– Это, наверное, перед родительским собранием было? – предположила одна из мам.
– В самую точку. Представляете – сижу в классе, и вдруг он заходит и тоже садится! Сразу подумала: «Вот не повезло! В одном классе с Вилли оказался сын уборщика!»
Линси выразительно закатила глаза. Видимо, все еще находила случай забавным.
– Сами понимаете, я ведь южанка, у нас с этими вещами строго…
«С какими «вещами»?» – подумала Грейс. Но решила, что связываться ни к чему. Правильнее будет воспользоваться случаем и задать пару вопросов. Вдруг кто-то что-то знает?
– А где дети? – спросила Грейс.
Все сразу повернулись к ней.
– Какие дети? – уточнила мама одного из дошкольников.
– Малаги Альвес. Мигель и маленькая девочка.
Все растерянно уставились на Грейс.
– Понятия не имею, – сказала одна.
– Наверное, органы опеки забрали, – предположила вторая.
– Их теперь, наверное, обратно в Мексику отправят, – прибавила третья. Еще одна незнакомка, но Грейс часто ее видела в компании Салли.
Между тем Салли опять подула на кофе.
– Дафна вчера из школы такая расстроенная вернулась! В класс приходил психолог, что-то там говорил про Мигеля. Не понимаю, разве нельзя было сначала спросить разрешения у родителей?
– Они и спрашивали, – возразила одна из незнакомок. – Ты, наверное, просто электронную почту не проверила. Писали – если кто-то против, просьба известить директора.
– А-а, – Салли пожала плечами. – Я теперь туда редко заглядываю. Все общение через «Фейсбук».
– Неужели во все классы психолог приходил? – уточнила только что подошедшая Аманда. – Редмонд, кажется, не предупреждал…
Фамилию Редмонд носил неприятный молодой учитель, от которого стонал весь седьмой класс.
– Нет, – с важным видом пояснила Салли. – Только к четвероклассникам. И то не ко всем, а к тем, кто учился вместе с Мигелем. Как Дафна, – зачем-то повторила она. – Рассказывает, сидели в кругу, говорили про Мигеля – мол, когда вернется в школу, надо относиться к нему по-доброму, или что-то в этом роде.
– Если вернется, – отметила очевидное Аманда.
– Боже, – ахнула Линси, выуживая темные очки из очередной сумки. На этот раз – из страусиной кожи, цвета фуксии. Смотрела она куда-то в сторону крыльца. – Видели этих парней?
Грейс оглянулась и заметила двух вчерашних знакомых – ирландско-латиноамериканский полицейский дуэт, с которым беседовала в подъезде. Сейчас они стояли возле главного входа и разговаривали с помощницей директора Хелен Кантор. Записей не делали, зато очень много кивали.
– Ой, это же те самые детективы, с которым я вчера встречалась! – радостно объявила Салли. – Точно – вот… как там его?.. Менендес.
«Мендоса», – мысленно поправила Грейс и вспомнила, как вчера разглядывала его жирную шею.
– Ты с ними разговаривала? – спросила Грейс вслух.
– Вчера утром. Пришли и начали задавать всякие вопросы про аукцион, про комитет – в общем, про все подряд. Я, конечно, и сама собиралась позвонить, только они меня опередили.
Одна из незнакомок спросила:
– И что ты им сказала?
– Правду, конечно, – рассказала про собрание комитета у меня дома, и про то, что творилось на аукционе в субботу.
«О чем это она?» – озадаченно нахмурилась Грейс.
– Ты о чем? – будто прочитала ее мысли Аманда.
– По-твоему, когда вокруг женщины сразу десять мужчин увивается – это обычное дело? Думаешь, ее неожиданная популярность здесь ни при чем? А вот я рассудила, что надо поставить в известность полицию. Нет, Малага, конечно, их не провоцировала. Я не из тех, кто делает из жертвы козла отпущения, – с легким вызовом сообщила Салли. – Но если мои показания могут помочь найти убийцу, молчать нельзя.
– Найти убийцу? – переспросила шокированная Линси. – Ты вообще о чем? И так понятно – убийца муж! Он ведь сбежал.
– Ну-у… – протянула незнакомая женщина, – дело может быть и в наркотиках. Вполне вероятно, за ее мужем охотился наркокартель. Бандиты ворвались к нему, но в квартире была только Малага. Вот он теперь и прячется. Он же мексиканец! Они через одного наркотиками промышляют.
Подумаешь, перепутала Мексику с Колумбией, мрачно отметила Грейс. Впрочем, никто из здесь присутствующих в деятельности латиноамериканских наркокартелей не разбирается.
Наконец Грейс надоело слушать эту трескотню, и она стала искать удобного случая сбежать. По всему двору толпились матери учеников – видимо, обменивались теми же самыми крохами сведений. Обычной жизнерадостности как не бывало – ну, хоть это хорошо. Однако Грейс все равно не нравилось общее настроение. Погрустили из-за трагедии, поволновались за собственных детей и теперь приступили к самой главной, «интригующей» части программы. Машина телевизионщиков стояла на улице. Во двор въехать она не могла, поэтому все пространство заняли мамаши. Впрочем, эти женщины вообще привыкли вращаться в сферах, куда не могут проникнуть другие. Привыкли, что для них всегда находится свободный столик. На их звонки неизменно отвечают. Их детей принимают в лучшие школы города. В магазине не приходится записываться в очередь на новую дизайнерскую вещь. И вообще, наряды им подбирают профессиональные консультанты. И въехать они могут куда угодно, лишь приветливо помахав ручкой охраннику. Но вряд ли кому-то из этих женщин приходилось участвовать в расследовании, тем более в таком удобном качестве – с одной стороны, дело их не касается, а с другой – есть возможность находиться в центре событий. Редкая возможность, прямо приключение. И сейчас они этой возможностью пользуются.
Вдруг кто-то окликнул Грейс по имени. Она обернулась. Рядом стояла Сильвия. Грейс не заметила ее в толпе.
– Уже говорила с Робертом? Он тебя ищет.
– Правда? – недоумевающе спросила Грейс. – Зачем?
Впрочем, она уже догадывалась. Нет ничего удивительного в том, что Роберт решил обратиться к специалистам по психологии среди родителей. В таком деле не обойтись без совета, консультации. Грейс пожалела, что он сразу не обратился к ней, вместо того чтобы устраивать общее собрание четвертого класса и разжигать ненужную шумиху своим загадочным письмом.
– Не знаю, – ответила Сильвия. – Но думаю, дело как-то связано со всем этим.
– Наверняка, – согласилась Грейс. – Я, конечно, могу побеседовать с детьми, если он хочет.
– Еще Роберт сказал, что завтра собирается открыть черный ход, – прибавила Сильвия.
Упомянутый черный ход представлял собой узкую аллею, разделявшую улицу и задний двор, где находилась детская площадка. В основном им пользовались во время пожарных учений. Сколько Грейс могла припомнить, в качестве запасного выхода ее раньше не использовали. Впрочем, на что только ни пойдешь, чтобы сбежать от журналистов, подумала Грейс.
– Уверена, скоро страсти улягутся, – сказала она Сильвии, – и все успокоятся. Со школой убийство никак не связано.
– Надеюсь, ты права, – пожала плечами Сильвия.
Оставив школьных мамаш и дальше сплетничать, Грейс вошла в холл, потом поднялась наверх, где располагались кабинеты администрации. Шагая по лестнице, она поглядывала на развешанные на стенах рисунки учеников, фотографии классов в рамках, а также афиши школьных спектаклей и концертов. Среди них попадались даже «реликвии», относившиеся к школьным годам Грейс. Проходя мимо одного такого снимка, она вдруг узнала себя. Вот она, двенадцатилетняя семиклассница Грейс в костюме для мюзикла по мотивам оперы «Гондольеры». Она, конечно, пела в хоре. Грейс уже много раз видела эту фотографию и всегда обращала внимание на прямую, безупречно ровную белую линию пробора, особенно выделявшуюся из-за контраста с темными косами. Грейс не могла припомнить, когда в последний раз заплетала волосы в косы. Или делала прямой пробор.
Тяжелая дубовая дверь кабинета Роберта была приоткрыта, но Грейс все равно постучала. Сидевший за столом директор едва не подскочил от неожиданности.
– A-а, это вы! Отлично. Значит, Сильвии удалось вас найти?
– Во дворе.
– Вот как? – Почему-то вид у Роберта был слегка растерянный. – Закройте, пожалуйста, дверь.
Грейс выполнила просьбу и села на один из стульев по другую сторону стола. Невольно возникало ощущение, будто она провинившаяся ученица, вызванная для строгого разбирательства. Впрочем, к директору Грейс ни разу не вызывали – ни в детстве, ни в качестве родителя. Грейс всегда была послушной и благовоспитанной девочкой, а Генри, похоже, унаследовал от нее эти качества.
После небольшой паузы, во время которой сложилось странное впечатление, будто Роберт забыл, зачем ее пригласил, Грейс сказала:
– Да, ужасный случай.
Произнесла она эту банальную фразу, лишь бы прервать молчание.
– Конечно. – Почему-то Роберт избегал смотреть ей в глаза. – Как вы?
Грейс озадаченно нахмурилась:
– Я? Со мной все нормально. Я ведь ее почти не знала. Но вы молодец, что не игнорируете ситуацию, держите руку на пульсе…
