое было пережито ими совместно. Да, это определенно будет нелегко, но Хок был прав. Час пробил.
Грэм Хокинс уже подъезжал к офису, когда зазвонил телефон, и, ответив, он услышал голос Билли. Известие о том, что его лучший друг решил вслед за ним перейти в ряды ветеранов «Вест Хэма», стало для него полным потрясением, и, только закончив разговор, он начал осознавать услышанное. Это вызвало в нем настоящий взрыв переживаний — от грусти до восторга, в результате чего у него перехватило горло, а глаза наполнились слезами.
Он затормозил перед гаражом и уронил голову на руль, пытаясь разобраться в собственных чувствах. В конце концов, как бы пошло это ни звучало, но Бригада действительно была для него второй семьей. Он вырос с этими пацанами, он проводил с ними время и набирался опыта, и они стали для него почти что братьями. И вот сегодня, когда они с Билли объявят Кабинету о своем уходе, все будет кончено. Несмотря на все его опасения, ему будет нелегко это сделать. Он уже сейчас чувствовал, как ему будет этого не хватать.
И в то же время у него было такое чувство, словно он сбросил с плеч огромный груз. Уже целый год, с тех пор как его депортировали из Рима, он с параноидальной настойчивостью пытался предугадать, сколько ему еще позволено искушать судьбу. И хотя благодаря работе на Билли большинство этих опасений рассеялось за последние месяцы, появление его имени в газетах и необходимость объясняться с Джули снова заставили его задуматься о том, насколько он близок к тому, чтобы все потерять. Теперь он мог об этом не беспокоиться. С этим было покончено. А это было главным.
Билли повесил трубку и загасил сигарету. Дело было сделано.
Он взял газету и снова начал читать статью, доставившую ему столько мучений за столь короткое время. Он никогда раньше не задумывался о том, что слова могут оказывать на людей столь сильное воздействие, и осознание этого произвело на него ошеломляющее впечатление.
Однако дойдя до конца, он вдруг задумался над тем, а откуда эта журналистка вообще получила сведения. А перечитав цитату из справки Национальной Криминальной разведки, он вдруг все понял. «Чертов Робертс, — подумал он, откидываясь на спинку кресла и улыбаясь. — Это он. Ну что, дружок, думаю, настало время въебать тебе как следует напоследок».
Сержант Гари Робертс просматривал список расходов, когда зазвонил телефон. Он внимательно выслушал собеседника, сообщил начальству о том, куда он уходит, и, выйдя на улицу, погрузился в августовскую теплынь.
Билли свернул на стоянку супермаркета и принялся медленно кружить по ней, пока не заметил нужную ему машину. Затормозив рядом, он опустил стекло и жестом пригласил водителя в свой «рейндж-ровер». На своей территории всегда было безопаснее. И подобные встречи не являлись исключением.
— Мистер Робертс, — начал Билли, когда полицейский уселся рядом. — Я вам не советую слишком расслабляться.
— Чего тебе надо. Билли? — самоуверенно осведомился Робертс. — Опять какие-нибудь интриги?
— Нет, — спокойно ответил Билли. — Никаких интриг. У меня есть сведения, которые могут вас заинтересовать. Вот и все. И в память о старой дружбе я решил вам первому сообщить об этом.
Робертс изумленно поднял на него глаза.
— Не хочешь ли ты сказать, Билли, что заделался стукачом?
— Я? Стукачом? — рассмеялся Билли, — Размечтался.
— Так в чем же тогда дело?
Билли улыбнулся.
— Все кончено, Гари. И ты проиграл.
— Что кончено? — нахмурившись поинтересовался Робертс, пытаясь понять, к чему клонит Билли.
— С Бригадой все кончено. По крайней мере, для меня.
— Чушь!
— Нет, серьезно, — чуть кивая подтвердил Билли. — Сегодня я официально вышел из ее состава.
— И по каким же причинам? — помолчав, спросил Робертс.
Билли фыркнул и закурил сигарету.
— Просто пора уже. Повеселился и хватит. А теперь у меня есть другие дела. Да ты же в курсе, — с ухмылкой добавил он.
Робертс отвернулся к окошку и уставился на покупателей, судорожно пытаясь осознать все последствия услышанного. Весь его многомесячный труд по сбору сведений оказался загубленным. Теперь все надо было начинать с начала.
Но, что было еще важнее, он уже достаточно долго занимался хулиганами и знал, что по преимуществу это правонарушения без потерпевшей стороны: в этой игре существовали свои правила, и все они проистекали из того принципа, что если ты в нее вступаешь, то потом никогда не жалуешься, если с тобой что-нибудь происходит. Поэтому-то его работа и заключалась в основном в предотвращении преступлений, а не в наказании их. А это означало, что если Билли уходит со сцены, то он уже никогда не предстанет перед судом за свою деятельность. Перестав создавать сложности для начальства Робертса, он становился неуязвимым. По крайней мере, во всем, что касалось футбола.
— И кто же будет твоим преемником? — будничным голосом спросил он. — Хокинс?
Билли расплылся в улыбке.
— Нет! Мы уходим вместе. Нам надо заниматься бизнесом. А кстати! Мы ведь теперь будем по одну сторону баррикад.
Не в силах более выносить самодовольство Билли, Робертс распахнул дверцу и вышел из машины.
