Я не плачу, сажусь перед телевизором. Понимаю, что смотрю фильм, но совершенно не слежу за сюжетом. У меня перед глазами стоит его лицо, когда он говорит, словно впечатывает нож мне в грудь:«Я просто больше не могу».
Что же мне делать? Я не подталкивала его и не торопила. Я выключаю телевизор и включаю CD-плеер, начинает петь Уитни Хьюстон I Will Always Love You. Песня просто вибрирует и проходится ножом по моим нервам. Я выключаю песню, устанавливается гнетущая тишина.
Я беру себя в руки и опять включаю музыку, выбирая Вангелиса— любимый композитор Дома. Красивая, печальная музыка наполняет комнату, но почему-то мне хочется услышать Stairway to Heaven. Задумчивая тоска и загадочная лирика под мое настроение. Я слушаю исполнение Heart, видно у меня такое же настроение, загадочное и задумчивое под стать этой песни.
Мне кажется, что аранжировка музыки вне времени, мелодия поднимается все выше и выше, как растущий цветок, показывая стремление хрупкой души, взывающей к чему-то настолько зыбкому.
Когда Heart заканчивает петь, я перехожу к Долли Партон, прослушав, я включаю оригинальную версию Led Zepplin, потом опять возвращаюсь к версии этой песни в исполнении Heart. Просто заставляя себя, я открываю свой ноутбук и смотрю на уличных артистов, которые тоже исполняют эту песню. Но снова и снова я возвращаюсь к Stairway to Heaven в исполнении Heart. Я слушаю и слушаю, словно впитывая каждый звук, каждый слог, такое впечатление, что решение моей проблемы скрыто в этой песне.
Но на самом деле решения нет.
Я — женщина, которая думала, что все, что блестит золото. А оказалась женщиной, строившей лестницу в небо, но Дом как-то сказал мне, что мой лестница колышется на ветру.
Начинается рассвет, а я все продолжаю слушать музыку.
* * *
Дом не звонит даже утром.
Я иду на работу, чувствуя себя полной развалиной. Открываю дверь в свой кабинет и с ужасом смотрю на свой рабочий стол. Я ненавижу эту временную работу, которую нашла на прошлой неделе, весь день онлайн мне приходят жалобы о посылках, которые не доставлены вовремя или пришли с задержкой, потеряны или повреждены. Моя задача спокойно выслушать их жалобы и разочарования, и отправить их в соответствующие инстанции.
Тоскливая рутина, я даже до сих пор не могу поверить, что согласилась на эту работу. По крайней мере, когда я работала в Министерстве ее Величества по налогам и таможенным сборам чувствовала, что делаю что-то нужное. Там всегда было ощущение значимости во всем процессе.
Здесь же я винтик в необъятном колесе.
Возможно я зря не согласилась и мне стоило послушаться Дома, принять его предложение по поводу денег и как-то переждать, пока я не нашла бы лучшую работу. Но я не могла заставить себя взять у него деньги. Я слишком гордая. И в связи с сложившейся ситуацией, слава Богу, что я не брала у него деньги.
Неважно насколько ужасна эта работа, по крайней мере, она способна оплачивать мои счета.
Я сижу за столом и дергаюсь каждый раз, как только звонит телефон. Иногда я смотрю на него, пытаясь силой мысли заставить Дома позвонить мне. Я жду, я все время жду. Во время ланча, когда я больше не могу выносить эту пытку, звоню Джеку.
— Привет, Элла, — говорит он, слегка удивленно и с опаской.
— Привет, Джек. Я... э... могу я поговорить с тобой наедине... оооо..?
— Конечно, — сразу же отвечает он, и его ответ сообщает о правильности моих подозрений. Он точно знает, что происходит с Домом.
— Спасибо, Джек.
— Без проблем. Мы сегодня за городом, не хочешь приехать к нам на обед? Я могу послать за тобой машину.
— Нет, не стоит, я возьму машину у подруги. И я не присоединюсь к вам на обед, приеду до него.
— Ладно, приезжай в шесть тридцать.
— Отлично. Спасибо.
— Ты же знаешь, как до нас добираться, верно?
— Да. Я запомнила в прошлый раз.
— Увидимся.
— Джек?
— Да?
— Спасибо, что ты согласился со мной встретиться, это ценно для меня.
Я слышу его резкий выдох.
— Хорошо, Элла. Я всегда рад помочь.
* * *
Я останавливаю корпоративный автомобиль Анны рядом с Мерседес-бенц Лили и иду к входной двери. Пригладив волосы, дотрагиваюсь до кольца на дверь. Лили с улыбкой открывает дверь.
— Привет, — здоровается она.
— Привет, — смущенно отвечаю я.
Она открывает дверь шире.
— Заходи.
Я захожу в дом. Лили — одна из тех женщин, которая имеет все — счастье, красоту, любовь и богатство.
На ней надето длинное до щиколоток платье, поддерживаемое воротником-петлей на шеи. Это одно из тех платьев, которые я точно знаю стоит бешеных денег. Увидев на ней такое платье, если бы я до сих пор работала налоговым инспектором, то отправилась бы к компьютеру, чтобы посмотреть совпадают ли налоговые отчисления ее мужа с уровнем расходов, но эти времена в прошлом.Сейчас у меня такое чувство, будто сотрудником налоговой службы Ее Величества я была в другой жизни или в своих мечтах.
Я улыбаюсь ей.
— Поздравляю. Я слышала, что ты беременна.
Она потирает живот и довольно улыбается.
— Да, спасибо, Элла. Как ты поживаешь?
— Хорошо, — отвечаю я.
— Джек ждет тебя. Он в своей берлоге, т.е. в кабинете. Не хочешь сначала выпить чего-нибудь, прежде чем идти к нему?
— Нет, спасибо, — вежливо отказываюсь я.
Лилиана выскакивает в холл и кричит:
— Тетя Элла, тетя Элла.
Она одета в розовую юбку и футболку, на которой жирным шрифтом написано: «Моя мать думает, что она Босс». Я опускаюсь перед ней на корточки.
— Ой, посмотри, как ты выросла после нашей последней встречи.
— Это было вчера, — презрительно отвечает она, фыркая.
— Боже мой. Да, это было действительно вчера.
— У меня какашки сегодня были синего цвета, — вдруг заявляет она.
— О!— восклицаю я.
— Лил, — выговаривает ей мать, — что я тебе говорила— не рассказывать всему миру о цвете какашек?
— Тетя Элла не весь мир, — спорит Лилиана с безупречной логикой. Она поворачивает свое милое личико ко мне. —Мои какашки были из сахарной глазури.
Я распрямляюсь и смотрю на Лили.
— Она вчера была на дне рождения Томаса и объелась голубой глазури с торта-паровозика с вагончиками, — объясняет Лили.
Я растеряна, но я начинаю хихикать, поскольку звучит это мило.
— Где же дядя Дом?— требует ответа Лилиана.
Смех тут же замирает у меня в горле.
— Я... я понятия не имею, — произношу я, хотя сама мысль меня очень печалит, причем гораздо больше, чем я ожидала.
— Лил, тетя Элла пришла к папочке. Не задерживай ее, — Лили смотрит мне в глаза с обнадеживающей улыбкой. — Ну же, Элла. Его кабинет в конце коридора.
