— Они не пропали, не беспокойся. Дочь очень удачно вышла замуж за какого-то богатого иностранца, то ли шведа, то ли датчанина. С сыном оказалось посложнее. Он приходил ко мне, умоляя, чтобы я списал долги его отца, к тому времени уже умершего. Я одолжил ему довольно большую сумму, которую он мне так и не вернул.
Леонард глотнул рома, откашлялся и продолжил:
— А потом я узнал, что он очень выгодно женился на женщине, возглавлявшей компанию, где он работал. Мисс Феррелл, так, кажется, ее звали. Только благодаря ей он сумел встать на ноги.
— Странно, — пробормотал Джим, — бывают же совпадения, дядя Норы тоже… Ну да ладно, рассказывай дальше.
— Честно говоря, дальше на какое-то время я потерял его из виду. Слышал, что он сколотил состояние и сейчас владеет какой-то компанией. Знаю точно лишь то, что он пошел в папашу. Недавно встретил его случайно на площадке для гольфа, ну мы и разговорились. Так он вел себя так, будто это я брал у него взаймы кругленькую сумму денег. Он почему-то думал, что я разорился, как его отец. А когда узнал, как славно я поживаю, аж позеленел от зависти.
Леонард Сандерс так отчаянно жестикулировал, что Джим не мог удержаться от улыбки. Однако что-то в рассказе дедушки не давало ему покоя.
— Кстати, он, оказывается, знает тебя. Сказал, что вы частенько сталкиваетесь по работе.
— Что еще он сказал? — дрожащим от волнения голосом спросил Джим.
— Да ничего. Я толком и не успел расспросить его, да он и не особо разговорчив. Спросил только, не приходится ли мне родственником Джим Сандерс, поскольку он, мол, знаком с человеком с такой фамилией, который очень похож на меня. Да и неудивительно, меня частенько принимают за твоего отца, Джимми… Да что с тобой?
С Джимом и впрямь происходило что-то неладное. На щеках горел яркий румянец, глаза лихорадочно блестели, бокал, который он судорожно сжимал в руках, дрожал.
— Ничего, дедушка. Когда ты виделся с этим человеком?
— Не понимаю, почему тебя так зацепила эта история? То ты еле сдерживаешься, чтобы не уснуть, то…
— Умоляю, скажи мне когда, — прервал его Джим. — Это очень важно!
— Ну хорошо, хорошо. Это было не так давно, я уже говорил. Где-то в начале июля. Его зовут…
— Бенджамин Дарк?
Леонард Сандерс удивленно посмотрел на внука.
— Да, но откуда ты знаешь его второе имя? Мне он всегда представлялся как Грег. Но полностью Бенджамин Грегори-Дарк.
Джим почувствовал, будто тысячи иголок разом вонзились в его тело. Смутные догадки разом превратились в твердую уверенность.
Грег, Грег… О боже, значит, все это правда! И Келли ничего не придумала! Но почему она сразу не сказала, откуда ей стало все известно? Этот негодяй обманул и ее…
Не говоря ни слова, Джим вскочил с кресла и бросился к двери. На пороге его остановил удивленный возглас дедушки:
— Эй, Джимми, да что с тобой? Ты куда? Тот парень, что наговорил с три короба про твою невесту, и есть Грегори Дарк?
Джим резко обернулся.
— На сей раз ты не угадал, — криво улыбнулся он. — Но ты открыл мне глаза на многие вещи.
В следующую секунду он исчез. Старший Сандерс услышал, как хлопнула входная дверь.
— Поосторожней на дороге, сегодня скользко! — крикнул он вслед внуку и, покачав головой, добавил:
— И где тут отыщешь гармонию, если человек вот так срывается и убегает?
А Джим в эту минуту не думал ни об осторожности, ни тем более о гармонии. В голове его стучала одна-единственная мысль: только бы Келли оказалась дома.
Дождь лил как из ведра, но Джим не чувствовал, как холодная вода струится по лицу, груди, спине. Он бежал, не потому что боялся промокнуть, а потому что боялся опоздать. Келли должна как можно скорее выслушать его, а там уже будь что будет. Он слишком сильно обидел ее, чтобы надеяться на прощение.
Вот и его «мицубиси». Джиму показалось, что прошла вечность, прежде чем он до нее добрался, хотя добежал до парковки меньше чем за минуту. Судорожно порывшись в карманах, извлек ключи и сел в машину. Резко тронулся, так что завизжали колеса. Дождь все не прекращался, и дворники бешено работали, еле справляясь с потоками воды.
Джим поблагодарил судьбу, что сегодня выходной и потому улицы оказалось сравнительно пусты. Тем не менее он весь извелся, пока стоял на повороте на узенькую улочку, ведущую к дому Келли, где скопилось несколько машин.
Остановившись наконец у знакомого дома, Джим перевел дух, словно бежал, а не ехал всю дорогу. На мгновение ему стало страшно. Вдруг Келли не захочет даже слушать его? Что, если захлопнет перед ним дверь? Переборов секундную слабость, он выскочил из машины и быстро зашагал по уложенной плитами дорожке.
Впервые в жизни сердце так сильно колотилось в груди, что Джиму казалось, будто глухой стук слышен на всю улицу. Дрожащими пальцами он нажал на кнопку звонка. Слушая его мелодичные переливы, он старался собраться с мыслями, но все, что приготовился сказать, пока ехал, вмиг куда-то улетучилось.
Джим вздрогнул, когда дверь распахнулась. Почему-то он думал, что прождет дольше.
— Келли, — только и смог выговорить он, увидев перед собой знакомое лицо, такое родное и чужое одновременно.
В светло-зеленых глазах мелькнуло удивление, которое тотчас же погасло, уступив место равнодушию. Келли смотрела на него и молчала.
Если она не испытывает ко мне даже неприязни, тогда все пропало, в отчаянии подумал Джим. Пусть уж лучше ненависть, чем это безразличие, чуть ли не усталость во взгляде.
— Келли, я пришел, чтобы… — начал он снова, но голос не повиновался ему.
— Ты весь мокрый, — неожиданно донеслось до него. — Проходи.
Джиму почудилась необыкновенная нежность в этих простых словах. Он хотел было взглянуть в ее лицо, чтобы удостовериться, не ослышался ли, но Келли уже отвернулась.
Сердце чаще забилось в груди, когда он оказался в гостиной. Как много провели они тут с Келли веселых минут! Все здесь осталось по-прежнему: полосатый диванчик, оранжевый коврик, телевизор на деревянной тумбочке. Ничего не изменилось, словно он был здесь только вчера.
Келли куда-то ушла и скоро вернулась с большим аккуратно сложенным махровым полотенцем. Не глядя на Джима, сказала:
— Тебе надо принять горячий душ, иначе ты можешь простудиться. — И протянула ему полотенце.
Как ей удается вести себя так, словно ничего не произошло? — мелькнуло в голове у Джима. Он не заслуживает такого к себе отношения, ведь он так сильно обидел ее. Он недостоин даже того, чтобы его жалели.
Эта мысль вывела его из оцепенения, и Джим решительно произнес:
— Я сейчас уйду, Келли. Пришел только затем, чтобы попросить прощения. Я был чудовищно несправедлив к тебе и к тому же слеп — не видел, что творится вокруг меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
