глухим ударом они врезались в проем и заблокировали его, перекрыв свет.
- Значит, обратно мы этим путем не пойдем, - пробормотала я, когда Амон
склонился, задыхаясь. Его дыхание разносилось эхом во тьме, и я почувствовала, как он
схватил меня за руку.
- Прости, Лили, но ты нужна мне.
- Все хорошо, я здесь. Что тебе… - я выдавила только половину предложения, когда
Амон потянул из меня энергию. В этот раз все было по-другому. Раньше это ощущалось
как постепенная усталость, но в этот раз ощущение было острым и болезненным, словно
кто-то окружал мои внутренности железом.
Мгновение агонии, и Амон отошел, все еще задыхаясь.
- Лили? – позвал он. – Как ты себя чувствуешь?
Кожу все еще покалывало. Я ничего не видела, что только усугубляло приступ
клаустрофобии, что уже начинался.
- Плохо, - выдохнула я, чувствуя себя так, словно сейчас развалюсь на кусочки. –
Было бы неплохо предупредить в следующий раз.
- Но я предупредил…
- Не важно. Ой, как больно-то, - у меня болело все. – Это нормально?
- Чем дольше мы соединены, тем больше будет боли, когда я забираю энергию.
- Что ж, это просто фан-черт-тастично, - голова рядом с шеей начала пульсировать.
- Я постараюсь беречь тебе, насколько это будет возможно.
- Спасибо, - сухо пробормотала я. Покопавшись в сумке, я выудила маленькую
баночку ибупрофена и выпила несколько таблеток. Амон застонал. – Тебе тоже больно? –
спросила я.
Он втянул воздух, прислонившись к стене.
- Да. Я чувствую боль, когда я трачу много энергии, не пополняя силу из своих
сосудов смерти. А через нашу связь я чувствую и твою боль.
- Это какое-то двойное проклятие. Дай руку, - я вытянула руку и врезалась в его
грудь. Добравшись рукой до его плеча, я опустилась к его ладони и подняла ее, раскрывая.
Вытряхнув на его ладонь пару таблеток, посчитав их, я забрала три лишние и в другую его
руку сунула бутылку с водой.
- Что это? – спросил Амон.
- Лекарства из моего мира. Помогает от головной боли.
Фыркнув, Амон положил таблетки в рот и разжевал.
- На вкус отвратительно, - проворчал он.
- Не нужно было их жевать. Их глотают целыми. Итак, - я вернула ибупрофен в
сумку и нашла его руку, - что мы будем делать здесь без света?
- Пойдем вглубь шахты.
- Как? Я ничего не вижу.
- Я вижу в темноте, - Амон повернулся ко мне, и во тьме появилось два светящихся
пятна как раз на уровне его глаз. Это напомнило мне то, как в ночи у животных от глаз
отражается свет.
- Страшновато. Так у тебя есть ночное зрение?
- Я называю это светящимися глазами.
- Ясно, и как мне идти за тобой? Вслепую?
Светящиеся глаза Амона отвернулись от меня, а потом снова вернулись. Это было
жутко. Мне казалось, что на меня охотятся.
- Видимо, это будет не самым удобным способом, - неохотно признал он.
- Тут крутой пол? – спросила я.
- Возможно. Зависит от того, зачем эту шахту использовали, - Амон медленно
повернулся, держа меня за руку.
- Я думала, что для воздуха, - сказала я, шагая за ним на ощупь, чувствуя себя
странно, двигаясь в темноте в незнакомом месте. Я хваталась за его мускулистую руку, как за жизнь.
- Некоторые такие и были. Часто строили секретные пещеры для жрецов, что
должны были спускаться в наши гробницы. Они зажигали лампу и оставляли еду и вещи, что, по их мнению, должны были нам понадобиться, когда мы пробудимся.
Каблук моего ботинка поехал на камешке, и я пошатнулась. Амон потянул меня
вверх, обхватив рукой за плечи. Вторая его рука была передо мной, и я могла держаться за
нее, чтобы восстановить равновесие.
- Жрецы знали, что вы пробуждаетесь раз в тысячу лет? – спросила я, когда мы
продолжили идти.
- Иногда сохранялись записи, и они знали точно, когда мы пробудимся, но иногда
они ошибались на несколько сотен лет, - мы прошли еще дюжину шагов, и Амон
развернулся и легонько сжал мои руки в своих ладонях. – Как ты, Лили? Все еще
чувствуешь боль?
- Она почти прошла. Я просто устала.
- Не думаю, что мы хоть немного продвинулись, сама видишь.
- Да, но что вообще мы будем тут делать?
Амон не ответил, но принялся зачитывать заклинание, его глубокий голос отражался
эхом от стен. Постепенно я начала различать все, что меня окружало. Я вскрикнула, когда
поняла, что свет исходит не от факела или фонарика, а от светящейся кожи Амона. Все его
тело сияло мягким светом, что освещал комнату вокруг нас, но не так ярко, чтобы я не
могла смотреть на него.
- Ох, вау, - восхищенно выдохнула я. Амон был прекрасным. Великолепным. Он
выглядел как блистающий ангел. Его глаза сверкали, как зеленые угольки, горящие в
глубине. Амон говорил, что он был лишь воплощением Хораса и Амон-Ра, и был
смертным, хоть раз, как и я, но не было ничего и никого такого же превосходного и
достойного поклонения. Амон в нормальном виде был достоин любви, но если бы он
появился в древнем Египте в таком виде, как сейчас, к его ногам пал бы весь народ.
Амон, казалось, не заметил отсутствия моего дара речи и поднял голову, протягивая
руку. Я положила свою ладонь на его и подумала, что, наверное, так Лоис Лейн
чувствовала себя, когда Супермен предложил ей полетать. В этот момент я чувствовала, что боль, риск и неудобства стоили того, чтобы держать за руку такого мужчину, как
Амон.
Даже если я была ему неинтересна. Даже если я была простой человеческой
девочкой, что пыталась удержаться за мужчину с божественными силами. Даже если я
проводила с ним время только потому, что была ему нужна. Я поклялась себе, что буду
наслаждаться каждой минутой этого путешествия. Я была словно в ожившем сне и
получала опыт, которого хватит на всю жизнь. И этого я никогда не забуду.
Я послушно позволила Амону вести нас, и мы в тишине двигались вперед. Воздух
был тяжелым и горячим, и хотя Амон обеспечил мне видимость, меня все равно накрывал
ужас при мысли о том, что я нахожусь внутри египетской пустыни. На шее и спине
выступил пот. Свободной рукой я дергала за футболку, вызывая хоть немного воздуха
себе на лицо. Я попросила Амона остановиться, чтобы попить.
- Ты даже не вспотел? – возмутилась я, жадно глотая воду.
- Я привык к жаре Египта. По сравнению с загробным миром, пустынное солнце
мягкое, как весной.
- Твоя загробная жизнь подозрительно похожа на ад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
