приказа открыть городские ворота и сдаться. Так же очевидно, что не рекомендовали пинчанам разбираться с проблемой своими силами, не надеясь на помощь извне. Но что-то же сообщали! Что?
И вот тут-то и должно начать работать воображение, а оно у каждого свое! И выводы все делают свои, зачастую очень и очень разные, вплоть до прямо противоположных. К примеру, что является главной задачей ночной операции для таких разных людей, как Семен Дырка, Егор, Треска и Мишка? Для Семена, несомненно, добыча. Для Егора – военный эффект: потери противника, угроза повторения нападений, сковывание дополнительных сил охранной и разведывательной деятельностью, ненадежность коммуникаций и линий снабжения. Для Трески – в первую очередь доказательство боеспособности его отряда и его полезности, то есть избавление от статуса младшего партнера. А для Мишки ключевым эпизодом операции является засыл добротной информации в Пинск и «пустышки» полочанам.
Так и у противника. Главная задача у князя Давыда Полоцкого – военно-политическая: формирование антикиевской коалиции, возвращение под свою руку Минска, создание буферной зоны между Минским и Туровским княжествами. У удельных князей задачи попроще – усилиться за счет добычи и, если получится, новых земель. У литвы и ляхов – откровенный разбой.
Ситуация и без того напряженная – Пинск не взят, князья Святополчичи на посулы не купились, стратегическая цель не достигнута, Киев содеянного не простит. И вот тут появляется некое вооруженное формирование и начинает вести себя нагло: вырезает дозоры, уводит из-под носа добычу в особо крупных размерах, перекрывает водный путь, да, вдобавок ко всему, договаривается о чем-то с гарнизоном осажденного города!
Какова должна быть реакция на происходящее? Ляхи и литва, разумеется, захотят побыстрее смыться с добычей. Удельные полоцкие князья – тоже, но не бросишь же старшего родича и сюзерена. Хоть пополам рвись! А этому самому сюзерену – Давыду Всеславичу Полоцкому – надо сохранить лицо и не испортить отношения с союзниками. То есть убегать, бросая обозы, никак невозможно! Конфликт интересов порождает конфликт кадров, а затем, с неизбежностью, и конфликт структур, этими кадрами наполненных! А наличие важной информации в сочетании с ее недоступностью все эти конфликты обостряет, при удаче – вплоть до открытого противостояния! Поэтому «пустышка» в данных обстоятельствах может нанести войску князя Давыда вреда больше, чем самая изощренная деза.
Все это Мишка и пытался объяснить десятнику Егору в доступных тому терминах, до тех пор, пока у Егора глаза не сделались как у мороженой рыбы. В конце концов боярич просто взмолился:
– Дядька Егор! Поверь мне, Христа ради! Просто поверь, вреда-то никакого не будет в любом случае, а польза великая может выйти!
Это почему-то убедило десятника больше, чем все приведенные Мишкой аргументы. Егор сплюнул, ругнулся (в одобрительном ключе) и перешел к обсуждению технических вопросов.
– Дядька Петр, ты закинь первую стрелу повыше, как будто бы ты побоялся через стену не перекинуть и слишком высоко взял, оттого она не за стену улетела, а перед стеной упала…
– Да, понятно, понятно, не суесловь под руку… Карась, ближе к берегу не надо, так хорошо будет. – Ратник Петр немного помолчал, словно собираясь с мыслями, и уже совсем другим тоном произнес: – Ну Господи, благослови… Поджигай, Михайла.
Мишка поднес пламя лучины к жгуту из пакли, и стрела яркой звездочкой ушла по крутой траектории, казалось, к самым тучам. Достигнув верхней точки полета, она развернулась наконечником вниз и по красивой параболе упала к нижней части городского вала – лучник все рассчитал точно.
– Вот и ладно, как задумали, так и вышло, – удовлетворенно пробормотал Петр. – Давай вторую, парень.
– Рано, подождать надо, – не согласился Мишка.
– Чего ждать-то?
– А если б ты на самом деле промахнулся, то что бы мы сейчас делали?
– Гы… Егора бы слушали! Как ругается!
– А еще новую грамотку бы писали, новую стрелу готовили и… – Мишка поколебался, но все же продолжил: – Другого лучника искали бы.
– Это чего другого-то?
– А если б господин десятник тебе в ухо дал?
– Гы-гы… А тут промазал и ничего. Красота! Гы…
– Ладно, гыгыкало, ты только не привыкни мимо стрелять! – По голосу чувствовалось, что Егор улыбается. – Ишь, понравилось ему…
Выждав нужное время, выстрелили второй раз, и снова у Петра все получилось как надо – огонек горящей пакли скрылся за городскими стенами.
– Во, Егор, а ты говорил: привыкну мазать!
– Ну да, великий лучник! – язвительно отозвался Егор. – В такую мелкую и шуструю цель, как целый город, не промазал! Лука Говорун обзавидуется!
– Гы… А что? Мы могем!
– Х-холодно… – неожиданно подал голос Семен Дырка.
– Ты как? – Егор склонился к лежащему на животе раненому. – Михайла, посвети-ка… тудыть, повязка промокла, чего ж с тебя льет-то так? Или жилу кровяную порвало? Да не должно бы…
– Знахарка говорила, что полнокровный я, дырка сзаду…
– Ага, с нее и льется… а не размахивай задом под стрелами!
Мишку словно какой-то черт за язык тянул, к тому же вспомнился кинофильм «Батальоны просят огня»:
– Да не размахивал он! Просто полочане в главную ценность на нашей ладье целили! Хорошо, Семен Варсонофьич зад рукой придержал, а то рубанули срезнем и ищи ветра в поле!
– Хо-хо! – хохотнул Егор.
– Гы-гы-гы, – загоготал Петр.
– Хи-хи-хи… ой… хи-хи-хи, – вторил им тоненьким, совершенно несоответствующим его объемистой комплекции голоском Семен Дырка.
«С чего веселимся-то, сэр Майкл? Отходняк приплыл? Глядите, плакать бы не пришлось! О-хо-хо, жизнь есть жизнь – чего б там ни было, а молодой организм свое берет…»
– Со стен огонь мечут! – выкрикнул кто-то из отроков.
Все дружно обернулись на медленно уходящий назад темный силуэт городских укреплений. Действительно, в одном месте со стены вниз кидали что-то горящее, похоже, факелы. Кидали как раз туда, где упала первая стрела, выпущенная ратником Петром.
– Гляди-ка, Михайла, чего твоя задумка натворила! Полочане за стрелой к валу сунулись, а пинчане их отгоняют – светят и, надо понимать, стрелами бьют. – Егор, помолчав, хмыкнул. – Вот досада-то ворогу будет, когда ничего прочесть на грамотке не смогут… О даже как!
Последнее замечание, видимо, относилось к тому, что с городской стены слетел вниз клубок огня, значительно превышающий размерами факел – не то горящий бочонок, не то корзина.
– Ага! Сжечь стрелу с грамоткой хотят! – прокомментировал Петр. – Гы… Ой, не могу, такие страсти из-за… гы-гы-гы… из-за ничего совсем! А народу-то постреляют и пожгут! А самый ловкий-то стрелу добудет и загордится! А там… гы-гы, ой, держите меня… гы-гы-гы, а там и нет ничего-о-о!!! А он-то… гы-гы, он-то! Ну Михайла, потешил! Он-то, дурак, награ-а-аду получить… гы-гы-гы… награду получить надеется!!!
Петр согнулся пополам от хохота, не обращая ни малейшего внимания на то, что его смех никто не поддерживает. Мишка и раньше слыхал о том, что ратник Петр в общем-то очень неплохой боец, был нелюбим товарищами за прямо-таки дубовое чувство юмора, и постоянно влипал в
