С Володей Павлиновым меня познакомил Владимир Костров, который работал в «Смене», зазвал меня к себе в кабинет и подарил сборник «Общежитие». Это была коллективная книжка четырёх поэтов, выпущенной «Молодой Гвардией» в 1961 году. Павлинов зашёл к Кострову, когда тот сочинял надпись на книге для меня.
Мы познакомились, и я спросил Кострова: не собираются ли к нему наведаться ещё два автора общежития – Олег Дмитриев и Митя Сухарев? Нет, оказывается, что Павлинов зашёл случайно, а не специально.
Кстати, он был единственный из этой четвёрки поэтов, с кем я до сих пор не был знаком.
Я пообещал «Смене» статью об «Общежитии». Пришёл домой и стал читать книгу. И вот незадача – стихи Павлинова мне не понравились больше других. Там явно выигрывал у всех Митя Сухарев.
Что поделать? Как воспринял, так и написал.
А потом ещё долго Владимир Константинович Павлинов (родился 22 января 1933 года) был сух со мной при встрече. Одно время мы в «Литературной газете» сидели в кабинете вместе с поэтом Анатолием Жигулиным, которого полюбил и всячески опекал Павлинов. Мне он кивал, входя к Толе и уходя вместе с ним (обычно в ЦДЛ). На этом наше общение заканчивалось.
Я не помню, кто в «Литературке» положительно отрецензировал книгу Павлинова «Лицо». Помню только, что он пришёл ко мне в кабинет с женщиной (очевидно, с женой), и та вытащила из сумки бутылку водки. «Это вам», – сказала она. «За что? – удивился я и сказал: – уберите бутылку назад!» «За доброту вашу», – сказала женщина, а Володя, набычившись, предложил: «Может, мы её махнём на троих?» и достал из портфеля хлеб и колбасу.
Наверное, я не стал бы пить, но дверь моего кабинета распахнулась, и вошёл мой дружок, с которым мы выпивали часто, сотрудник международного отдела Лёва Токарев. «А вот он я! – сказал Лёва, – глядя на бутылку. – За что предлагаете?»
Так наши отношения с Павлиновым вошли в норму.
Нет, друзьями мы не стали. И отношение к нему, как к поэту, я не поменял. Но по-человечески он стал мне симпатичен. Узнав его поближе, я понял, что это был порядочный, честный человек. Понял я и то, что он живёт в плохо устроенном быту.
При жизни он выпустил шесть книжек. Какие-то его стихи стали песнями. Да и я, очевидно, был слишком уж строг к Володе. Была-была у него своя интонация. Это я обнаружил, увы, после его смерти (а он умер раньше всех своих товарищей по «Общежитию» 22 марта 1985 года), когда взял его книжки и стал их неторопливо читать. Как же я не заметил такого абсолютно самобытного стихотворения?
Ты так нежно и так несмелоВ час, когда засыпал залив,Отдала мне всё, что имела,Ничего взамен не спросив!..Режут тени наискосокРыжий берег в полосках ила.Я готов целовать песок,По которому ты ходила.Старый пруд затянула ряска,Укатилась волна, звеня,Но твоя голубиная ласкаДо сих пор убивает меня.Я брожу по песку годов,Болью полный, любовью полный,Но не вижу твоих следов:Их, наверное, смыли волны.
А ведь он и был таким, Владимир Константиновичем, благодарным, не забывающим добра, всегда старавшийся дать понять тебе, что помнит об этом!
* * *
Виссарион Михайлович Саянов оказался в Сибири с пяти лет, куда проследовал за родителями, осуждёнными на каторгу, а потом на вечное поселение в Иркутской губернии. Детство писателя прошло на знаменитых Ленских приисках. Да и псевдоним он, чья настоящая фамилия Махнин, взял в честь Саянского хребта.
В 1922 году союз горнорабочих откомандировал Саянова в Петроградский университет.
Саянов был активным участником пролетарского литературного движения. В 1923 году вошёл в ленинградскую ассоциацию пролетарских писателей (ЛАПП), был членом правления РАПП и ЛАПП, членом редколлегий выпускаемых этими ассоциациями журналов.
Его первый сборник «Фартовые года» (1926–1927) был хорошо принят литераторами и публикой. Всем нравился его язык с элементами блатной лексики.
Другие сборники встречали не такой горячий приём, но за Саяновым утвердилась слава певца комсомольской молодёжи, героики гражданской войны.
Вместе с тем Саянов пишет и литературоведческие книги, в которых оценивает современную ему литературную ситуацию. «Современные литературные группировки» (1928), ««От классиков к современности» (1929), «Очерки по истории русской поэзии XX века» (1929), «Начала стиха» (1930).
Поэмы, за которые взялся было Саянов, оказались ему не по плечу. И он оставляет большую стихотворную форму ради большой прозаической формы. В 1930-е годы вышли книги повестей Саянова: «Подруга верная моя» (1930), «Остров Мадагаскар» (1932), «Олегов щит» (1933), «Две реки» (1936), «Страна отцов» (1937), «Детство на Негаданном» (1938).
В 1939-м Саянов вместе с армией участвует в военных походах в качестве корреспондента «Ленинградской правды» в Западную Украину и в Западную Белоруссию. В финской войне работает корреспондентом газеты ленинградского военного округа «На страже Родины». А в Великой Отечественной он в группе писателей при политуправлении ленинградского фронта.
В годы войны он выпускает книгу «Фронтовые стихи» (1941), почти удавшуюся ему поэму «Повесть о Кульнёве» (1942), много современной и исторической прозы. В качестве корреспондента «Ленинградской правды» Саянов присутствует в Нюрнберге на судебном процессе над фашистскими преступниками, пишет об этом «Нюрнбергский дневник» (1948).
Саянов активен в своей общественной деятельности: входит в редколлегии «Библиотеки поэта», «Литературная учёба» (1931–1933), возглавляет журнал «Ленинград» (1944–1946).
Как известно, этот журнал попал под знаменитое постановление ЦК 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград».
Выступая на заседании, решавшем судьбу журналов и их редакторов, Сталин сказал: «Я бы хотел, чтобы Саянов остался в качестве главного редактора, если он берётся, если у него хватит мужества действительно руководить боевым таким журналом. Бывает так, что журнал – это почтовый ящик, всё что приносят в почтовый ящик – принимают. Чем отличается журнал от почтового ящика? Тем, что плохое откладывает, а хорошее пускает. Если тов. Саянов способен вести дело так, чтобы «Звезда» не превратилась в почтовый ящик и в складочное место, а чтобы «Звезда» был журналом, руководящим писателями, которые пишут, и давал бы ведущую линию направления, я бы выступил за Саянова».
Тем не менее вместо Саянова главным в «Звезду» назначают партийного работника Еголина. Правда, в отличие от главного редактора «Ленинграда», получившего выговор, Саянов обходится без наказания. И на следующий день пишет Сталину: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Невозможно найти слова, которые достаточно полно выразили бы чувство благодарности Вам, живущее в моём сердце. Добрые Ваши слова – самое большое счастье моей жизни. Я не могу, да и до конца дней моих не смогу, вспоминать о них без радостных слёз. Вы спрашивали у меня, есть ли у меня мужество и воля, чтобы вести дальше редакционную работу. Я так был взволнован на собрании, что ничего не смог ответить на Ваш вопрос. Позвольте же теперь сказать, что силы для выполнения порученного дела я найду и, если это потребуется, всем своим опытом, знаниями и практической черновой работой буду помогать новому редактору «Звезды». Преданный Вам В.Саянов».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
