сильно. Отроки Тихон … ой, да тихо ты с веслом-то! Отроки Тихон и Гавриил на первой ладье уплыли, еще двое здесь, со мной, целые, а младший урядник Симеон и с ним еще один отрок… потерялись. Темно же…
«Ну, может, на других ладьях ушли, но Ксюха молодец – в такой обстановке все под контролем держит и обо всех помнит! Не то что вы, сэр…»
– Младший урядник Сергий, доложить о потерях!
– Отрок Дементий убит… здесь еще отроки Пахом, Нифонт и Тарас… все целые, но Нифонт, придурок, самострел утопил. Про первый пяток не знаю – мы сразу разошлись.
– Опричники!
– Оба целые!
«Итого: двенадцать… сборная солянка из разных десятков, все поперепутались».
– Так… раненых обиходили?
– Перевязали… как вышло, посветить бы…
– Сейчас, будет вам свет, погодите немного…
Мишка залез в прицепленную к поясу сумку и достал оттуда два небольших свертка, в одном лежали два жгута промасленной пакли, в другом – две берестяных грамотки.
– Дядька Егор, вот, нашел.
– Погоди, сейчас огонь высеку…
Егор принялся чиркать кресалом, и в редких вспышках света Мишка разобрал, что Семен Дырка стоит скособочившись, правой рукой ворочая рулевым веслом, а левую прижимает к ягодице.
– Дядька Семен, крепко зацепило-то?
– Да не воткнулось, чиркнуло только, но что-то крови… прямо как с барана, перевязать бы.
– Кто-нибудь, у кого бинт сухой есть, ко мне! – выкрикнул Мишка в сторону отроков.
– Да иду, иду уже! – донесся с середины ладьи голос одного из огневцев. – Сейчас, сейчас уже, сопляков на весла рассадить надо было.
– Разобрались там… – начал было кормщик, но вдруг умолк на полуслове и пошатнулся.
– Сенька! – Егор подхватил оседающего на подкосившихся ногах Семена Дырку. – Что ж ты сразу-то не сказал… туды тебя…
Егор уложил кормщика лицом вниз и шуганул подсунувшегося огневца:
– Да сам я перевяжу! Ты вон бери прави́ло да командуй, раз с веслами разобрались. Михайла, посвети-ка.
Пока Егор с Мишкиной помощью перевязывал Семена Дырку, огневец окриками, перемешанными с руганью, кое-как наладил греблю. Гребцы из отроков были совсем никакие, ладья двигалась не столько за счет их усилий, сколько за счет того, что ее несло течением.
– Дядька… – позвал нового кормщика Мишка. – Тебя как величать-то?
– Карасем величай, – то ли в шутку, то ли всерьез отозвался огневец. – Чего надо-то?
– К берегу поближе возьми, нам стрелу с грамоткой в город закинуть надо.
– Это можно… прямо сейчас стрелять будешь?
– Погоди немного, приготовить все надо… дядька Егор, ты сам стрелять будешь?
– Не… Петруха, ты лук-то не утопил?
– Да иди ты! – недовольно пробурчал невидимый в темноте ратник Петр. – Теперь до конца жизни попрекать будешь?
– А никто тебя купаться не заставлял. Дай Михайле две стрелы, он все приготовит.
– А чего две-то, с одного раза, думаешь, не докину?
– Да нет, дядька Петр, первую стрелу надо на вал уронить, вроде бы как не получилось у нас с первого выстрела, а вот вторую уже надо точно в город забросить. Я, кроме грамоток, еще и паклю горящую к стреле привяжу, чтобы видно было, что она летит.
– Ага! А в первой грамотке, значит, вранье какое-то написали? Для полочан, значит? Пусть читают, дураки, и радуются, что весть перехватили? Мудер ты, боярич, мудер… а только и полочане не дурнее тебя! Так они твоему вранью и поверили!
– А никакого вранья там и нет! – Мишка протянул ратнику Петру грамотку и посветил лучинкой.
Кусочек бересты с одной стороны обгорел и разобрать на нем можно было только первую строчку:
«КНЯЗЮ ИЗЯСЛАВУ СВЯТОПОЛЧИЧУ ОТ ВОЕВОДЫ…»
– Вот, дядька Петр, выглядит так, будто упала, не долетев, да обгорела, а не сгорела вовсе, потому что от дождя намокла. И ничего мы не наврали – вторая грамотка точно так же начинается.
– Так зачем же посылать-то? Тут же, почитай, и не сказано ничего!
– Вот-вот, – согласился Мишка. – Раз не сказано ничего, то и верить или не верить тут нечему. Можно только догадываться о том, что было написано. А уж своим-то догадкам кто ж им помешает поверить? После того, что мы нынче учинили, полочане такого надогадываются… нам самим и не придумать никогда!
– Гы… хитро́!
По поводу содержания первой грамотки Мишке пришлось выдержать яростный спор с Егором. Сама идея дезинформации противника десятнику понравилась, но сначала он требовал написать явную «липу» – мол, князь Вячеслав Туровский вот-вот будет здесь с дружиной и ополчением – потом сам же соглашался, что полочане могут этому и не поверить.
– Ну ты сам подумай! – вдалбливал Егору Мишка, – если они догадаются, что про скорый приход княжьего войска мы врем, то значит, что мы сами полочанам и скажем: «Князя нет, и будет он не скоро»!
– Ну и что же писать, чтобы поверили?
– Ничего не писать!
– А грамотка зачем тогда?
– Чтобы только ДУМАЛИ, что написано, да гадали, что именно!
– Не, Михайла, мало ли до чего они догадаются? – Егор устремлял задумчивый взгляд куда-то вдаль, чесал в бороде и предлагал:
– А давай напишем, что самого войска еще нет, но от князя гонец прискакал…
И все шло по новому кругу…
В свое время Михаилу Ратникову довелось послушать лекцию одного американского профессора об альтернативной концепции истории развития человеческой цивилизации. Профессор делал упор не на разницу социально-экономических отношений в разное время, а на доминирующем в тот или иной период виде деятельности. Если традиционное общество использовало, главным образом, природный потенциал (земледелие, скотоводство, силу ветра, воды и животных), то в индустриальном обществе доминирующей стала деятельность по превращению одного вида энергии в другой (сначала пар и электричество, потом по нарастающей, вплоть до атомной энергии). В информационном же обществе, естественно, доминирующей должна стать деятельность по созданию, сбору и переработке информации.
Вот эта-то теория и вспомнилась Мишке во время дискуссии с Егором. Еще ТАМ у него сложилось убеждение, что предки были не глупее нас – знали они не меньше, просто знали другое. Но в вопросах переработки и использования информации предки были откровенно слабы (потому-то и вспомнилась та лекция) – просто не было в средневековье материальной базы для работы с информацией и развития информационных технологий. Материальных носителей информации – всего ничего, да и доступны они не всем, а изустная передача данных и хранение их в человеческой памяти порождали искажения, легко достигающие критического уровня.
В этом Мишка, уже ЗДЕСЬ, убеждался неоднократно, а особенно ярко это проявилось во время попытки организации информационной войны с бунтовщиками в Ратном. Вот и десятник Егор, мужик, несомненно, очень неглупый и с богатым жизненным опытом, проявлял в вопросах информационной борьбы прямо-таки детскую наивность! Он никак не мог понять, что для ослабления противника вовсе не обязательно напрямую «впаривать ему дезу», достаточно всего лишь активизировать процесс принятия решений в условиях острого дефицита информации и времени. Ну отправили какие-то хмыри, вырезавшие дозоры и устроившие черт-те что в порту, в Пинск грамотку. А что в ней? Совершенно ясно, что там не было
