Мистер Томсон-старший поднес эту бумагу к глазам и с видом человека, готового привести в исполнение приговор над преступником, чеканя слова как глашатай, и, однако, не без некоторой горечи и язвительной монотонности, решительно прочел:
«Вулкан против Марса.
Генеральный прокурор с помощью мастера Риптона Томсона выступил от имени истца. Мистер сержант Купидон, королевский адвокат и мистер Удобный Случай — от имени ответчика».
— Вот оно что! — рявкнул мистер Томсон-старший, источая сквозь очки на злосчастного Риптона яд. — Вот какого рода записи вы ведете, сэр! Вот, оказывается, на что вы тратите свое время, сэр!
Он еще раз искоса взглянул на облеченного доверием наставника, который столь отчаянно пожимал плечами, что голова его точно провалилась в траншею. Пробудившийся в мистере Томсоне демон мести заставил его читать дальше: «Дело это настолько хорошо известно, что надлежит подытожить только некоторые особые подробности».
— Гм! Мы пропустим эти подробности, хоть они и особые, — сказал мистер Томсон. — Ба!.. Да что же это такое, сэр… впрочем, хватит! Думаю, что мы можем и не принимать во внимание ваши «юридические соображения» касательно такого дела. Вот, оказывается, чем вы занимаетесь в часы, отведенные вам на изучение права, сэр! Вот на что вы употребили это время! Мистер Бизли, начиная с сегодняшнего дня вы будете сидеть в комнате один. Мне придется самолично следить за этим молодым человеком. Я приношу вам свои извинения, сэр Остин, за то, что сделал вас свидетелем столь неприятной сцены. Как отец, я обязан быть беспощадным.
Мистер Томсон вытер проступивший на лбу пот: точь-в-точь Брут, только что вынесший смертный приговор вероломному сыну.
— Все эти бумаги, — сказал он, взволнованно перебирая драгоценные творения Риптона своей карающей десницей, — я оставлю у себя. Когда-нибудь он их устыдится, и чтение их явится для него искуплением. Постойте! — вскричал он, в то время как Риптон втихомолку закрывал парту. — У вас есть еще такие вот образцы, сэр? Выкладывайте их сюда! Дайте нам узнать все ваши творения до конца. А ну-ка, что у вас там, в том углу?
Риптон дал понять, что в том углу у него хранятся старые сводки важных судебных дел.
Мистер Томсон запустил дрожащие пальцы в эти старые сводки, и в руках у него оказалась та самая книга, которая привлекла внимание сэра Остина, однако он не стал ее особенно разглядывать, ибо подозрения его не простирались на печатное слово.
— Руководство по геральдике? — учтиво и, может быть, не без иронии спросил баронет, прежде чем книга скрылась от его глаз.
— Я очень люблю геральдику, — сказал Риптон, сжимая в руках книгу и сам не свой от страха.
— Позвольте мне взглянуть, верно ли в ней изображен наш герб и украшение наверху, — баронет потянулся за книгой.
— Там грифон между двумя колосьями пшеницы, — вскричал Риптон, продолжая судорожно сжимать книгу в руках. В мгновение ока мистер Томсон выхватил книгу из рук сына; вслед за тем две седые головы склонились над титульным листом: возле цветного фронтисписа красивыми буквами возвещалось о том, что читателю предстоит узнать увлекательные похождения отчаянной девицы по имени мисс Случайность.
Если бы в этой обители юриспруденции нашелся бы карцер, куда можно было бы упрятать Риптона, или железный прут, чтобы укротить его греховную плоть, мистер Томсон непременно бы прибег к тому и другому. А тут он удовлетворился тем, что изобразил и карцер и железный прут взглядом своим, направленным на уличенного в преступлении юношу, который сидел на своем насесте, оцепеневший и безучастный ко всему, что может произойти.
— Тьфу! — произнес мистер Томсон и кинул непотребную девицу на пол. Однако потом он поднял ее и унес с собой. Сэр Остин протянул Риптону указательный палец и, ласково потрепав его по волосам, сказал:
— До свидания, мальчик! В свое время ты приедешь к нам в Рейнем. Ричард будет тебе рад.
Не приходилось сомневаться, что Система одержала решительную победу.
ГЛАВА XVII
Хорошее вино и хорошая кровь
Разговор между адвокатом и его клиентом возобновился.
— Может ли это быть, сэр Остин, — произнес мистер Томсон, как только он привел клиента к себе в кабинет и они остались вдвоем, — что вы соглашаетесь его еще видеть и принимать у себя в доме?
— Разумеется, — ответил баронет. — А почему бы и нет? Меня это нисколько не удивляет. Когда он перестанет быть опасен для моего сына, он будет таким же желанным гостем, каким был прежде. Он школяр. Я это знал. Я этого ожидал. Все это прямое следствие ваших принципов, Томсон!
— Одна из самых омерзительных книжонок подобного рода! — вскричал старый адвокат, открывая цветной фронтиспис, с которого соблазнительно улыбалась бесстыдная мисс Случайность: казалось, она была уверена, что соблазнит своими чарами и самое Время и всех его ветеранов. — Тьфу ты, пропасть! — он захлопнул книгу с такой силой, с какой он, вероятно, был бы рад отхлестать эту девицу при всех по щекам. — С этого дня он будет у меня сидеть на хлебе и воде… и перестанет получать карманные деньги! И где это он умудрился раздобыть такую пакость! Как это он!.. И что за мысли! И так хитро от меня все скрыть! Он затеял игру с пороком! Душа его погрязла в распутстве! А я ведь мог подумать, да я и подумал… я мог так думать и дальше… что мой сын Риптон — благопристойный молодой человек! — старый адвокат разразился сетованиями на то, как отцы обманываются в своих сыновьях, и опустился в кресло, растерянный и жалкий.
— Все тайное стало явным! — сказал сэр Остин. — Ведь это даже забавно, с какой целью он воспользовался юриспруденцией. Он действительно играет с пороком; только что вкусившие его молодые люди столь же дерзки, как и завсегдатаи, и забавы начинающего грешника похожи на те, что прельщают старого развратника. Всякая страсть, как ненасытная, так и пресытившаяся, обращается к крайностям. Вас удивляет то, что вы открыли в отношении вашего сына. А я этого ожидал, хотя, поверьте мне, я никак не подозревал, что все это может обнаружиться столь внезапно и столь бесспорно. Но я знал, что семя это все равно в нем заложено, потому-то я и не приглашал его в последнее время в Рейнем. Школа и царящая в ней распущенность рано или поздно приносят свои плоды. Я бы мог посоветовать вам, Томсон, что с ним делать: у меня есть свой план.
Как истый царедворец, мистер Томсон пробормотал, что он почел бы за большую честь услышать из уст сэра Остина добрый совет, втайне же он, как истый бритт, решил, что все равно поступит по-своему.
— Дайте ему увидеть, — продолжал баронет, — порок во всей его наготе. Пока в нем еще осталось что-то от невинности, сумейте вызвать в нем отвращение! Принимаемый малыми дозами, порок постепенно овладевает человеком целиком. Если хотите знать, то мой вам совет, Томсон, это поводить его по городским вертепам.
Мистер Томсон снова заморгал.
— Будьте спокойны, я сумею его наказать, сэр Остин! Не бойтесь, сэр. К пороку я беспощаден.
— Совсем не это сейчас нужно, Томсон. Вы неправильно меня поняли. Обращаться с ним надо мягко. Боже мой! Неужели вы надеетесь, что, сделав из него мученика, вы этим заставите его возненавидеть порок? Чтобы быть для него настоящим наставником, вы должны сойти с пьедестала ваших почтенных лет и на время сделаться его сверстником; вы должны показать ему, как непреложно и безжалостно порок наказует сам себя: сопровождать его во все прибежища порока.
— Водить его по городу? — спросил мистер Томсон.
— Да, по городу, — сказал баронет. — И можете не сомневаться, — добавил он, — что до тех пор, пока отцы не начнут как следует исполнять свой долг перед детьми, мы будем видеть те неприглядные картины, что видим сейчас в больших городах, и слышать все истории, которые слышим сейчас в деревушках, где есть и смерть, и приходящая в дом беда, и горе, и стыд, который мы завещаем тем, кто придет в мир после нас. Поверьте, — продолжал он, приходя в возбуждение, — что если бы не мой долг перед сыном и не надежда на то, что он оправдает мои ожидания, когда я думаю обо всем нагромождении бедствий и горя, которые мы готовим нашим потомкам, ибо содеянные нами грехи замутят всю первозданную свежесть жизни… то мне… верьте, что это так!.. то мне хочется, чтобы имя мое осталось скрытым! Ведь куда мы идем? Где тот дом, честь которого ничем не запятнана? Почему наши доктора и адвокаты бессильны нам это сказать?
Мистер Томсон многозначительно кивнул головой.
— К чему же это все приведет? — продолжал сэр Остин. — Ведь если грехи сыновей еще умножат грехи отцов, то разве все вместе взятое не приведет мир к погибели? Разве тогда жизнь из посланного нам господом блага не превращается безраздельно в игрище дьявола? Именно ради моего сына мне хочется, чтобы имя мое осталось в тайне. Я не хочу, чтобы над моей могилой с уст людей срывались проклятия!
