Я был включен в группу генералов, работавших под руководством командующего округом. Мы все время проводили в частях. Поручения генерала Жукова были интересны и позволили мне уяснить сильные и слабые стороны наших войск. Но недолго нам пришлось вместе с ним работать на Украине: Георгий Константинович уехал в Москву начальником Генерального штаба, а я, вернувшись из Бессарабии, вступил в командование корпусом.
Опыт, приобретенный в дни освободительного похода, был очень полезен. Мы, командиры, старались опираться на него, организуя боевую подготовку войск.
Конец сорокового года ознаменовался для меня новым назначением. Я стал командиром 9-го механизированного корпуса, который еще предстояло сформировать. Это было полной неожиданностью. Ведь я провел в коннице двадцать семь лет. Начал службу в 5-м Каргопольском драгунском полку старой русской армии в августе 1914 года. Пробыл в кавалерии всю Первую мировую войну. После октября 1917 года — опять в коннице, в рядах Красной Армии.
Словом, я сроднился с этим родом войск, полюбил его. Здесь получил хорошую школу — и в боях, и в мирное время. Здесь поднимался со ступеньки на ступеньку от командира эскадрона до командира корпуса. Работал уверенно, чему способствовало то, что хорошо понимал своеобразный характер командиров-кавалеристов.
Переход на службу в новый род войск, естественно вызывал опасение: справлюсь ли с задачами комкора в механизированных войсках? Но воодушевляли оказанное доверие и давно зародившаяся заинтересованность бронетанковыми соединениями, перед которыми открывались богатые перспективы! Все вместе взятое придало мне бодрости, и, следуя пословице, что «не боги горшки лепят», я со всей энергией приступил к новому делу, понимая, что формировать корпус придется форсированными темпами»[103].
Об истории создания механизированных корпусов Красной Армии следует сказать несколько подробнее. Еще в 1930 г. была сформирована первая в РККА механизированная бригада. Ей было присвоено имя заместителя начальника Управления механизации и моторизации РККА К.Б. Калиновского, погибшего в 1931 г. В апреле 1932 г. Комиссия Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР по докладу Реввоенсовета приняла постановление по формированию механизированных корпусов. Первые два из них начали формироваться уже в марте 1932 г. на базе стрелковых дивизий в Ленинградском и Украинском военных округах. Так, 11-й мехкорпус ЛВО формировался на базе 11-й стрелковой дивизии, 45-й мехкорпус — на базе 45-й Волынской Краснознаменной стрелковой дивизии. Оба корпуса имели одинаковую структуру, они состояли из двух механизированных бригад и одной стрелково-пулеметной бригады, а также частей и подразделений боевого обеспечения и обслуживания. На вооружении мехбригад были танки Т-26 и БТ.
По новому плану развития РККА к 1938 г. планировалось создать 25 механизированных бригад. Появилось еще два механизированных корпуса: на базе мехбригады имени К.Б. Калиновского был сформирован в МВО 5-й мехкорпус, а в Ленинградском военном округе вместо 11-го мехкорпуса, переведенного в Забайкалье, был сформирован 7-й мехкорпус. Помимо названных выше механизированных корпусов, в РККА существовали и отдельные мехбригады и танковые бригады резерва Главного командования.
В 1938—1939 гг. все механизированные соединения и части были переименованы в танковые со сменой номеров. Части, имевшие на вооружении танки Т-28 и Т-35, стали называться тяжелыми танковыми; оснащенные танками Т-26 и БТ — легкими танковыми. Танковый корпус по новым штатам имел 560 боевых и 98 учебных танков.
Главный военный совет в ноябре 1939 г. рассмотрел вопрос об организации и численности РККА и признал необходимым расформировать танковые корпуса. Вместо них в составе стрелковых войск следовало создать 15 моторизованных дивизий четырехполкового состава — по два моторизованных стрелковых полка, артиллерийский и танковых полки. Мотострелковые бригады танковых корпусов, как и мотострелковые батальоны танковых бригад, подлежали расформированию. На повестку дня стал вопрос о формировании танковых дивизий и механизированных корпусов нового состава. По штатам 1940 г. мехкорпу с должен был иметь 1107 танков. Корпус состоял из двух танковых, одной моторизованной дивизий, мотоциклетного полка, дорожного батальона, батальона связи и авиаэскадрильи[104].
По плану высшего руководства страны в июне 1940 г. началось формирование восьми механизированных корпусов. Уже в начале октября 1940 г. нарком обороны (С.К. Тимошенко) и начальник Генерального штаба (К.А. Мерецков) направили в Политбюро доклад о том, что формирование восьми механизированных корпусов, 18 танковых и 8 моторизованных дивизий, в основном, завершено.
Спустя десять дней (14 октября 1940 г.) нарком обороны и начальник Генштаба направили в Политбюро уточненный доклад, в котором предлагались мероприятия, необходимые для усиления войск в первой половине 1941 г. Они предлагали сформировать в Киевском Особом военном округе (КОВО) еще один механизированный корпус (по счету 9-й), которым и предстояло командовать генерал-майору К.К. Рокоссовскому. Директивой наркома обороны от 4 ноября 1940 г. было дано разрешение на формирование этого корпуса в составе управления с корпусными частями, двух танковых и моторизованной дивизий.
Рокоссовский вспоминает: «Итак, распрощавшись с кавалерией, я стал танкистом.
9-й мехкорпус состоял из трех дивизий. Это были 131-я моторизованная стрелковая дивизия под командованием полковника Н.В. Калинина, 35-я танковая генерал-майора Н.А. Новикова и 20-я танковая дивизия, командиром которой был полковник М.Е. Катуков (оговорюсь, что из-за болезни командира в первые дни войны 20-ю водил в бои его заместитель полковник В.М. Черняев)»[105].
Здесь требуется одно уточнение: Константин Константинович среди дивизий своего корпуса называет 35-ю танковую. Эта дивизия действительно входила в состав 9-го мехкорпуса, но только с марта 1941 г. В начале же формирования корпуса в его состав, помимо 20-й танковой, входила 19-я танковая дивизия, которая затем была передана в 22-й мехкорпус. И только после этого у Рокоссовского появилась 35-я танковая дивизия, сформированная в марте 1941 г. в Новоград-Волынске взамен 19-й танковой.
Формирование корпуса шло с большим трудом. По состоянию на 20 февраля 1941 г. в нем было всего 94 танка[106]. В июне 1941 г. он имел 300 танков — меньше, чем было положено танковой дивизии, да и те были из учебного парка. Техника была на износе, Рокоссовский вынужден был ограничивать использование танков в учебных целях. Новая материальная часть в корпус не поступала, хотя планировалось к концу 1941 г. довести число танков в корпусе до 771. И после начала войны корпус не получил ни одной машины из положенных по плану мобилизации.
И тем не менее люди старались!.. Рокоссовский пишет: «Одна мысль руководила нами: чем быстрее приведем корпус в боевую готовность, тем лучше выполним своей долг перед народом и партией. Уже в процессе формирования развернули всестороннюю боевую подготовку подразделений, частей и всего соединения в целом. Ведь большую часть людей, прибывших на укомплектование, приходилось обучать, начиная с азов. Мне, как комкору, посчастливилось в том отношении, что ближайшие мои помощники были образованными и самоотверженными людьми. Они умели учить бойцов и командиров тому, что потребуется на войне. Среди них прежде всего хочется выделить начальника штаба тридцатидевятилетнего генерал-майора Алексея Гавриловича Маслова. Он был, как говорилось тогда в обиходе, “академиком” (т.е. закончил академию имени Фрунзе), штаб корпуса держал хорошо и всецело отдался тренировке нижестоящих штабов, дисциплинируя их и приучая к самостоятельности мышления. Мне нравился его стиль — требовательность и чуткость к мысли и инициативе подчиненных, органическая потребность личного общения с войсками. Большую помощь в подготовке корпуса к грядущим испытаниям оказывали мне также заместитель по технической части полковник Внуков и замполит товарищ Каменев»[107].
Соединения и части корпуса дислоцировались следующим образом: управление корпуса и 131-я моторизованная дивизия — в Новоград-Волынске, там же располагалась и 35-я танковая дивизия; 20-я танковая дивизия — в Шепетовке; 40-й танковый полк — в Изяславе; мотострелковый и гаубичный артиллерийский полки — в Славуте.
По плану покрытия государственной границы в полосе 5-й армии 9-й мехкорпус, составляя резерв командарма, должен был к исходу второго дня мобилизации сосредоточиться в предписанном районе в готовности к нанесению контрударов в направлениях Луцк, Владимир-Волынский, Горохов, Сокаль.
Обстановка в странах Европы между тем была весьма напряженной. Фашистская Германия, упоенная своими успехами, подминала под себя одну страну за другой. И кадровые командиры РККА предчувствовали, что рано или поздно, но Германия нападет на СССР. Многие из них сомневались в надежности заключенного между Германией и СССР пакта о ненападении. По утверждению К.К. Рокоссовского, «мы не верили, что Германия будет свято блюсти заключенный с Советским Союзом договор. Было ясно, что она все равно нападет на нас. Но договор давал нам возможность выиграть время для укрепления нашей обороны и лишал империалистов надежды создать единый антисоветский фронт».
