которое не позволит мне накладывать любые другие заклинания в Лалита Махале без его разрешения.
Что ж, придется выбираться отсюда по старинке.
Мы выскользнули из темного сырого тюремного помещения и оказались на вершине длинной винтовой лестницы из камня. Должно быть, нас держали в огромном куполе наверху дворца. Мы осторожно спустились по лестнице и пошли по коридору. Я ждала, что из темноты выскочит громадный стражник-асура, но никого не было видно. Коридор привел нас в комнату, которая в свою очередь вывела в другой коридор, но и там никого не оказалось.
Куда же все подевались?
Вскоре мы достигли арки, выходившей во двор с уже знакомым мне баньяновым деревом.
Сейчас здесь было темно и тихо, а тени казались неестественно длинными. Сквозь ветви баньянового дерева я видела звезды и луну – единственный свет, попадавший сюда.
Мы не увидели ни одного асура. В том числе и асуры-оленя, который принес нам тушеное мясо и уронил ключи. Куда они подевались? Не могли же все уснуть? Почему вокруг так тихо?
Тревога вернулась, и я ничего не могла с этим поделать. Я ужасно беспокоилась. И по тому, как пурпурные глаза Доброй ведьмы осматривали ниши и тени вокруг нас, я могла сказать, что ей тоже не по себе.
– Вот выход, – пробормотала она, указывая через двор на арочный проход, через который я попала во дворец.
Наш проход через двор стал мукой. С каждым шагом я ждала, что произойдет что-то ужасное. С каждым шелестом листьев баньянового дерева, с каждой дрожащей тенью я ждала, что нам конец. Нам слишком везло. Это не могло продолжаться долго.
Но ничего не происходило.
Только ветер, пыль и луна.
До самого конца.
Мы находились всего в нескольких футах от арки, когда к нам двинулась тень. Она выскользнула из темноты и превратилась в огромное рогатое существо прямо перед нами.
Добрая ведьма замерла. Пип отшатнулся, его глаза скользили все выше и выше.
Махишасура рассмеялся.
– Вы действительно думали, что от меня так легко сбежать?
– Ты знал, что мы здесь, все это время? – спросил Пип. Его голос немного охрип, но он все равно был в тысячу раз храбрее, чем я. – Почему ты не остановил нас раньше?
– Остановить вас? Но это лишило бы меня удовольствия наблюдать, как вы снуете по моей крепости, словно мыши в ловушке, шарахаясь от каждой тени.
– Это жестоко, – заметил Пип.
Махишасура, напротив, находил происходящее забавным, но уже утратил интерес к моему другу. Его янтарные глаза, светящиеся в темноте, остановились на мне.
– К чему эти попытки? – спросил он. – Теперь ты знаешь – чтобы уничтожить меня, ты должна уничтожить и себя. Тебе не победить. Я забрал этот мир у тебя, и ты не смогла меня остановить. Я разрушил твой золотой город, и ты не смогла мне помешать. Я схватил тебя, и ты не смогла вырваться. Так почему ты не бросишь свои попытки? Ты просто слабая маленькая девочка. Что ты надеешься со мной сделать?
Я молчала. Что я могла ему ответить? Все сказанное было правдой.
Но Пипа оказалось не так легко заставить молчать.
– С тех пор как Кики здесь оказалась, ты охотился на нее. Вся твоя армия искала девочку. Зачем же это делать, если ты так уверен, что она не причинит тебе вреда?
– Молчать, – прорычал король демонов.
– Нет, – вызывающе отрезал Пип, – мне нужен ответ. Если у Кики нет силы, почему ты так ее боишься?
Я сразу поняла: он сказал что-то ужасное. Махишасура издал рык, от которого меня до костей пробрала дрожь. Добрая ведьма закрыла уши руками, но Пип не двигался. Он стоял, подняв подбородок и сверкая глазами.
Одна из огромных рук Махишасуры сомкнулась вокруг горла Пипа. Демон высоко поднял его и швырнул через весь двор, как тряпичную куклу.
Раздался хруст, и Пип умолк навсегда.
Глава двадцатая
Пронзительный крик. Кровь, пульсирующая в ушах, настолько оглушила меня, что я не сразу поняла, что кричу сама. Я звала Пипа снова и снова, в отчаянной надежде, что он услышит меня, вскочит на ноги с радостной улыбкой и покажет, что каким-то невероятным образом с ним все в порядке.
Но Пип не пошевелился, не улыбнулся и не сделал ничего из того, как вел себя обычно. Я подбежала к другу и опустилась рядом на колени.
– Пип! Очнись! Пожалуйста, очнись!
Бедняга не ответил. Я взяла его руки в свои и сжала так сильно, как только могла, но он был таким вялым, таким холодным…
На лицо Пипа упала тень. Я посмотрела в безжалостные глаза Махишасуры.
– Зачем? Он ничего тебе не сделал!
– Почему ты не остановила меня?
Каждое слово вонзалось мне в сердце как тысяча острых иголок. Я попыталась заговорить, но ничего не вышло.
– Ты не остановила меня, потому что не смогла, – безжалостно продолжил злодей. – Ты не смогла спасти его. И этот мир ты тоже не сможешь спасти.
Я склонила голову, обняла Пипа и зарыдала. Он был моим первым другом, выдуманным мальчиком, который сопровождал меня в сотнях приключений, а теперь его не стало.
На мгновение все вокруг меня исчезло, остались, только горе и мягкие растрепанные волосы Пипа на моей щеке; а затем я почувствовала, как теплое золотое сияние скользнуло по моей коже.
Я в замешательстве подняла глаза. Добрая ведьма исчезла. Пока Махишасура отвлекся на меня, она выскользнула из арки и спустилась по ступенькам. Ее больше не было в Лалита Махале.
А значит, она могла использовать свою силу.
Я крепче вцепилась в Пипа, боясь, что нас разлучат, но золотое сияние окутало нас обоих, словно пузырь, – шар света в темной ночи.
А потом внезапно мы оказались не во дворе. Мы очутились в доме Воронов, прямо посреди неприбранной, но уютной гостиной, и тут раздались испуганные крики Шуки и Джоджо, которые спокойно занимались своими делами, до того как мы материализовались из воздуха.
А затем наступил хаос. На крики сбежались остальные, и нас окружил калейдоскоп голосов, кричащих: «Вы в порядке?», и «Мы так волновались!», и «Чамундешвари сказала, что вы оба попали в плен; как вы выбрались?», и «Кто это?».
Тут Симха издал рев, который немедленно заставил всех замолчать. Добрая ведьма прокашлялась.
– Я Добрая ведьма, – сказала она, с достоинством присев в реверансе. – Мы только что сбежали из Лалита Махала.
– Кики, ты сделала это! – радостно воскликнула Шуки. – Ты ее освободила!
– С Чамундешвари все в порядке? – прохрипела я. – Она сражалась с асурами, когда нас похитили.
– Она
