на подоконник: выкрашенное в белый цвет дерево выглядело гладким, как прежде, лишь две половинки моего карандаша лежали в углублении в форме птицы.
Неужели я только что оживила рисунок? Да, ведь я находилась в собственной карманной вселенной, созданной в моем в альбоме. Казалось бы, меня больше ничто не может удивить, но это было что-то совершенно невероятное. Сила Махишасуры вернула мой альбом к жизни, и я уже практически с этим смирилась; но это? Что это значит?
Я взяла половинку карандаша, но моя рука дрожала. Часть меня хотела попробовать нарисовать другую картинку, просто чтобы проверить, станет ли все, что я нарисую здесь, реальным, но большая часть меня сжималась в ужасе. Я не могла доверять себе. Этот мир и так уже полон моих монстров. Пип был убит одним из них.
Я и так уже слишком многое испортила.
Я сунула карандаш обратно в карман. Рука на моем сердце сжалась еще сильнее.
В дверь негромко постучали. Я поколебалась, но сказала:
– Войдите.
Это была Ашвини. Ее глаза покраснели, а лицо распухло от слез, но она выглядела спокойной. Она закрыла дверь и тихо села рядом со мной на кровать.
– Я сожалею о том, что произошло внизу, – произнесла она. – Лей был несправедлив по отношению к тебе.
– Он прав, – ответила я.
– Ты знала Пипа, – сказала девушка с легкой улыбкой. – Я предполагаю, что он последовал за тобой, когда ты ушла, так ведь? Он сделал это, потому что так хотел, потому что был хорошим другом. Ты не заставляла его это делать. Ты не виновата в его смерти.
Я сжала руки. Я все еще была взволнована из-за птицы и хотела рассказать об этом Ашвини, чтобы кто-нибудь помог мне разобраться во всем, но сейчас явно не время. В этот момент она нуждалась во мне как в друге.
– Как ты? – тихо спросила я.
Ашвини заставила себя улыбнуться:
– Я в порядке. Как и всегда. Надо жить дальше.
– Ты не должна притворяться сильной ради меня, – сказала я, – не нужно делать вид, что ты в порядке.
На мгновение ее нижняя губа задрожала, и казалось, что она вот-вот сломается, но я увидела, как Ашвини стиснула зубы и смахнула слезы.
– Я в порядке.
– Хорошо, – мягко произнесла я. Не нужно заставлять ее говорить об этом.
Несколько минут она молчала, а потом спросила:
– Ты расскажешь мне, что случилось в Лалита Махале?
Я кивнула. Вероятно, воительница хотела знать, что Пип делал в последние несколько часов своей жизни, и я была обязана ей это рассказать. И я рассказала. Про все. Даже про то, что произошло в тронном зале.
Когда я закончила, она спросила:
– Ты ведь знаешь, что это неправда, не так ли?
– Что неправда?
– Что с тобой что-то не так. Это неправда. – Я хотела было возразить, но Ашвини решительно тряхнула головой и твердо повторила: – Это неправда.
– Что бы там ни было, я это ненавижу, – выпалила я. – В тот день, когда я создала этот мир, мой разум застрял на одной мысли и не хотел оставлять меня в покое, и единственным способом остановить его оказалось вернуться домой и проверить входную дверь. Сегодня он сделал то же самое, и единственным выходом стало возвращение к разрыву между мирами. И посмотри, что произошло!
– Кики…
– Я чувствую, что не могу дышать, оттого что мою голову распирает и она вот-вот взорвется. И я не могу прекратить это. Я не знаю, когда со мной это может случиться. И не доверяю себе, когда это происходит. Я не могу доверять своему собственному мозгу.
– Но, Кики, все это не значит, что с тобой что-то не так, – настаивала она. – Это просто болезнь.
Я замерла.
– Что?
– Болезнь, – пояснила Ашвини.
Я моргнула.
– И все? Просто болезнь?
– И все, – подтвердила она. – Я мало в этом разбираюсь, но знаю, что иногда может заболеть и наш ум, а не только тело. Ты согласна?
– Да, но… – я задумалась. – Возможно ли это в моем случае?
– Ну, думаю, да. Все может быть. И то, что с тобой происходит, – всего лишь часть тебя, но не вся ты.
Я сглотнула.
– Мне никогда ничего подобного не приходило в голову. Наверное, проще было думать о том, что со мной происходит, как о каком-то монстре, который вселился в мой мозг и разрушил его, но ведь все не так? Как бы мне хотелось перестать быть такой слабой и беспомощной. Может, тогда мне станет лучше.
Она фыркнула.
– Ты думаешь, Джоджо слабый и беспомощный, раз он не может ходить?
– Нет, конечно нет, – удивленно ответила я. – А при чем тут то, что он не может ходить?
Она закатила глаза.
– Твой мозг для тебя – то же, что и для Джоджо его ноги, глупышка. Они ведут себя не так, как вам хочется, но это не делает вас никчемнее или хуже других.
Меня переполнило необыкновенно сильное, ни с чем не сравнимое чувство, как будто меня разобрали на части и снова собрали воедино.
Что, если мой мозг не являлся чудовищем, которому я не могла доверять, а просто он был немного другим?
Голос Махишасуры снова зазвучал в моей голове: «Я думаю, ты боишься, что независимо от того, что ты делаешь, монстры останутся навсегда».
– Ты думаешь, я всегда буду так себя чувствовать? – тихо спросила я.
– Может, да, – сказала Ашвини. – А может, и нет. Но если так будет продолжаться и дальше, я подозреваю, что со временем ты найдешь способы сделать это состояние менее болезненным, как, например, инвалидное кресло Джоджо, которое помогает ему. Возможно, доктор сумеет помочь и тебе, – она улыбнулась, увидев ошеломленное выражение моего лица, и впервые с тех пор, как она увидела Пипа внизу, в ее глазах снова появился огонек: – Ого, ты даже не думала ни о чем таком?
– Я была так зла на себя, – пробормотала я. – Настолько уверена, что со мной что-то не так и это моя вина. Я даже маме не говорила, насколько все плохо. Наверное, я бы почувствовала себя немного лучше, если бы все ей рассказала.
– А сейчас ты чувствуешь себя лучше?
– Да, – ответила я. Я понимала, что будет нелегко в корне изменить свое мышление или избавиться от стыда, вины и гнева, которым я позволила поселиться внутри себя, но даже просто знать, что мне больше не нужно бояться себя, уже значило очень много.
Я обняла Ашвини и крепко прижала к себе.
– Спасибо, – произнесла я, снова чуть не плача. И посмотрела в ее заостренное
