Торс Эди поднимался из суконного круга распластанной по полу юбки солнце, словно бутон — из грубого черного цветоложа. Юбка имела разрез до талии, и под нее надевались крошечные меховые шортики в тигриную полоску.
Румянец Брайана стал еще гуще при первом же взгляде на эпатажных маленьких мучителей. Он глубоко вздохнул, присел на корточки и сказал:
— Чего бы мне действительно хотелось, так это закончить пьесу тем, что в нашем деле называют ку де театр[34], неожиданная развязка.
— У нас она была, — сказал маленький Бор, — да сплыла.
— Оглушить и поразить зрителя, — продолжал Брайан.
— Звучит прелестно, — оценила Эди.
— Но чтобы делать такие вещи, надо очень много работать, и откровенно говоря, я не уверен, что у нас достаточно сил для этого.
— Факт остается фактом, Брай, — подал голос Дензил, «стопроцентно британский продукт», судя по нанесенной через трафарет надписи у него на лбу, — чего бы нам действительно хотелось, так это сделать что-то самим.
— Ага! — с жаром подхватил Ворот. — У нас классно получится.
— Не думаю, — Брайан почувствовал себя сильно задетым уже тем, что они смеют так думать. — Для начала вы не соблюдаете дисциплину.
— Да будем мы соблюдать! — хором заорали они.
— Ну и где же распечатанные на компьютере роли, которые вы на нашей последней репетиции обещали выучить, чтобы от зубов отскакивало?
— А что от зубов отскакивает?
— Член! — брякнул Дензил, и был вознагражден дружным ржанием. Он высунул язык далеко, как только мог, и повилял им, рассеивая капли слюны.
— Мы ведь можем попробовать, Брайан, — сказала Эди, — правда?
— Если вы настаиваете, — ей он не мог бы отказать ни в чем, — но должен напомнить, что у нас в запасе очень мало времени. Да, вчера нас прервали, это не ваша вина, но ведь еще до того, как появилась полиция, мы зашли в тупик. Сколько бы мы ни изображали цыплят, это не поможет нам создать текст.
— А я вот не понимаю, почему в пьесе не может быть цыплят, — уперся Ворот. — Люди же едят чего-то.
— А вот чего вы думаете о Гевине Трое, Брайан? — спросил Дензил.
— О ком?
— О том рыжем уроде в коже.
— Ну, по-моему, с ним все в порядке.
— Ублюдок он, — высказался Ворот.
— Чуть Дензилу руку не сломал.
— О господи…
— Если Трой тебя увидел, считай, уже повязал, — подтвердил Дензил и добавил, не без некоторой гордости: — Чуть-чуть меня не взял на прошлой неделе.
— А что ты…
— Он замел нашего Дуэйна, — пояснил Ворот. — Тот ничего такого не делал, просто стоял на рыночной площади рядом с лавочкой, где торгуют навынос рыбой и жареным картофелем…
— Возле «Толстого Лесли»?
— Ага. Ну и там завязалась драка! Дуэйн заскочил в вагончик, чтобы утихомирить драчунов — или, там, произвести гражданский арест. А тут этот козел нарисовался, по магазинам ходил со своей бабой. Прям через прилавок сиганул, прикинь! И что в итоге? Бедный старина Дуэйн приложился мордой к горячей плите.
Брайан слушал, затаив дыхание, ему было противно и в то же время интересно, он прикидывал, насколько этому можно верить.
— Он вас расколол, Брай? Пытался?
— Конечно нет. Я ничего не сделал.
— Ну, это его не остановит, — сказала Эди и развела ноги, позволяя Брайану получше рассмотреть меховые тигровые полосы, что имело самые разрушительные последствия для него. Она громко постучала по паркету своими высокими шнурованными ботинками от «Дока Мартинса» и положила руки на колени. — Он вас в покое не оставит. Измотает.
— Они вели себя очень корректно.
— Ага, с вами да. Дрессированные.
— Дрессированные, — застенчиво повторил Бор.
— Посмотрели бы, как они ведут себя в нашем районе, — добавил Дензил. — Под любым предлогом останавливают и обыскивают.
— И глазом моргнуть не успеешь, — пропела Эди, и сердце Брайана ёкнуло от волнения. Она подмигнула ему, показав веко цвета спелого чернослива, припудренного серебром. — Теперь в участок пойдете?
— Не знаю. — Брайан вдруг остро почувствовал, что понятия не имеет даже о методах работы дорожной полиции, не говоря уж об уголовном розыске. — Они обычно вызывают, если хотят еще раз поговорить с вами?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, — поддал жару Том. — Обычно нет. Просто появляются как из-под земли.
И в эту самую секунду двери раскрылись, и появился сержант Трой.
На сей раз они беседовали без чаев и угощений, в маленькой комнатке, предбаннике школьной лаборатории. Там не топили и витал слабый, но явственный душок, исходивший от старомодной раковины в дальнем углу. Брайана пробрал холод, несмотря на фланелевую рубашку, свитер с оленями и поддетую под них майку.
Трой стоял у окна в глубокой нише. Положив шариковую ручку на подоконник, он неторопливо доставал блокнот. Так же неторопливо разместил блокнот рядом с ручкой. Потом расстегнул ремень, и пальто свободно повисло на нем. Затем он снял кепку, и жесткие, блестящие, как лисий мех, волосы сразу встали торчком, будто пружины распрямились. Лишь после всего этого он повернулся к Брайану и заговорил с ним. Брайан примостился на лабораторном вертящемся стуле за столом с инструментами, колбами и ретортами.
— Простите, что опять отрываю вас от репетиции, мистер Клэптон.
— Ничего страшного.
— Как они? Делают успехи?
— О да, вполне.
— А как называется пьеса, которую вы ставите?
— «Слэнгвэнг для пяти немых голосов».
Трой кивнул, изобразив глубокий интерес, но никак не обозначил его вербально.
— Проект, требующий напряженной работы. Мои требования к ним очень высоки. И к самому себе — тоже, естественно. — Брайан немного расслабился, вытянул ноги, которыми раньше неловко обхватывал единственную ножку лабораторного стула. — У меня отличная команда. Особенно двойняшки Картер. — Ему просто необходимо было назвать ее имя. Хоть разок. — Эди. И Том. Очень незаурядные ребята.
— О да, сэр, — согласился Трой, который впервые познакомился с малышкой Картер лет пять назад.
Эди привели в участок, когда ее мать, прикрываясь ребенком, воровала в магазине. На девочке было длинное, мешковатое пальто из искусственного меха, а-ля медвежонок Тедди, и все хитро подшитые к подкладке карманы оказались набиты сигаретами и сластями — хоть сейчас открывай магазинчик на углу. Отнюдь не безобидная сладкая пампушка, мягко выражаясь.
— Очень талантливые. А жизнь с самого начала ополчилась против них. Но ничего, они не сдаются.
— Совершенно с вами согласен в этом вопросе, мистер Клэптон, — поддержал Трой. «Надо же, он еще и мыслитель! Да этот чувак не знает, когда жрать, а когда срать. Небось, просто нарезают круги вокруг него, вот и все занятия».
— Девочка особенно способная. — «Ну все, это в последний раз я ее упоминаю, — сказал себе Брайан. — Самый последний. Правда, имени ее я теперь не назвал, но все равно. Остановись, пока не поздно!»
Трой только улыбнулся в ответ, хотя, конечно, заметил и дернувшийся кадык, и слегка участившееся дыхание, этот сексуальный драйв. Трепет. Легкую вибрацию. «Ну а как же, это же награда для педагога. Несовершеннолетняя притом. Проказник, проказник…»
Сообщив, что он молодой отец, Трой задал несколько вопросов про обучение детей. Брайан в ответ подробно рассказал ему… о себе. И Трой позволил Клэптону говорить. Это был прием шефа, тот прибегал к нему, когда припрятывал что-нибудь в рукаве. Он называл это «дать почувствовать разницу».
Сначала выманите грызуна. Пускай раскроется, разговорится, утратит бдительность. Поманите его лучшим кусочком сыра. Пусть обнюхает его. Откусит кусочек…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Почувствовав себя уютно и свободно, как в домашних тапочках, Брайан разглагольствовал о том, как пренебрег Кембриджем, этим питомником снобов, и предпочел ему педагогический колледж в Аттоксетере. Его бесцветные глаза заблестели за стеклами шубертовских очочков. Даже тусклая щетка усов встала торчком от гордости и удовольствия.
