– А как эта вещь попала тебе в руки, а, малый?
Вопрос был задан таким тоном, точно гном подозревал Лукина в воровстве. Однако Рёскин, который так трясся от страха, что Лукин еле разбирал его слова, заверил Лукина, что на втором этапе сделки этот вопрос зададут обязательно. Если вообще зайдет речь о сделке, в чем Рёскин, похоже, сильно сомневался. Лукин надменно взглянул Добри в глаза и ответил:
– Эта вещь была вручена мне в качестве обручального дара присутствующей здесь моей будущей супругой, Ольгой, дочерью Олафа. Это была часть ее приданого. Она может подтвердить мои слова. Ольга, прошу вас!
Хитрые круглые глаза устремились теперь на Ольгу. Ольга покраснела. Похоже, ей сделалось здорово не по себе.
– Мой отец был пиратом, – сказала она каким-то неживым, деревянным голосом. – Его имя Олаф Гуннарсен. Эта вещь находилась в его личной сокровищнице. Он захватил эту книгу и множество других вещей на гномьем корабле, который он разграбил и потопил во Внутреннем море. Я это видела своими глазами.
Генно обернулся и звонко хлопнул Добри по спине, закованной в доспех:
– Это она! Точно она!
И зал совета огласился торжествующими воплями гномов:
– Это действительно она! Книга Правды! Мы ее добыли, а те западные глупцы ее утратили!
Добри поднял взгляд на Лукина.
– Эта книга – единственная в своем роде, – объяснил он. – Они, эти западные гномы, создали ее добрую тысячу лет тому назад для того, чтобы записывать только правду и ничего, кроме правды. Оттого-то твои конспекты и исчезали. Это все были досужие выдумки. Эта книга – одно из Великих Сокровищ! Забирай, пожалуйста, своего Рёскина, малый. Как по мне, так можешь взять и все племя ремонтников в придачу.
– Эй-эй, полегче! – осадил его Хордо, так и не снявший локтей со стола. – Не увлекайся, Добри. А то мы так без работников останемся по твоей милости.
– Ну ладно, тогда одного только Рёскина, – сказал Добри и снова протянул руку: – Давай сюда книгу.
Коркоран сообразил, что пора вмешаться, а не то не видать ему ни Рёскина, ни денег.
– Кхм-кхм! – громко сказал он. – Я полагаю, Лукин, что, прежде чем отдать им эту вещь, вам следует сперва зафиксировать сделку письменно и удостовериться, что все они подписали договор.
Лукин взглянул на Коркорана, словно спрашивая: «Где ж ты раньше-то был?» Волшебник с удивлением обнаружил, что щеки и уши у него загорелись. Впрочем, ему с самого начала было жарко в этих чертовых одеяниях.
– Да-да, конечно. Надо составить договор, а я и забыл! Это все от волнения, – сказал бесстыжий Добри. – Письменных принадлежностей, случайно, никто с собой не захватил? А воска для печати? Нет? Какая жалость. Ну ладно, обойдемся и так.
Коркоран молча сотворил заклятие – и на столе перед гномами очутились лист пергамента, перья, чернила, зажженная свеча и большой кусок воска. Добри печально окинул их взглядом:
– Мда-а, видать, отвертеться не выйдет… Ну ладно, малый, коли так – пиши договор сам. А уж мы распишемся и печать приложим.
Лукин чуть заметно усмехнулся. Его придворные наставники, помимо всего прочего, обучили принца составлять договоры таким образом, чтобы в них ни к чему нельзя было придраться. Так что Добри и тут ничего выгадать не сумеет. Лукин положил пергамент на угол стола и быстро, но очень аккуратно написал два экземпляра договора и подписал их оба. Он протянул обе копии гномам. Те внимательно прочли и молча расписались – все, кроме Генно, который обиженным тоном поинтересовался:
– Эй, малый, а при чем тут вот этот пункт: «со всей магической силой, какой он владеет ныне»?
– Насколько мне известно, он позаимствовал немалую толику магической силы у прочих своих сородичей, – пояснил Лукин со всей надменностью и царственностью, на какую был способен. – Без нее он для меня бесполезен.
– Да брось, Генно, не мелочись! – буркнул Добри, разогрев на свечке красный воск и ставя на нем печать кольцом, которое носил на указательном пальце. – Это и так самая выгодная сделка тысячелетия, и ты это знаешь! Ну что, по рукам?
Он снова протянул Лукину широкую корявую ладонь, и принц пожал ее с глубоким облегчением.
– Если бы ты только знал, малый, – сказал Добри, – что за вещь ты упустил! Это же великое сокровище!
Он нежно прижал блокнот к одоспешенной груди и слез со стула. Генно взял один из экземпляров договора, запихал его за пазуху и тоже встал.
Гномы наконец-то потянулись к выходу – даже Хордо, который сидел на своем стуле так прочно, будто решил обосноваться тут навеки. Коркоран тоже вскочил на ноги.
– Молодец, Лукин! Молодец, Ольга! – бросил он, выбежал из зала через заднюю дверь и помчался на голубятню.
Толковый голубь долетит до императора гораздо быстрее, чем эти сенаторы дотащатся до своей Империи. Но, с другой стороны, сенаторы почти наверняка успели отправить своего голубя – голубя можно было нанять в одной из частных голубятен в городе. И Коркоран понимал, что чем быстрее император узнает его версию событий – тем лучше. От этого зависело, получат они деньги или нет.
У лестницы, ведущей на голубятню, Коркоран встретил сторожа. Сторож выглядел очень озабоченным.
– А я как раз к вам иду. Тут у нас такая беда приключилась…
– Ну, что еще?
Коркоран полез по лестнице, запутался в полах одеяния и сердито отправил мантию обратно, к себе в комнаты. Вскоре он очутился в темной деревянной голубятне. Позади пыхтел сторож.
Все круглые дверки для голубей в противоположном конце голубятни стояли распахнутыми, и оттуда тянуло ледяным сквозняком. Сквозь дверки проникало достаточно света, чтобы разглядеть, что пол усеян пухом и сизыми перышками и заляпан кровью. Прямо у ног Коркорана, кверху розовыми лапками, валялись два мертвых голубя. А дальше лежал трупик мыши, которую, судя по всему, заклевали насмерть.
– Я не пил, истинная правда! – заверил сторож.
– Да я вам верю… – сказал ошеломленный Коркоран.
– Ну, тогда вам придется поверить и в то, что я скажу. Значит, вот как дело было. Обхожу это я территорию и вдруг слышу – шум, гам. Полез я сюда, разузнать, в чем дело. Вы себе не представляете, что тут творилось! Истинное светопреставление! Сотни, прямо-таки сотни мышей бросались на голубей, а голуби летали туда-сюда, и кое-кто даже пытался защищаться. Я, значит, залез сюда да как гаркну на них! И мыши все – шмыг-шмыг и попрятались под пол. И тут – можете себе представить – я увидал вон в том углу множество маленьких человечков. Одни отворяли дверки, другие выпихивали наружу голубей, а двое привязывали к одному из голубей послание. Но тут увидали, что я на них гляжу, выпихнули голубя наружу – и бежать! И тоже под пол, как мыши. А я трезвый был, с утра ни капли в рот не брал, истинная правда!
– Скажите, а эти человечки, случайно, не были одеты в черное? – спросил Коркоран.
– В черное, в черное, – закивал сторож. – Оттого-то я их и не заметил поначалу.
– Ну, тогда я верю каждому вашему слову, – сказал Коркоран.
Он вздохнул и мрачно окинул взглядом разоренную голубятню. Очевидно, ассасины ухитрились найти общий язык с бывшими пиратами и, судя по рассказу сторожа, отправили голубя за подкреплением, а заодно позаботились о том, чтобы в университете других голубей не осталось. У Коркорана по спине поползли мурашки. Он даже подумал, не послать ли Финна с Вермахтом к Квериде, чтобы попросить ее приехать как можно быстрее. Но тут же передумал. Кверида такая тиранша! Если уж она сюда явится, то наверняка все в университете переделает на свой лад. И разумеется, первым делом запретит его лунные исследования. Коркоран знал это наверняка. Нет уж, лучше разобраться самому! В конце концов, он уже один раз справился и с ассасинами, и с пиратами. А значит, справится и снова.
– А что, голубей совсем не осталось? – спросил он у сторожа.
Над головой, в стропилах, послышался шорох.
– Гурр-гурр! Кое-кто остался. Тут, наверху, – проворковали из-под крыши.
Коркоран поднял ладонь с магическим огоньком и обнаружил на самом верху пятерых изрядно потрепанных голубей. У него немного отлегло от сердца.
– Я наложу на вас самые мощные защитные заклятия, – пообещал он. – Особенно на тебя. – Он указал на наименее пострадавшего. – Мне нужно, чтобы ты отнес послание.
Птица недовольно нахохлилась, однако послушно спорхнула на насест рядом со столом для написания посланий.
– А вы, – сказал Коркоран сторожу, – ступайте, принесите сюда все мышеловки, какие отыщете, и расставьте их по всей голубятне.
– А разве они тут помогут, мышеловки-то? – удивился сторож. – Эти мыши показались мне довольно сообразительными…
– Помогут! – мрачно пообещал Коркоран. – Я на них заклятия наложу. Самые что ни на есть страшные.
– Ну, тогда ладно.
Сторож забрал три трупика и стал спускаться вниз.
А Коркоран взялся за работу. Он наложил защитные заклятия на всех оставшихся голубей. На избранном голубе он дополнительно его усилил и, поскольку птица явно была не в лучшей форме, добавил к этому мощное заклинание скорости. Чернила, которыми писали послания, разлились в суматохе, и узкие полоски бумаги были изорваны в клочья. Ассасины сделали все, чтобы никто не мог послать за помощью. Подумаешь! Коркоран перенес сюда новые чернила и бумагу. Он подробно и тщательно описал весь свой разговор с сенаторами, рассказал об их тонких намеках и о том, что ему предлагали денег, отдельно остановился на их прощальной угрозе, сослался на гномов в качестве свидетелей всей беседы. Письмо было адресовано императору Титу. Ни о деньгах, ни о защите от обещанных сенаторами ассасинов Коркоран просить не стал. Это было бы чересчур грубо. Он был уверен, что благодарный император и так догадается, что ему надо.
