— Спасибо, — сказала Ксаршей.
Шардин хмыкнул, закупорив остатки зелья:
— Скоро вы все умрёте. Если ли смысл множить скорби?
Девушка невольно улыбнулась. В этой ужасной лаборатории только этот забулдыга относился к ней как к человеку. Может быть, дело в том, что убив его брата, она сделал ему одолжение, а может и в складе характера. Он казался Ксаршей бесконечно печальным.
Когда Шардин отошел колдовать к приборам у дальней стены, рядом с колонной возникла Мальтир.
— Ну как? — еле слышно шепнула златовласка. — Ты узнала, где твой спутник и монстр с волосами-змеями?
— Монстр в камере напротив статуи странного зверя с хвостом скорпиона. Где мой друг, я не знаю.
— Статуя, — хмыкнула Мальтир. — Да небось мантикору в камень обратил, пока мог, а эти притащили как трофей. А насчет друга жаль, тогда придется бежать без него. Я нашла твой посох. Завтра, когда съедутся гости, будь полностью готова. Скажи, где тебя держат.
— Моя камера рядом с тощей одноглазой тварью… Зачем нужен монстр со змеями?
— Это личное, — отрезала златовласка. — Как же удачно, что матрона решила взять второго мужа. В этом наше спасение. Все упьются, дом будет полон гостей… Поэтому матрону и ее детишек будут тщательно охранять, им будет не до зверей и рабов… И будет много паланкинов.
— Вы хотите сбежать в паланкине? — удивилась Ксаршей.
— Почему нет? Ты бы прикинулась знатной, а мы — твоими рабынями, так и покинем этот чертов город.
Девушка растеряно кивнула, а солнечная эльфийка продолжила:
— Тогда будь готова, и чтобы не было этого: "Аааа, я не уйду без него!". Оставим эту глупую сентиментальность.
Ксаршей отвернулась, и Мальтир резко схватила ее за подбородок. Карие глаза внимательно посмотрели в красные:
— Так что же? Мы договорились?
— Да.
Лицо златовласки расплылось в широкой улыбке:
— Хорошо.
Стражники вернули Ксаршей в камеру, ставшую вдруг такой холодной и неуютной. Без одежды было очень холодно. Через некоторое время явился синекожий, Динал. Приказав ей кричать, он вперился в нее тяжелым изучающим взглядом.
— Где твоя одежда? — наконец спросил он. — Или ты решила отвлечь охрану на себя?
— Осталась в амфитеатре, куда меня затащила твоя любовница, — огрызнулась Ксаршей.
Эльф усмехнулся:
— Ты вышла оттуда целой и невредимой, а отдувался я. Ладно, не будем об этом. Я припрятал кое-что необходимое в пути, хотя, пожалуй, придется ещё и комплект одежды туда присовокупить… Завтра будет прием в нашем доме. Только в голову не приходит, как же покинуть город.
— Те, из лаборатории, хотят украсть паланкин и притвориться знатными. Хотели, чтобы я сыграла жрицу, но я не смогу. Они сказали готовиться, но я не знаю где Уголек, а без него я не уйду.
— Хитро… — хмыкнул он. — Мы можем воспользоваться этой идеей. Почему это ты не можешь притвориться знатной? И я не ослышался — Уголек? — эльф фыркнул от смеха.
— Потому что не знаю, как себя вести, и не умею врать, — вздохнула Ксаршей. — Ты предлагаешь уйти вместе с ними или отдельно?
— Есть несколько вариантов… За нами в любом случае отправят преследователей. Если мы сбежим двумя группами и в разных направлениях, вероятность того, что погоняться именно за нами, уменьшается вдвое… А ещё есть другой вариант… Я, как начальник охраны зверинца, могу позвать охрану, когда они явятся, и мы улизнем. Так что? Натравим на рабынь солдат?
— Не надо, — испугалась друидка, — они сдадут и меня тоже. Может, подстроим побег какого-нибудь монстра?.
— Можно и так… Надо подумать, кого выпустить… — Динал скривился. — Из-за их побега Шардин пострадает, но иного пути нет.
— Все равно кто-то пострадает, — грустно вздохнула Ксаршей.
— Нет уж, мы — не в этой жизни. Мы как раз для этого все и затеяли.
— Облик паука я могу поддерживать больше часа, — продолжала вслух рассуждать эльфийка. — . Можешь таким образом вывести меня из камеры, не привлекая внимания.
— Хорошо, а полудохлый пусть примет другое обличье…
Он ушел, оставив эльфийку наедине с мыслями, которые то скакали дикими табунами, то обрывались в пропасть холодного страха. Побег уже завтра. Ксаршей легла в транс, мысленно молясь Селуне, чтобы помогла обуздать дикого зверя внутри нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Незаметно пролетели четыре часа отдыха. Ксаршей открыла глаза, потянулась. За дверью была необычная тишина. Ксаршей успела заскучать прежде, чем Динал, другой синеглазый стражник и еще несколько молодцев пришли, чтобы отвести ее в лабораторию. К счастью, Ксунвира там не было, и ее встретил Шардин. На нем была парадная красная мантия, украшенная переливающимися рубинами, волосы были чистыми и гладко расчесанными, а лицо казалось еще моложе и свежее без обычных последствий бурных возлияний. От него даже не пахло перегаром, хотя с этим сладким парфюмом, которым пропиталась вся его одежда, нужно пора было завязывать. Оглядев ее, он вздохнул:
— Можешь сегодня глотку не рвать. Отец занят с этой свадьбой. Просто стой спокойно… Эй, помойте ее! — приказал он рабыням. — И дайте робу.
Пленницы принесли ушат нагретой воды и принялись оттирать корку засохшей грязи с тела друидки. Ксаршей чувствовала неловкость пополам с невероятным облегчением. Она устала чувствовать себя с ног о головы грязной. Шардин по-джентельменски почти не наблюдал за процессом.
В разгар этого действа явился молодой дроу с длинной белой косой. Его Ксаршей уже видела, рядом с той женщиной со змеиной плетью. Он презрительно посмотрел, как рабыни моют голую пленницу.
— Шардин, а у вас тут как всегда весело, — издевательски усмехнулся он. — Еще чуть-чуть, и я запечатаю дверь в это поганое логово. Будете гнить здесь на пару с папашей.
— На твоем месте я бы для начала женился, а уж потом сулил страшные кары, — спокойно ответил желтоглазые, побалтывая ярко-пурпурную жидкость в колбе. — Матроны такие переменчивые. Сегодня они хотят тебя трахнуть, а завтра — сожрать. Мой отец так долго сохранял свое положение уж точно не потому, что у него было гладенькое личико и рабочий член. Этого, знаешь ли, недостаточно.
— Какой ты умник, Шардин, — недобро усмехнулся жених матроны. — Жаль, на том свете не поможет.
Он изящным движением перекинул косу через плечо, еще раз зыркнул на Ксаршей, от чего она покрылась мурашками, и горделиво вышел. Шардин проводил его недовольным взглядом, а затем взял склянку и скрылся в подсобке.
— Ну как? Ты готова к вечернему рывку? — шепнула Мальтир.
— Да.
— Хорошо… Жди нас вечером. Только этого утихомирим, — и она кивнул в сторону подсобки.
— Как?
— Бронлин отравит его.
Внутри у Ксаршей все сжалось. Как это отравит? Неужели нельзя поступить иначе? Она посмотрела на приоткрытую дверь подсобки, и мысли у нее суматошно заметались. Девушка заставила себя коротко кивнуть, и ощущалось это, словно ее заставили проглотить охапку мелкого стекольного крошева.
— Возможно, мне потребуется помощь с монстром… Я пока не знаю, — деловито продолжила Мальтир. — Его нужно будет убить и кое-что вырезать.
Эти слова звучали откуда-то издалека, сквозь плотную пелену тумана, и Ксаршей снова коротко кивнула, даже толком не понимая, чему именно.
— Вот и хорошо. Все получится. У нас есть влиятельный союзник.
— Кто готов помочь рабыням? — удивилась друидка.
— Тише, узнаешь, — хитро улыбнулась златовласка.
В этот момент зашел стражник с синим глазом, и Мальтир, скривившись, шепнула:
— Ну вот…
Синеглазый спросил разрешение у Шардина забрать на время Мальтир. После этого молодо волшебник сел за какие-то подсчеты, а рабыни принесли Ксаршей новую одежду. Ощущение тепла и чистоты никак не могли перекрыть грызущее изнутри чувство. Как же подло она сейчас поступает. Использует этих рабынь, губит Шардина. Наверное, у дроу и правда в крови врожденная подлость. Ей хотелось наплевать на все и крикнуть: “Шардин, они собираются отравить тебя”… Но тогда побег сорвется, и Уголек погибнет. Да, ради него Ксаршей готова была стать той, кого всегда презирала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
