- Причащать его мы, пожалуй, не будем, - усмехнулся жестко Рене. – Только исповедуем. Ну, не скучайте!
Оставив Хьюго сторожить пленников, Рене и Анри взгромоздились на ослов и отправились обратно к дворцу архиепископа.
- Все просто, - сказал Рене. – Я священник, отец… ну, допустим, отец Томас. А ты служка из монастыря.
- А если спросят, где слуга, которого за нами послали?
- Остался помолиться.
- Отец, капюшон! – спохватился Анри, когда они уже подъезжали к воротам.
Быстрым жестом Рене надв надвинул капюшон, скрывая отсутствие тонзуры.
- Из монастыря, - сказал он стражнику. – Исповедовать графа-убийцу.
- Это служка, - пояснил Рене. – Поможет мне подготовить умирающего, а потом выйдет, когда я начну исповедь.
Беннет неподвижно лежал на постели с закрытыми глазами, и только по частому дыханию можно было понять, что он еще жив. Джеффри стоял у окна, скрестив руки на груди. Обернувшись на звук открываемой двери, он сказал срывающимся, хриплым голосом:
- Он ослеп. И еле говорит. Вам надо поторопиться.
Как только Джеффри вышел, Рене наклонился над Беннетом и коснулся его плеча:
- Сын мой, вы слышите меня?
Тот приоткрыл глаза с расширенными неподвижными зрачками и пробормотал с трудом:
- Святой отец?
- Да. Я пришел принять у вас исповедь, чтобы вы отошли к Господу с миром. Откройте мне все, что тяготит вас. Не скрывайте, не стыдитесь, я лишь свидетель, и да не останется ничего тайного, что омрачает вашу душу. Я помогу вам. Случалось ли вам, сын мой, вступать в греховные, противоестественные связи с женщинами, мужчинами, детьми или животными?
- Да, - простонал Беннет. - С мужчинами. С мальчиками.
- Вы принуждали их? Причиняли им боль?
- Да.
- Случалось ли вам убивать людей? Не на войне?
- Да.
- Расскажите подробнее. Кого?
- По приказу короля. Кастеляна в Анжу. Барона Довиля. Рыцаря Роджера Уайтмена. Графа де Фортени. Женщину в Акко.
- Зачем? Женщину?
- Она видела, как я убил графа. Я заколол ее ножом и забрал ее украшения.
- Кого еще?
- Шерифа Готерта.
- Шерифа вы убили тоже по приказу короля? - Рене задавал вопросы быстро, не позволяя Беннету задуматься, зачем священнику на исповеди знать, кого именно и почему он убил.
- Нет. Он знал мою тайну.
- Я оклеветал леди Сибил де Дюньер. Донес на нее. Она вынуждена была скрываться. И умерла.
- Зачем? – голос Рене дрогнул, и Анри положил руку ему на плечо.
- Я ненавидел ее мужа.
- Кого еще вы оклеветали?
- Ее сына, рыцаря Анри де Дюньера. Это он вызвал меня на судебный поединок.
- Ну что ж, Беннет! – Рене встал. – Я узнал все, что мне было нужно.
- Кто вы? Кто ты? – Беннет пытался кричать, но из его горла вырывался только хриплый шепот, похожий на клекот хищной птицы. – Ты не священник!
- Конечно, нет. Я – Рене де Дюньер. И Анри рядом со мной.
- Ненавижу тебя! Ненавижу! – шипел Беннет, брызгая слюной и сжимая одеяло скрюченными пальцами. – Если бы все вернуть, сделал бы то же самое.
- Спасибо, Чарльз! – холодно рассмеялся Рене. – Ты снял камень с моей души. Теперь мне не придется самому исповедоваться в том, что по моей вине ты умер без покаяния. Напротив, я не позволил тебе совершить еще один грех. Обмануть священника и причаститься Святых даров, не очистив душу. Прощай!
Беннет вытянул руку, как будто хотел схватить его, но она бессильно упала. Дернувшись и вздохнув судорожно, он замер, глядя незрячими глазами куда-то в другой мир. Перекрестившись, Рене закрыл их одним быстрым движением. Затем снял с руки Беннета кольцо с сапфиром, лучившимся ярко-белой звездой.
- Надо отдать его Джеффри. Иначе мгновенно исчезнет в чьих-нибудь жадных руках.
- Не знаю, отец, - пожал плечами Анри. – Стоит ли. Беннет тоже снял его с мертвого тела. Убитой им женщины. Как и те чертовы браслеты, которые носила Мэрион.
- Пусть сам решает, нужно ли ему это кольцо. Он теперь лорд Скайворт.
Выйдя из комнаты, Рене сказал стражникам, что граф предстал пред Всевышним, не успев исповедаться. Один из них вошел, чтобы убедиться, а второй поспешил известить тех, кому необходимо было об этом знать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джеффри стоял чуть поодаль, прислонившись к стене – бледный, с покрасневшими глазами.
- Значит, он умер…
- Да, - кивнул Рене. – Теперь вы… - он подчеркнул голосом это «вы», - граф Скайворт. Хотя вы должны знать, Джеффри, что ваш отец получил этот титул за грязное дело. За убийство.
- Я не удивлен, - юноша запрокинул голову, не позволяя слезам стечь по щекам. – Мы все знали, что он негодяй. Я, мать, сестры. Я узнал вас, - он повернулся к Анри. – Даже в капюшоне. Вы тот рыцарь, который вызвал его на Божий суд. И вы тоже не священник, сэр.
- Да, я рыцарь Рене де Дюньер, а это мой сын. Мне пришлось выдать себя за священника – это была единственная возможность узнать тайны, которые он едва не унес с собой в могилу. Но могу вам сказать одно. Ваш отец не раскаивался в совершенных преступлениях. Даже если бы на моем месте был настоящий священник, эта исповедь не имела бы силы. И причащение Святых тайн без покаяния стало бы для него еще большим грехом.
- Нет, милорд, - склонил голову тот. – Ни Мэрион, ни вы ни в чем не виновны. Но теперь для этого мне нужно не только ваше разрешение, но и короля, ведь Мэрион – дочь графа. Для кого-то, возможно, было бы достаточно и разрешения юстициария, однако ваш отец много лет входил в ближний круг Ричарда.
- Мое у вас есть, - твердо сказал Джеффри. – А к королю мы можем отправиться вместе. Если, конечно, вы согласны задержаться до похорон. Я намерен отказаться от титула.
- Вы с ума сошли? – не слишком почтительно поинтересовался Рене. – Это глупо. Никто не отказывается от титула только потому, что отец был негодяем и преступником.
- Я не хочу носить имя, которое опозорено.
- Вы все равно Беннет, - возразил Анри. – От этого никуда не деться. Вы же не женщина, которая переходит в семью мужа и принимает его имя.
- Фамилия – да. Но титул… Вы сами сказали, что отец получил его за грязное дело.
- Отец – не вы. Не совершайте опрометчивых поступков. Теперь у вас на руках мать и сестры. Титул – это не только имя, но и владения, приносящие доход. От позора никуда не деться, однако пройдет время – и это забудется. Вы еще слишком молоды, Джеффри, чтобы обеспечить сестер приданым своими силами.
- Мои сестры красивы, - уже не так уверенно возражал юноша.
- Вы не только молоды, но и наивны, - покачал головой Рене. – Красота быстро проходит. В знатных семьях большую часть наследства получает старший сын, а младшие сыновья и дочери довольствуются крохами и тем, что оставляет им мать – ее приданое. Анри возьмет Мэрион, даже если из всего имущества у нее будет один платок. Но у вас еще две сестры, у которых, насколько мне известно, нет женихов. Поэтому не торопитесь. Мой добрый совет – смирите гордыню ради своих близких. Они привыкли к роскоши, не обрекайте их на бедность.
- Отец, нам пора, - Анри коснулся его руки. – Монах нас, наверно, уже отлучил от церкви, пока стоит привязанным к дереву.
- Да, поторопимся, - Рене положил руку на плечо Джеффри. – Крепитесь. Вам придется нелегко, но вы все это перенесете. И помните, несмотря ни на что, мы оба не испытываем к вам ни вражды, ни неприязни. И я рад, что вы ничем не похожи на своего отца. И вот еще что, - он протянул юноше кольцо Беннета. - Возьмите. Хотя, на вашем месте, я не стал бы его носить. Ваш отец снял его с тела женщины, которую убил.
- Боюсь, наша епитимья будет непростой, - заметил Анри. – Наверняка монах страшно зол.
Однако, вернувшись на то место, где оставили своих пленников, они обнаружили дивную картину. Хьюго, монах и слуга сидели вокруг костра, жарили на прутиках грибы и по очереди отхлебывали нечто из глиняной бутылки.
- Я рассказал отцу Брендану обо всем, - пояснил Хьюго. – Он уже дал мне отпущение грехов. Надеюсь, даст и вам. Как, удалось что-то узнать?
